«Каскад» и «Омега»

“ТЕМНЫМИ” УПРАВЛЯТЬ ЛЕГЧЕ

Когда людей, прошедших войну, спрашивают о ней, желая услышать что-то особенное, то воины чаще всего стараются отмолчаться. Думают примерно так: говорить о подвигах вроде нескромно, о кровавых боях — бравада, о военных буднях — неинтересно. Конечно рассказывать о подвигах, которые всегда видятся в героической оболочке, интересно. Но подвиги — это не ежедневное явление. Честь и хвала героям, совершившим подвиг, суть которого в том, как любил говорить замполит “Каскада”, что один делает то, что под силу нескольким, а это значит, что остальным — жить; герой вроде как спаситель их.

Но вот будни противостояния, эта тягомотина войны, эти бессонные ночи и полные случайных опасностей дни — к ним ведь тоже можно привыкнуть. А привычка может перейти в равнодушие и автоматические действия. И обо всем этом действительно говорить скучно, да особенно и не держится такое в памяти.

Недаром говорят, что жизнь не те дни, которые прожиты, а те, что запомнились. Среди ярких событий тех лет (участие в боях, в “высоких” совещаниях, в разработке и проведении операций и так далее) Александру Ивановичу хорошо запомнились встречи с простыми афганцами.

Как-то во время пребывания в Кандагаре он попал на праздник Рамазана. Собралось около 70 человек, которые поздравляли друг друга. Его приняли за высокого гостя и представили возможность побеседовать со старейшинами. Когда Лазаренко задал им вопрос: “Кто такой Бабрак Кармаль?” Пять человек подняли руки: двое сообщили, что это шах, один сказал, что это руководитель, еще двое уточнили, что это президент. Остальные просто не знали, о ком идет речь. Но “осведомленность” этих пятерых была просто “удивительной”! Лазаренко еще раз убедился, насколько низко была поставлена пропагандистская и воспитательная работа среди простого афганского люда, то ли руки не доходили до этого у новых руководителей страны, то ли действовали по принципу, что “темными” легче управлять.

Он продолжал спрашивать: “Кто из вас слышал выступления секретаря НДПА, офицера, представителя власти или советского человека? Поднимите руки”. Подняли руки три человека, сообщив, что как-то в их кишлак приезжал человек из Царандоя и говорил, что надо наводить порядок.

Заканчивался третий год после победы Саурской революции, а новая власть, которая называла себя народной, не удосужилась объяснить этому народу, почему она так называется и что она от него хочет.

Лазаренко задал третий вопрос: “Ну а как вообще живете? Как относитесь к новой власти, к русским военным?” — “Живем плохо, потому что русские все вывозят на север”.

Откуда такие представления? Он не помнил, чтобы “шу-рави” вывозили в Союз что-то взятое у афганцев. Да, покупали за свои кровные радиотехнику, привезенную из Пакистана, или незамысловатые украшения из полудрагоценных камней, но в основном-то все везли “с севера” (вплоть до дров для топки печей во дворце Бабрака Кармаля в зимнее время). Отчего же так несправедливо: пришли к соседу по его просьбе помочь очистить дом от бандитов и пришли не с пустыми руками, а в тебе видят грабителя, который уносит из дома соседское добро. Лазаренко как мог объяснил старейшинам истинное положение дел, но он понимал, что их общение с муллой по нескольку раз в день не может сравниться с его “пропагандой”. На местах действовали, где легально, а где нелегально исламские комитеты: их присутствию и деятельности новая власть пока противопоставить ничего не могла.

Лазаренко доложил в представительство о своих впечатлениях от беседы со старейшинами под Кандагаром, добавив сюда наблюдения и выводы, о которых докладывали команды “Каскада” с мест. Решено было организовать встречу Александра Ивановича с Бабраком Кармалем.

Эта встреча состоялась, но удовлетворения не принесла. Бабрак Кармаль больше слушал, вопросов не задавал, а в конце беседы заявил, что новая власть старается контролировать обстановку на местах, но в связи с военными действиями “руки до всего не доходят”. Да так они и не дошли вплоть до конца этой странной войны! Так и не смог ЦК НДПА и ее генеральный секретарь взять на себя всю полноту ответственности за судьбу революции в стране, за судьбу народа Афганистана и от слов перейти к делу.

Сколько раз история учила: чем дальше от народа, тем ближе к поражению!

Могла ли такая обстановка посеять какие-то сомнения в справедливости той миссии, которую осуществляли “шурави” в Афганистане, в том числе и “каскадеры”. Конечно могла. Но все-таки сомнений в том, что эта война справедливая, не было. Командир “Каскада” просто не слышал ни от военных, ни от своих сотрудников каких-то других мнений. Это уже потом политики другого толка поставили дело таким образом, что мы якобы должны извиниться за “агрессию”, "вторжение”, “оккупацию”!

Лазаренко был убежден, что мы в Афганистане защищаем интересы Советского Союза на его южных рубежах в стратегических интересах. Стоило посмотреть глазами военного человека аэродромы в Кандагаре и Шинданде, которые построили Соединенные Штаты Америки, чтобы понять их предназначенность не для мирных самолетов. Наш потенциальный противник лез во все дыры, чтобы быть поближе к нашим границам. Лазаренко встречался со многими людьми: высшими военными офицерами, штабистами из 40-й армии, разведчиками всех профилей и так далее, но не слышал нигде и никогда, что мы — оккупанты. А в среде “Каскада” тем более подобных рассуждений не было.