«Каскад» и «Омега»

ИНТЕРВЬЮ “КАСКАДЕРА”

Своими воспоминаниями о малоизвестном с нами делится полковник запаса, заместитель председателя Южного регионального отделения Всеукраинского благотворительного фонда социальной защиты сотрудников правоохранительных органов — участников боевых действий в Афганистане и членов их семей Владимир Покутный.

— Владимир Григорьевич, за годы, минувшие после тех событий, родилось и повзрослело целое поколение. Для исключительного большинства, живущих сегодня, "Каскад" — это загадка, тайна, и интрига. Поэтому в начале — о происхождении этой "специальной команды”.

— “Каскад” — один из отрядов специального назначения КГБ СССР, принимавший участие в боевых действиях в Афганистане.

Эти подразделения были кадрированными и должны были разворачиваться в случае глобальной войны или какого-либо стратегического конфликта между СССР и другими державами.

Части были специально обучены и формировались из кадровых офицеров госбезопасности, а также “запасников” — сержантов и старшин, служивших в десантных войсках, в морской пехоте, на подводном флоте, в диверсионных и разведывательных группах. Короче, “Каскад” — это было элитное подразделение, хорошо подготовленное и оснащенное. Подобная практика существовала и в армиях других стран. Называли таких профессионалов по-разному: рейнджерами, “зелеными беретами” и так далее.

Главное же было в том, что в такие особо выделенные части зачислялись люди, прошедшие особую подготовку, зачастую уже побывавшие в “горячих точках” планеты. Как правило такие бойцы были обучены не только боевым искусствам и виртуозному владению различными техническими средствами и оружием, но и умению выживать в экстремальных условиях, когда питаться приходится тем, что может дать пустыня, тайга, горы, вода.

В Советском Союзе эти подразделения готовились с целью ведения разведки в условиях войны, уничтожения ядерных складов, стратегических ракет и других важных объектов, чтобы упредить удар противника.

— Теперь, пожалуйста, о том, как начинался Афганистан лично для Вас?

— За два года до начала афганских событий меня отправили в Москву — в специальную школу при Первом главном управлении КГБ СССР, где готовили разведчиков и командиров групп спецназначения.

В 80-м году от Украины были сформированы две специальные команды “Карпаты” и “Карпаты-1”, которые вошли в отряд “Каскада”. В одной из этих команд воевал впоследствии и я.

Нам было поручено ведение разведки и оказание помощи армии на западе Афганистана в провинциях Герат и Фарах. Команды “Север”, “Север-1”, “Тибет” и “Алтай” разместились в Джелалабаде, Мазари-Шарифе и других районах страны.

“Карпатами-1” в июле 1980 — январе 1981 гг. командовал подполковник Геннадий Лобачев. Его заместителем назначили меня, тогда еще капитана. Оба отвечали за жизни 120 человек.

— Как взаимодействовала Ваша команда с армейскими подразделениями?

— Согласно директиве Генштаба, наши команды придавались в качестве четвертых батальонов полков 5-й дивизии и других воинских частей, которые входили в 40-ю армию. В войсках такие батальоны называли “андроповскими”. И никакая секретность не могла скрыть их принадлежности. Впрочем наши ребята и внешне многим отличались от других солдат. Форму носили без знаков отличия песочного цвета: комбинезон и шапочка с козырьком, названная потом “афганкой”. Каждому был выдан бронежилет, автомат нового образца (“АКМ-С” калибра 5,45 мм) и пистолет.

Из-за этих шапочек и щегольских бородок (нашему личному составу это разрешалось) даже слухи пошли о военной помощи кубинцев (!). И тут никакие опровержения не помогали: видно свеж был еще в мировой памяти опыт Че Гевары…

Однако этот слух был не самым неприятным. Хуже, когда пошли разговоры наших противников о том, что Советской Армией применяются яды, отравляющие вещества, газы.

Так вот, как участник боевых действий в Афганистане со всей ответственностью заявляю: не было этого!

— Владимир Гоигорьевич, Вы только что помянули противника. Думается, это понятие отличалось от понятия классической фронтальной войны: "Здесь — свои, там — враги и наше дело правое”. Приходилось слышать от участников афганских событий почти загадочный ответ на вопрос: "Как далеко до противника?” Ответ звучал так: “Двести метров в любую сторону”. Думается, на расстоянии боевого охранения…

Как складывалось Ваше восприятие противника и с кем приходилось взаимодействовать кроме наших армейских частей?

— Да, действительно противник был своеобразен. Что такое Афганистан, мы начали разбираться только на месте. Мы поняли, что есть просто вооруженные группы, встающие по необходимости на защиту рода или племени: кочевник, не имеющий в определенном возрасте винтовки, лишен уважения окружающих. Были просто уголовные элементы, а нередко и целые династии, грабившие при любой власти. Но были и организованные формирования, имевшие связь с заграницей, руководимые иностранными советниками, которые были готовы любой ценой отстаивать интересы своих правительств.

Работали мы в самом тесном контакте с афганской (правительственной) контрразведкой. Задача стояла так: выявлять действия бандформирований, добывать информацию об их планах, устанавливать места дислокации, а затем вместе с войсками принимать участие в ликвидации душманов.

— Очевидно под стать своеобразному (многоликому) противнику и тактика команды была своеобразна?

— Совершенно верно. Любую операцию приходилось планировать только после тщательного изучения ситуации и выяснения, к какой группе следует относить своих “подопечных”.

К примеру, мы вышли на вооруженную группировку некоего Абдулы в районе одного из горных населенных пунктов. Как оказалось, Абдула при прежней власти был “вали алакадари” (председателем райисполкома), учился в Советском Союзе и ничем себя не запятнал, а просто испугался гонений сторонников Бабрака Кармаля. Захватив кассу и печать, он ушел со своими людьми в горы.

После долгой переписки, личных встреч и переговоров определились. Революционное руководство Афганистана объявило о своего рода амнистии для его 150 бойцов, а Абдулу попросили контролировать ситуацию в этом районе. На оперативных картах он был обведен особым кружком.

Здесь больше не было выстрелов, нападений на советских солдат, диверсий и терактов. Банды просто изгонялись из района. А с одним из бандитов, руки которого были в крови, Абдула расправился сам, предъявив в доказательство (простите за натурализм — Восток есть Восток!) его голову. Кстати через Абдулу мы потом выходили и на другие аналогичные группы, превращавшиеся в отряды самообороны.

В итоге этой акции было спасено немало жизней советских солдат и местных активистов.

— Итак мы естественным образом перешли к памятным эпизодам конкретных операций и боевых действий. Давайте продолжим эту тему.

— Прежде всего, о самом больном — о потерях…

В команде это была редкость. Помню Кабул, август 81-го: генерал-майор А. И.Лазаренко проводит совещание с командирами команд, прерывает его и дает прочесть мне полученную шифровку: “При следовании из Шинданда в Фа-раху подорвалась автомашина ГАЗ-66. Водитель — рядовой В. Белов погиб, один боец легко ранен”. Сложно передать чувства…

Александр Иванович приглашает к себе в кабинет, наливает по стакану водки. И по-отечески: “Помянем твоего солдата, командир, — это война”.

— Говорят, на войне остро понимаешь, что такое судьба. Случалось об этом подумать?

— Да, это было в Фарахе в сентябре 80-го. Разведгруппа готовится на задание на БТР. Задержка с выездом на 10–15 минут в связи с заменой аккумулятора. При выезде из города видим перевернутый пять минут назад взрывом афганский грузовик… Пронесло!

— Риск — это будни войны. Но бывают ситуации, когда ожидаешь чрезвычайного, а все обходится. Такое тоже было?

— Было и такое. Представьте: полночь, сентябрь 80-го, колонна из пяти БТР, возвращаясь из Фараха на базу в Шинданд, проходит горный перевал.

Слышу в наушниках голос командира группы майора В. Россошенко, едущего на первом БТР: “Дорогу перегораживает грузовик”.

Спрашиваю: “Можно ли проехать?”

Получаю ответ: “Вроде бы можно…”

Подаю команду: “Башенные пулеметы к бою!”

Медленно объезжаем грузовик. Одна мысль: “Засада? Надо упредить противника”.

Даю команду: “Из всех башенных пулеметов по обочинам дороги огонь!”.

Одновременно длинными и короткими очередями “заработали” пять КПВТ. Возвращаемся в Шинданд. Радостный командир Г. С. Лобачев встречает в палатке. Задание выполнено. Без потерь.

— Наверно война не обходится без сюрпризов и удач. Что приходит на память?

— В сентябре 81-го сидим в пустыне — в засаде с афганскими контрразведчиками Султаном и Муэддином. Два БТР надежно спрятаны в высохшем русле реки. “Каскадеры” допекают Султана и Муэддина вопросами, как мусульманин обходится с четырьмя женами. Все смеются.

Наконец на дороге появляется ожидаемый полугрузовик белая “Тойота”.

Даю команду на захват. БТР под командованием майора П. Нечипоренко появляется перед машиной так внезапно, что она чуть не врезается в него.

Большая удача: захвачены несколько главарей банд, важнейшие документы и крупная сумма денег, собранная главарями для приобретения оружия в Иране.

— Хотелось бы задать еще несколько заключительных вопросов. Один из них — о Ваших боевых друзьях и коллегах. Кто они?

— С высоким профессионализмом в афганской кампании действовали разведывательные группы В. Койнова, В. Поддубного, В. Лесняка, С. Прилепского.

С добрым чувством и признательностью вспоминаю настоящих боевых офицеров, в числе которых И. Суховий, А. Тимошенко, В. Качура, Е. Феськов, В. Лебеденко, Е. Головня, С. Смирнов и наш поэт-песенник Ю. Кирсанов.

В доброй памяти остались наши “запасники” — М. Исаев, В. Щербаков, В. Гребенкин и многие другие.

— Сколько времени в общей сложности Вам пришлось участвовать в боевых действиях?

— Первая командировка длилась восемь месяцев: с июля 1980 года по январь 1981 года. Вторая уже в качестве командира команды началась в июле 1981 года и окончилась в апреле 1982 года.

— Насколько физически и морально была сложна работа профессионалов в условиях Афганистана и с чем Вы вернулись домой?

— Обычно боевые действия велись ночью или рано утром. С одиннадцати до шестнадцати война задыхалась от жары. Замирала она и на зиму. Но поверьте, в остальное время “мясорубка” успела искалечить столько людей, что о какой-то “прогулке в Афган” говорить не приходится.

Получил свое и я: легкую контузию — в первый раз, а во второй — подхватил болезнь Боткина, что, пожалуй, хуже легкого и среднего ранения.

Многие “каскадеры” вернулись домой с высокими государственными наградами. Но самой высокой наградой для всех было вернуться живым и непокалеченным.

— Владимир Гоигорьевич, какие впечатления вынесли Вы как гражданин и профессионал из той далекой уже афганской кампании?