Прощай, Германия

Глава 10. Защитник Белого дома

Глава, в которой рассказывается о защите Белого дома от путчистов, и личном участии в обороне нашего героя.

Попутчики по прилёту, не ни на минуту не задерживаясь, сразу сели в автобус до Москвы, багажа у них ведь не было, затем на конечной остановке спустились в метро и поспешили к зданию Правительства России. Эдуарду повезло с этим Игорем, столица для Громобоева была сплошная «терра инкогнито», а инженер знал, куда надо идти, и вёл капитана короткой дорогой.

Уже на выходе из метро их встретили растерянные милиционеры, которые не знали, как им поступать с наплывом решительно настроенных граждан, поэтому не препятствовали проходу добровольным защитника Белого дома. Толпы людей потоками стекались со всех сторон к комплексу зданий. Кто-то шёл из любопытства, узнать последние новости и бежать дальше на работу, кто-то постоять в сторонке, понаблюдать, но большая часть была настроена твердо — стоять и сражаться за свободу до конца!

Первое что Эдуард увидел на подходе к зданию — танк «Т-64», увешанный разноцветными ленточками и цветами. Пушка бронемашины была повёрнута в сторону шоссе, станковый зенитный пулемёт расчехлён и заряжен, люки открыты, и прямо на башне лежал спящий боец, а другой солдат сидел, беззаботно свесив ноги в люк механика-водителя, и весело болтал с симпатичными девушками. Вокруг сновал народ, кто-то выкрикивал разные лозунги типа «народ и армия едины», «мы победим!», другие таскали всё, что попадало под руку, возводя баррикады. Укрепления были не прочными, спонтанно возведенными, скорее символическими. В разные стороны торчали куски арматуры, громоздились мусорные баки, горкой лежал битый кирпич, стояли выстроенные в цепь автобусы, троллейбусы, бортовые машины.

Всюду цветные гирлянды, букеты живых и искусственных цветов. Люди пели песни, шутили, смеялись, народ настроен был победить противника. Возле старенького «ЛАЗа» тянулись две длинные очереди в обе открытые двери.

— Что тут дают? — спросил Громобоев крайнего? — Оружие?

— Да нет, идёт запись в национальную гвардию. Может быть, потом нас вооружат, — ответил молодой паренек, на вид студент первокурсник.

Эдуард на всякий случай занял очередь, но впереди было человек сто и стоять ему быстро наскучило. Капитан протиснулся поближе к входу в здание. Ворота охраняла группа милиционеров-автоматчиков и никого из толпящегося народа внутрь не пропускали.

— Мужики, где бы оружие получить, — спросил он старшего группы лейтенанта милиции.

— Да хрен тут кто что знает! — буркнул милиционер. — Нас самих вчера из Брянска привезли в помощь Ельцину, сутки бессменно на ногах, голодные, усталые, но никуда не уходим. Будь добр, не мешай, отойди в сторону. Лучше поищи кого чином постарше…

Над входом нависал массивный длинный балкон, на котором был навешен длиннющий российский флаг-триколор, стояли микрофоны, Балкон руководители обороны превратили в импровизированную трибуну. Как раз в этот момент в один из микрофонов какой-то незнакомый мужчина громко выкрикивал лозунги.

— Кто это орёт? — спросил Громобоев у соседа.

— Депутат Верховного Совета России. Фамилию не знаю. Они тут с раннего утра призывы кричали, на защиту призывают. А чего призывать? Оружие раздайте вместо лозунгов. Что толку идти с голыми руками на танки? Только героически погибнуть!? Как всегда и во всём — бардак…

— Это точно, — согласился капитан. — Оборона ни к чёрту, ни окопов, ни капониров, ни ячеек для стрельбы. Пулемётов нет, гранатомётов тоже не вижу, танк торчит на виду, без укрытия, его одним выстрелом ПТУРа подобьют! Сожгут, как пить дать сожгут в первые минуты!

— Эх, танкист, что ты нам поясняешь, — пробурчал мужчина в спецовке. — Ты иди да подскажи начальству, эти деятели спрятались в здании за нашими спинами, действительно, хоть бы вооружили. Нас разгонят и их самих ведь тоже перебьют!

— Я уже пробовал, менты внутрь не пропускают, — с сожалением ответил Эдуард.

Внезапно Громобоева кто-то крепко дёрнул за рукав. Капитан обернулся, позади него стояла смуглая молодая женщина с микрофоном и взъерошенный черноволосый мужчина с переносной телекамерой.

— Товарищ военный, можно у вас взять интервью?

— Отчего же не дать? Бери, не жалко, дам с удовольствием, — усмехнулся Эдик, вспоминая пошлый анекдот.

Девица что-то затараторила в микрофон, на испанском языке (в училище Громобоев примерно год, но без особых успехов, пытался изучать этот язык по самоучителю), при этом активно жестикулируя свободной рукой, потом перевела вопрос на русский:

— Что вас привело сюда, на баррикады? Вы ведь военный и должны быть с войсками, на стороне ГКЧП.

Девушка сунула чёрный мохнатый набалдажник прямо к губам капитана и кивнула, мол, начинай, говори. Эдуард поправил висящую на плече на тонком ремешке скатанную плащ-накидку, и смело глядя в глазок камеры начал говорить.

— С чего вы взяли, что все военные на стороне этих реакционеров? Здесь на площади присутствует много и военных, и милиционеров, но они не в форме, опасаются увольнения из армии. И лётчики не встали на сторону путчистов, отказались бомбить и обстреливать город. Да и вон те гвардейцы-танкисты пригнали сюда свои танки.

— Как вы считаете, кто победит?

— Победит народ! Должен победить!

— Ну а если все-таки десантники и войска КГБ пойдут на штурм, начнётся стрельба? Что тогда? — не унималась журналистка.

— Будем стоять насмерть! Всё равно победа будет за нами! — высокопарно, но уверенно заявил Эдуард.

— Спасибо! Можете назвать себя?

— Отчего же нет? Могу! Капитан Громобоев, замкомандира танкового батальона.

— О! Герой-танкист! — с восхищением произнесла журналистка, проведя по орденским колодкам изящными пальчиками, и когда оператор отвернул камеру, чмокнула капитана в щёку. Эдик в ответ галантно поцеловал ей руку.

— Муча грасиас, сеньор капитане, — сказала испанка и поспешила дальше работать.

— Победа или смерть! — Громобоев вскинул в ответ сжатый вверх кулак. — Виктория эн муэрто!

Едва испанцы ушли, к Эдику подскочила симпатичная девушка с двумя взлетающими на каждом шагу тонкими забавными косичками и затараторила.

— Товарищ военный, товарищ военный! Скорее идите за мной! Я вас провожу к начальнику штаба ополчения.

Громобоев обрадовался, наконец-то он найдёт штаб и поспешил за ней. Девушка подвела его всё к тому же автобусу, возле дверей которого продолжала тесниться очередь. Рядом с кабиной стоял высокий худощавый полковник в лётной форме и что-то громко пояснял круглолицему майору. Рядом с ними теснились четверо мужчин в гражданке, но судя по выправке — тоже офицеры.

— Товарищ, полковник, — заверещала девица, — я вам нашла ещё одного офицера.

Полковник взглянул сурово на Эдуарда.

— Кто таков?

— Капитан Громобоев, зам командира танкового батальона.

— Полковник Пшеницын, Олег Валентинович — отрекомендовался полковник, — начальник штаба ополчения. А это майор Федотов, мой заместитель. Командир самообороны полковник Юшенков убыл в Белый дом на совещание. Мы представители движения «Офицеры за демократию».

— Чтобы не было недомолвок, я адъюнкт Военно-политической Академии, — строгим голосом назвался Федотов. — Я хоть и политработник, но я на этой стороне баррикад. Меня зовут Андрей.

— Прекрасно, я тоже замполит! — усмехнулся Громобоев, — и тоже, как и вы не с той стороны.

Федотов радостно улыбнулся коллеге и ободряюще потрепал по плечу. Снова взял слово полковник.

— Товарищи офицеры, нас тут всего несколько человек военных, остальная толпа сугубо гражданские, которые не смыслят ничего в военном деле. Поэтому я вам ставлю задачу, попытаться хоть немного оборудовать позиции по защите передовых рубежей. Капитан, слушай мою команду: бери отряд из пятидесяти человек, вот тебе список, — с этими словами полковник Пшеницын сунул Эдуарду бумажку с длинным перечнем фамилий. — Сейчас подъедут машины с завода «Серп и молот», привезут противотанковые ежи, надо установить их на всех прилегающих дорогах. По выполнению доложить! Я буду находиться тут на связи в автобусе.

— Есть! — ответил капитан Громобоев и приложил руку к козырьку фуражки.

К нему сразу подступил молодой мужчина в лёгкой серой ветровке, в котором Эдуард узнал попутчика в самолете.

— Игорь!

— Ага! Я назначен командиром летучего отряда, присвоено звание сотника национальной гвардии. Я ведь сугубо гражданский, работаю в оборонном НИИ инженером, а вы будете наш военспец!

«Забавно», — подумал Эдик и улыбнулся. — «Всё как в гражданскую войну, опять военспецы, главное не расстреляли бы по окончанию боевых действий!»

Капитан велел нестройной толпе строиться в колонну по четыре. Мужики дружно загалдели, засуетились.

— Равняйсь! Смирно! Шагом, марш! — скомандовал Эдуард построившейся дружине, и отряд дружно зашагал следом за капитаном на выход с площади. Они выбрались через проход в баррикаде, и Громобоев объявил перекур. Мужики задумчиво закурили, тихонько переговариваясь, и делясь друг с другом тревожными новостями и своими размышлениями. Никакой паники и страха у этих людей Эдуард не заметил. Видимо отбоялись своё! Вскоре подъехали четыре бортовых «Зила» с противотанковыми ежами в кузовах, и подъемный кран. Капитан указывал куда сгружать, ополченцы растягивали металлические сооружения, в шахматном порядке перегораживая дальние подступы к баррикаде, на расстоянии примерно ста метров от неё.

Наспех сваренные из швеллера и рельс ежи, по полтора-два метра высотой и довольно тяжёлые на вес имели внушительный вид, казалось их сделали по старым военным чертежам обороны Москвы от фашистов. Громобоев не только командовал, но и сам брался за дело.

— Отлично поработали, — удовлетворённо сказал капитан Игорю-сотнику через час после начала работы. — Танкам тут не пройти, идем к следующему перекрёстку.

Отряд добровольцев вновь быстро построился и бодро зашагал в указанном направлении.

Выполнив первое задание, ополченцы ближе к вечеру вернулись на ужин в расположение. Возле автобуса какое-то частное кафе развернуло импровизированную полевую кухню: раздавали чай, кофе, бутерброды, сосиски. Тут Громобоев вспомнил, что с раннего утра ничего не ел.

— Чай и бутерброды капитану, — закричал бойцам заботливый сотник Игорь.

Один из ополченцев, парень богатырского телосложения метнулся к раздаче, расталкивая руками недовольно ворчащий и толпившийся у столов народ.

— Как линию оборону создавать и налаживать, то вас нет, — ругался бравый ополченец, — а как кухню подогнали, так не протиснуться! Уступите дорогу бойцу, я кому сказал!

Расторопный парень вскоре вернулся к командирам, получив фронтовой паёк, они сели втроем на поребрик, расстелив спортивную газету на поваленный столб и разложив на неё бутерброды. Едва Громобоев успел съесть хлеб с колбасой, как к нему примчался запыхавшийся адъюнкт Федотов.

— Приятного аппетита, господа-товарищи! Эдуард, хватит трескать колбасу! Бегом за мной!

— Андрей, не шуми! Я лишь успел первый бутерброд в рот засунуть, — начал оправдываться капитан. — Боевая задача выполнена, по распорядку ужин.