Порядочный хаосит

Линия вспыхнула — и начала расширяться, покрываясь штрихами и спиральными узорами, как дерево — ветвями и листьями.

Следующая печать была на другой стороне коридора; и теперь я наблюдал, как уже несколько линий сразу тянутся к ней по полу и потолку, довольно быстро. Ощущение правильности не покидало меня. Я провёл пальцами по одной из появляющихся сияющих линий: гладкая поверхность. Сам камень в этом месте начинал светиться. Кончики моих пальцев словно бы ощущали слабое жужжание. Линия, которой я касался, издала лёгкий звон и выбросила «почку».

Я сложил и убрал в карман ненужный больше нож. Сияющее плетение постепенно оплетало весь коридор, теперь залитый светом. Мелодичный звон, будто бы серебряные колокольчики, наполнял пространство.

Я перевёл взгляд на последнюю печать — она росла и усложнялась. Затем выбросила «росток», который стремительно протянулся через десяток алдов, и выше по коридору начала расти очередная печать.

Тут меня, наконец, охватило беспокойство. Что тут творится, ветер меня раздери? Это очень красиво, и, наверное, тот же Рессам дал бы себе отрубить ноги, лишь бы посмотреть на возникающие узоры, но… я бы лучше понаблюдал за этим с безопасного расстояния.

Я взвалил Золто на плечи и устремился наверх, благо света теперь хватало. Думаю, даже в Белых операционных не так светло.

Через пару сотен алдов коридор кончился, и я оказался на длинной галерее. Из коридора позади меня волнами вырывался яркий свет.

Передо мной, ничем не ограждённый, зиял тёмный провал. Огромный, шестиугольный, глубокий колодец, по стенам которого располагались ярусами галереи с шестиугольными проёмами коридоров. Это зрелище ошеломило меня. Положив Золто на землю, я осторожно подошёл к краю и заглянул вниз.

Колодец уходил вниз, сколько хватало света и глаз. Бесконечные ярусы галерей, располагавшиеся одна под другой. У меня закружилась голова, и я отошёл от края.

Поразительно.

Это определенно чьё-то творение, но чьё? Кому понадобились все эти коридоры? Есть ли в этих норах комнаты, залы, мосты — или это просто бесчисленные коридоры, уходящие вверх и вниз, с единственной целью — разделять и удерживать стоячий ветер? Сколько странных чудовищ обитает на этих бесконечных путях?

Позади меня из коридора вырвались сияющие линии, прочертив дорожки по полу и потолку галереи. На полу расцвёл цветок очередной печати, от которого побежали во все стороны лучи. На их концах образовались завитки.

Из коридоров послышался шум, цокот и плямкание. Очевидно, монстры бежали на запах хаотички. Так! Мне срочно был нужен ладный коридор, ведущий наверх.

Я быстро пробежал мимо нескольких коридоров, уходивших вверх, заглядывая в них. Из одного будто бы тянуло тем же самым сухим запахом, который был в коридоре в самом начале нашего путешествия.

Подхватив Золто на закорки, я поспешил к нему, и вовремя, потому что началось какое-то безумие. Из соседних коридоров вываливались кучи камней, выскакивали коряги, шурша, выползали какие-то копны травы. Обгоняя других, перепрыгивая через соперников, скакала металлическая кровать, скрежеща пружинами. Наперерез мне метнулся одетый в красную куртку и длинный кожаный плащ деревянный манекен. Манекен?!

— Ногач! — радости моей не было предела.

Наконец-то кто-то живой (ну, относительно Золто), знакомый и не страшный! Удача все-таки мне улыбнулась.

— Ногач, дружок, привет! Как же я рад тебя видеть, ты бы знал!

Заслышав мой голос, манекен подскочил ко мне и ухватил меня за локоть. Я чуть не уронил полумёртвого Золто от неожиданности.

— Ногач, нам нужно убираться отсюда!

— Скрррры, — молящее простонала деревянная кукла, показывая рукой на сияющие печати, вокруг которых толпились ожившие детские кошмары.

— Много кушать вредно для здоровья; пошли наверх!

— Скрры, — Ногач крепко держал меня, подтаскивая к столь желанному ему источнику хаотической эссенции.

— Ногач! Солнышко, весёлые игры, хорошая новая одежда! — принялся уговаривать его я. — Что тебе здесь делать, в этих подземельях? Тут совсем скучная компания, а я тебе новой хаотички соберу. Наверху. Хочешь, я даже сделаю тебе одежду с печатями, и ты никогда не будешь больше уставать?

— Цак, цак, — Ногач затопал ногами, отпустив мой локоть, и начал хлопать в ладоши.

— Вот и молодец, вот и славно, а теперь — побежали вверх!

Однако Ногач наотрез отказывался идти в выбранный мной коридор. Снова схватив меня за локоть, он потащил меня вперёд по галерее.

Мы лавировали между живых коряг, скелетов каких-то животных и странных фигур из болотной жижи. Расшвыривая остальных, вперёд ломился безголовый каменный болван с тремя руками, ему под ноги метнулась деревянная лоза. Ногач грозно прострекотал, и великан отшатнулся в сторону.

Наконец, мы свернули в один из коридоров; он круто загибался в сторону и шёл практически горизонтально. Я отшвырнул ногой какие-то живые тряпки и покрепче перехватил Золто. Не время для усталости.

— Нам сюда? Здесь выход?

— Ктц, цак-цак, — утвердительно прощёлкал мой проводник и затопал вперёд, оглядываясь на меня. Свет уже лился отовсюду; казалось, светится сам воздух.

Я последовал за ним. Шагов через сто началась лестница, ведущая вверх, и моя спина запротестовала.

— Ногач, пожалуйста, можешь понести Золто? Он тебя потом покатает, когда очнётся.

— Кц-цц, — протянул манекен.

Я снял ведьмачьего сына с плеч, и Ногач подхватил его на руки, как жених — невесту. Золто на такое обращение никак не отреагировал, впрочем.

Мы устремились наверх, преодолевая пролёт за пролётом. Привет и спасибо вам, лестницы Алых башен. Свет постепенно меркнул. Ногач свернул во внезапно открывшийся проход в стене. Здесь было темно. Мало того, коридор выглядел иначе: его стены были не каменными, а скорее похожими на слежавшуюся, сырую землю.

— Цццц, — Ногач зашелестел, и я последовал на звук во тьме.

Несколько минут мы шагали, ничего не видя вокруг себя. Во всяком случае, не видел я; Ногач непрерывно стрекотал на манер цикады, и я шёл за ним, надеясь, что он видит дорогу. Под ногами что-то плескалось.

Впереди забрезжил свет, и через сотню шагов я увидел, что мы находимся в чём-то вроде естественного грота. Под ногами журчал ручеёк. Из голубоватой, глинистой земли, испещренной норами стрижей, торчали корни деревьев. Ручеёк вытекал из грота и впадал в коричневую лесную речушку, протекавшую перед нами в нескольких десятках шагов, по обоим её берегам росли уже привычные мне ели.

Ногач опустил Золто на землю. Я встал на колени у ручейка и начал жадно пить воду, черпая её горстями. Я пил и пил, сперва утоляя жажду, а затем стараясь напиться впрок. Ногач терпеливо смотрел, как я плещусь в водичке, а затем неожиданно встрепенулся и поднял голову, озираясь.

Позади, из прохода — или даже снизу, из-под земли, раздался низкий гул. Скорее это был даже рёв или ворчащий, скрежещущий звук. Он пробирал до костей, так, что даже мои зубы заныли от этого звука. Он длился и длился, и я начал будто бы даже различать в нём отдельные слова. Словно что-то огромное говорило под землёй, и от силы, вложенной в эти фразы, все волосы на моём теле поднялись дыбом. Меня пробила дрожь, Ногач повалился на землю, завернувшись в свой кожаный плащ, и жалобно скрипел, и лишь преспокойно лежащему в своём нигредо Золто было всё нипочём.

Это продолжалось, наверное, около минуты, а затем, на последнем, особенно могущественном слове, всё стихло.

Я приподнял голову и посмотрел в сторону расщелины, из которой мы пришли. И изумился.

Вместо узкой щели в глинистой земле передо мной был коридор из чёрного камня, резко обрывавшийся в нескольких шагах от меня. Ручеёк иссяк.