Прощай, Германия

Напряжение спало, командир полка заулыбался, ну хоть в этот раз визит немцев не несет неприятности. Начальники заулыбались, предложили гостям курить, командир достал из сейфа бренди «Наполеон» и предложил выпить по рюмке. Вызвали этого Кобыфу срочно в кабинет. Взводный, не ожидая ничего для себя хорошего, примчался к командиру.

— Я думал, ты опять что-то натворил, разгильдяй! А ты, вон чего наделал, сукин сын! Ты оказывается — герой! Гражданское немецкое население спас и помалкиваешь!

Командир, замполит и парторг повеселели, расслабились, раз проблем и претензий к полку нет. Но не тут-то было, рано они обрадовались. Старик после дружеских объятий с Кобыфой продолжил излагать суть дела.

— В разбившейся машине была наша единственная внучка и правнуки, погибни они, на них оборвался бы весь древний род баронов фон Б…ч! Поэтому мы хотели бы отблагодарить храброго офицера и солдата-водителя. Передайте солдату, пожалуйста, набор подарков (немец поставил на стол кожаный кейс и магнитофон в упаковке), а для вас обер-лейтенант, за воротами стоит новенький «Мерседес», и фургон наполненный мебелью, изготовленной на нашей семейной фабрики. Полный комплект для вашей квартиры.

— Спасибо большое, — засмущался офицер. — Но куда мне девать эту мебель? У меня и квартиры то нет…

Переводчица прошептала на ухо старику, тот улыбнулся ровными белыми зубами (явно хорошими протезами), и протянул конверт.

— Мы ожидали чего-то подобного и приготовили вам ещё один маленький презент, здесь должно хватить на хорошую квартиру в России.

Кудасов, Статкевич и Возняк дружно побледнели. Замполит пулей метнулся в свой кабинет догладывать по телефону начальнику политотдела о создавшейся щекотливой ситуации.

— Пусть откажется! Прикажите ему немедленно вернуть подарки, нечего брать подачки от всяких фон-баронов! — крикнул в трубку полковник Касьяненко. — Раструбят в своей буржуазной реваншистской прессе об этом, а нам потом отдуваться перед начальством.

Командир полка извинился перед гостями, вывел Кобыфу в кабинет парторга и там они в три голоса велели взводному отказаться от подарков. Но Кобыфа упёрся и, ни в какую.

— Я ведь не украл! — вначале растерялся Александр. — Эти подарки от всего сердца за спасение и риск! Я ведь и сам мог взорваться…

— Сказано — откажись! — бубнил парторг Возняк. — Это идеологическая диверсия!

— Приказываю! — рычал Кудасов.

— Не бери ничего! Мы ведь коммунисты, а этот дед фашистский недобиток, оккупант! — снова прошипел парторг.

— А вы бы отказались? — в конец растерялся Сашка.

— Конечно! — дружно заявили начальники.

— А я возьму! — решительно заявил старший лейтенант.

Кудасов побагровел и рявкнул:

— Да я тебя в двадцать четыре часа домой отправлю!

— И из партии вылетишь в два счёта… — пригрозил Возняк.

Старший лейтенант с матом швырнул фуражку в угол кабинета, и с готовностью выложил на стол партбилет.

— И отправляй, хрен с тобой, полковник. Разбирайтесь со своим долбанным начальством, как хотите.

Офицер вышел, хлопнув дверью, и оставив начальников самих выпутываться из создавшейся щекотливой ситуации. В парткоме наступила гнетущая тишина, и было слышно, как Кобыфа весело разговаривает в коридоре на ломанном немецком с гостями. Вскоре немцы и офицер покинули штаб и голоса стихли.

— Позор! Куда катится армия? — произнёс тихо парторг, потому что надо было что-то сказать.

— Мерзавец! Каков наглец! Он ещё и хамит! — с ненавистью воскликнул командир. — Сейчас же документы оформить и вон отсюда! Под конвоем! Немедленно!

Но, конечно же, никакого конвоя не было, сам старший лейтенант сел в грузовик, а жена за руль легкового «Мерседеса», они громко посигналили на прощание, и под завистливыми взглядами сослуживцев уехали, куда-то, то ли в Житомир, то ли в Артёмовск. Уезжающему домой Кобыфе, карман грел конверт с немецкими марками, их должно было хватить на строительство просторного дома…

Да, это был период шикарной и щедрой гуманитарной помощи капиталистов, которые радовались мирному объединению двух Германий, благодаря молчаливому согласию Советов, и ещё больше немцы радовались скорому выводу советских войск. Местные жители при встрече дружески улыбались, и желали вслух, скорейшего возвращения на Родину. Если кто-то из наших высказывал недовольство скорым выводом войск — деланно удивлялись: как же так, вы не хотите домой? В свой развитой социализм?

А вот так — не хотели! Домой никто не торопился, ни распоследний забулдыга прапорщик, ни самый главный в группе войск генерал. На родину желали поскорее уехать лишь бойцы — на дембель. Впрочем, домой рвались не все солдаты: участились случаи дезертирства и побегов в Западную Германию солдат с Кавказа и из Прибалтийских республик. Командованием Западной группы войск было принято решение сохранить защитников Отечества для собственных нужд, не дать им улизнуть за кордон (впрочем, так как кордона не было вовсе, поэтому и бежать было легко, достаточно сесть в поезд и проехать сотню километров или пройти пешком), и попытаться уклониться от завершения выполнения священного долга.

Вот об этом и пойдёт речь в следующей главе…