Григорий Горин

– Хорошо! – воскликнула баронесса. – Сейчас я познакомлю вас с одним документом, и вам станет ясно, составлен ли он человеком в здравом рассудке или нет. Эта бумажка случайно попала мне в руки. Прочтите, господин Рамкопф.

– «Распорядок дня барона Карла Фридриха Иеронима фон Мюнхгаузена на 30 мая 1776 года», – прочел Рамкопф.

– Любопытно, – оживился герцог.

– Весьма, – согласился Рамкопф. – «Подъем – шесть часов утра».

Все переглянулись. Герцог задумался:

– Ненаказуемо.

– Нет, – подтвердил бургомистр и добавил: – То есть я согласен – вставать в такую рань для людей нашего круга противоестественно, но…

– Читайте дальше, Генрих! – перебила баронесса.

– «Семь часов утра – разгон тумана, установление хорошей погоды…»

Герцог молча отправился к окну и посмотрел на небо:

– Как назло, сегодня чистое небо.

– Да, – быстро согласился подошедший бургомистр. – С утра действительно был туман, но потом он улетучился.

– Вы хотите сказать, господин бургомистр, что это его заслуга? – воскликнула баронесса.

– Я ничего не хочу сказать, баронесса, – пожал плечами бургомистр. – Я просто отмечаю, что сегодня великолепный день, хотя с утра был туман. У нас нет никаких оснований утверждать, что он его разогнал, но и говорить, что он не разгонял тумана, значит, противоречить тому, что видишь.

– Вы смеетесь надо мной? – взвизгнула баронесса. – Читайте дальше, Генрих.

– «С восьми до десяти утра – подвиг», – зачитал Рамкопф.

– Как это понимать? – удивился герцог.

– Это значит, – произнесла баронесса, пылая от возмущения, – что с восьми до десяти утра у него запланирован подвиг… Что вы скажете, господин бургомистр, о человеке, который ежедневно отправляется на подвиг, точно на службу?

Бургомистр показался озадаченным:

– Я сам служу, сударыня. Каждый день к девяти мне надо идти в магистрат. Не скажу, что это подвиг, но вообще что-то героическое в этом есть…

– Господа, мы дошли до интересного пункта… – объявил Рамкопф. – «В шестнадцать ноль-ноль – война с Англией».

Наступила пауза.

Бургомистр растерянно произнес:

– Господи, чем ему Англия-то не угодила?

Герцог вытянул шею и, многозначительно подняв брови, двинулся к столу.

– Один человек объявляет войну целому государству! – взнервляя обстановку, выкрикнула баронесса. – И это нормально?!

– Нет, – строго оглядел присутствующих герцог. – Это уже нечто.

– Да, это можно рассматривать как нарушение общественного порядка, – сказал бургомистр.

– Где она? – строго сказал герцог, пристально вглядываясь в карту. – Где, я вас спрашиваю?!

– Кто?

– Англия!

– Секунду, ваше величество… – Секретарь пробежал глазами карту. – Вот!

– А где мы? – спросил герцог.

– А мы – вот!

Герцог выхватил сантиметр, измерил расстояние:

– Это же рядом! Возмутительно! Нет, это не шуточки! Война есть война! – закричал он, обращаясь к советнику. – Передайте приказ: срочно разыскать и задержать барона Мюнхгаузена. В случае сопротивления применять силу! Командующего ко мне!

– Слушаюсь! – рявкнул тот.

В дверях звякнул шпорами командующий.

– Приказ по армии: всеобщая мобилизация! Отозвать всех уволенных в запас! Отменить отпуска! Гвардию построить на центральной площади. Форма одежды летняя, парадная: синие мундиры с золотой оторочкой, рукав вшивной, лацканы широкие, талия на десять сантиметров выше, чем в мирное время!

– Будет исполнено! – Командующий отдал честь и бросился вон из кабинета.

Баронесса подлетела к Рамкопфу:

– Генрих, как адвокат скажите – что его ждет?

– Честно говоря, даже не знаю… – растерянно пробормотал Рамкопф. – В кодексе не предусмотрен такой случай.

– Двадцать лет тюрьмы! – закричала баронесса. – Ваше величество, я требую двадцать лет! Столько, сколько я была за ним замужем!

– Война есть война! – все более воодушевляясь, прокричал герцог. – Господин бургомистр! Закрыть все входы и выходы из города! Перекрыть все городские ворота и мосты!

– Слушаюсь!

Бургомистр вместе с баронессой и Рамкопфом бросились к выходу. Герцог, впав в ажиотацию, продолжал кричать им вслед:

– Война есть война! Где мой военный мундир?!

– Сейчас, ваше величество, сейчас! – Секретарь вынес на вешалке сверкающий пуговицами мундир полководца. – Прошу вас!

– Что?! – побагровел герцог. – Мне… в этом? В однобортном? Да вы что?! Не знаете, что сейчас в однобортном никто уже не воюет? Безобразие!.. Война у порога, а мы не готовы! – Он резким движением перевернул стол, уселся за швейную машинку и начал лихорадочно перешивать мундир.

Горнист издал пронзительно-тревожный сигнал. Солдаты на ходу разбирали ружья. Грянул духовой оркестр. Командующий поднял коня на дыбы и обнажил шпагу. Конная гвардия, поднимая пыль, поскакала по улицам города.

Взрыв хохота потряс трактир.

– Но это не все! – объявил Мюнхгаузен, подняв указательный палец. – Дальше самое трудное, господа! Темно, холодно, и ни одной спички, чтоб разжечь костер. Что делать? Замерзнуть? Никогда!.. Голова-то всегда под рукой, не так ли? Со всей силой я ударил себя кулаком в лоб, из глаз тут же посыпались искры. Несколько из них упало в костер, и костер разгорелся!..

За окном трактира послышался звук боевой трубы. С соседнего столика к Мюнхгаузену наклонился Томас:

– Господин барон, по-моему, это по вашу душу.

В дверях трактира появилась группа гвардейцев. Послышалась грозная команда:

– Всем оставаться на местах!

Мюнхгаузен открыл крышку карманных часов:

– Половина четвертого. Срок моего ультиматума истекает через тридцать минут.

– Я могу чем-нибудь помочь? – поинтересовался Томас.

– Барон Карл Фридрих Иероним фон Мюнхгаузен! – громко произнес приблизившийся офицер. – Приказано вас арестовать! В случае сопротивления приказано применить силу.

– Кому? – вежливо спросил Мюнхгаузен.

– Что «кому»? – не понял офицер.

– Кому применить силу в случае сопротивления – вам или мне?

Офицер задумался. По его лицу было видно, что это занятие для него не из легких.

– Не знаю, – наконец честно признался он.

– Может, послать вестового и переспросить? – посоветовал барон.

– Нет! – принял решение офицер и обнажил шпагу.

– Отлично! – Мюнхгаузен ответил тем же. – Будем оба выполнять приказ. Логично? – После чего он ловким движением, как и положено в подобных случаях, опрокинул стол. – Музыка не повредит?

– Что?! – изумился офицер.

– Несколько аккордов… Для бодрости! – Мюнхгаузен сделал знак музыкантам.

Музыканты дружно заиграли проникновенную мелодию. Мюнхгаузен совершил бросок, последовал молниеносный обмен ударами, и противники замерли в напряженных позах.

– Нет, господа, не то, – обернулся Мюнхгаузен к музыкантам. – Здесь пианиссимо… Вы согласны? – спросил он офицера.

– В каком смысле? – опять не понял тот.

– Это место играется тоньше и задушевнее. Подержите, пожалуйста. – Он протянул шпагу офицеру. – Я сейчас покажу. – Передав оружие офицеру, он принял скрипку у музыканта и заиграл. – Мое любимое место! – Он кивнул головой посетителям трактира, и хор поддержал слова второго куплета.

Чистая, щемящая душу мелодия понеслась из открытых окон трактира. Второй вооруженный отряд гвардейцев обнаружил у трактира плотную толпу слушателей.

Мюнхгаузен был в ударе. Многие плакали. Играл мастер.

На центральной площади у ратуши герцог Георг в военном мундире сидел на белом коне в окружении советников.

– Сколько можно ждать? – нервничал герцог, поглядывая на часы. – Неужели так трудно арестовать одного-единственного человека?!

– Ваше величество, – попросту объяснил один из военных советников, – с ним ведь все не так просто. С ним всегда морока. Небось опять задурил всем головы…

– Он что же, по-вашему, начал им что-то рассказывать?

– Наверное, – кивнул главный военный советник, – что-нибудь насчет охоты…

– На кого? – заинтересовались другие советники.

– На мамонта, кажется… Он стрелял ему в лоб, а у того выросло на голове вишневое дерево.

– У кого выросло? – спросил младший офицер.

– У медведя.

– А стрелял в мамонта?

– Вы только не путайте! – В споре приняли участие почти все присутствующие. – Он выстрелил в медведя косточкой от черешни. Это всем известно.

– Нет-нет… стрелял он, во-первых, не черешней, а смородиной.

– Правильно, когда тот пролетал над его домом.

– Медведь?

– Ну не мамонт же… Их там была целая стая.

– Прекратить! – закричал герцог. – Через двадцать минут начнется война с Англией!

– Англия тоже, ваше величество, хороша, – заметил кто-то из ближайшего окружения. – Привыкли все – Англия, Англия…

В дальнем конце площади появился Мюнхгаузен.

– Почему он с оркестром? Где моя гвардия? – заинтересовался герцог.

– Ваше величество, – начал неуверенно главнокомандующий, – ситуация сложная… Сначала намечались торжества… Потом аресты… Потом решили совместить…

– А где гвардия?

– Очевидно, обходит с тыла…

– Кого?!!

– Всех, – подумав, завершил отчет главнокомандующий.

Мюнхгаузен приблизился к герцогу. Тотчас подтянулись любопытные граждане.

– Добрый день, господа! Я от души приветствую вас, ваше величество! Здравствуй, Якобина! Господин бургомистр, мое почтение!

Герцог, не удержавшись от любопытства, слез с лошади и подошел к Мюнхгаузену.

Наступила пауза.

Мюнхгаузен улыбнулся:

– Вы позвали меня помолчать?

– Видите ли, дорогой мой, мне тут сообщили довольно странное известие… – как-то несмело начал герцог. – И вот господин бургомистр это подтвердит…

– Действительно, – согласился бургомистр.

– Даже не знаю, как и сказать… – замялся герцог. – Ну… будто бы вы… объявили войну… Англии.

– Пока еще нет, – быстро ответил Мюнхгаузен и достал часы. – Война начнется в четыре часа, если Англия не выполнит условий ультиматума.

– Ультиматума? – вздрогнул герцог.

– Да. Я потребовал от британского короля и парламента прекратить бессмысленную войну с североамериканскими колонистами и признать их независимость. Срок ультиматума истекает сегодня в шестнадцать ноль-ноль. Если мои условия не будут приняты, я начну войну.

– Интересно, как это будет выглядеть? – удивился бургомистр. – Вы станете палить по ним отсюда из ружья или пойдете врукопашную?

– Методы ведения кампании – военная тайна! – учтиво заметил Мюнхгаузен. – Я не могу ее разглашать, тем более в присутствии штатских.

– Так! – строго произнес герцог. – Господин барон, я думаю, нет смысла продолжать этот бессмысленный разговор. Послав ультиматум королю, вы тем самым перешли все границы! – И неожиданно заорал: – Война – это не покер! Ее нельзя объявлять когда вздумается! Сдайте шпагу, господин барон!

– Ваше величество, – спокойно сказал Мюнхгаузен, – не идите против своей совести. Я ведь знаю, вы благородный человек и в душе тоже против Англии!

– Да, против! – крикнул герцог. – Да, они мне не нравятся! Ну и что? Я сижу и помалкиваю! Одним словом, вы арестованы, барон! Сдайте шпагу!!