Порядочный хаосит

Глава 28. Воля ветра

После моего обращения к ветру на меня снизошло неожиданное спокойствие. Я напевал, поглядывая из стороны в сторону, ожидая, откуда придёт неожиданная помощь. Лексина держалась настороженно, словно готовая к прыжку.

— Слушай, у тебя очень интересная способность к превращению, — я попробовал немного ослабить её бдительность. — Ты можешь превращаться только в лису — или в кого угодно? Можешь превратиться в меня?

— В тебя — не могу, — коротко ответила Лексина, обшаривая взглядом землю, воду и небеса.

— А в кого-нибудь, кроме лисы?

— В кого-то, кроме лисы — могу.

— Здорово, — восхитился я. — А в кого ещё?

— В человека, — буркнула она. — Могу превратиться в человека, могу в лису.

Я нахмурился — это звучало как-то неправильно.

— Погоди, разве превращение в лису не подразумевает, что ты можешь потом превратиться обратно?

Лексина вздохнула.

— Ты совсем невежественный насчёт Алых способностей?

— Это не входило в сферу моих интересов, — обиделся я. — Ну, я знаю самые важные вещи.

— Способности к трансформации в зверей, птиц, растений, камни и так далее довольно распространены, и их хорошо вычисляет главный массив Академии, — объяснила Лексина. — К сожалению, ими ты сможешь воспользоваться только один раз. После этого ты станешь тем, в кого превратился, и тем и останешься. Превратишься в собаку, или голубя, или кирпич. И останешься им. Такое бывает, и порой происходит случайно, от сильных эмоций.

— Ужас какой, — передёрнуло меня. — А ты сможешь думать при этом? Если станешь, скажем, кирпичом?

— Да, — нахмурилась Лексина. — Но не так, как думает человек, а так, как думает кирпич.

— И как он думает? Погоди, кажется, у меня был один такой преподаватель…

— Двести лет назад жил Нейен, Алый, обладавший способностью возвращать всем изначальный облик. Когда он освоил свою способность, он сперва вернул человеческий облик всем, кто находился в форме зверя или растения. Эти Алые, пройдя долгий период лечения в доме Весёлого Смеха, в большинстве своём смогли вернуться к нормальной жизни, хотя и сохраняли некоторые чудачества. После этого его отвели на подземный склад Академии, где долгие годы тайно хранятся сотни Алых, превратившихся в камни, статуи и различные предметы. Он успешно вернул к человеческому обличью пятерых Алых, один из них как раз был кирпичом, — Лексина криво улыбнулась. — Шестой был серпом. После возвращения в человеческий облик он убил Нейена способностью, а затем разорвал себе горло голыми руками. Но Алого, превратившегося в кирпич, опросили, так что я могу ответить на твой вопрос. Он утверждал, что всё время думал о «маленьких-маленьких вроде как червячках, которых много-много, и которые ползут далеко-далеко, потом возвращаются назад, а потом опять уползают». Наблюдая за этим движением, он ощущал невероятное умиротворение и покой. Большего он описать не мог. Лечения ему не потребовалось, он дал необходимые клятвы и вернулся в свой род. Прожил ещё сорок лет, и, окончательно состарившись и почувствовав приближение смерти, он снова, уже по своей воле, превратился в кирпич. Его опять положили на склад, где он и лежит до тех пор, пока не появятся одновременно два Алых — возвращающих в изначальный облик и дарующий молодость.

— Штиль, я ничего не слышал об этом! У нас есть склад полуживых Алых?! Звучит просто кошмарно!

— Ну, так это государственная тайна, — пожала плечами Лексина.

— А почему ты мне об этом говоришь?

— Потому что ты имеешь право знать. Ты же Ройт Айнхейн, в конце концов. Статус ты не потерял. А что не знаешь — потому что не спрашивал.

— А, ну да. — растерянно проговорил я. — И много ещё таких тайн есть, которых я не знаю?

— Уж поверь, хватает. Если тебя это примирит с отправлением в Хытыр-Кымылан, я могу рассказать тебе множество тайн по дороге.

Тайны я любил с детства.

— Расскажи что-нибудь, что я не знаю?

— У тебя кофейная гуща на щеке присохла, Ройт Айнхейн, — усмехнулась она.

Я потер щеку рукавом.

— Хорошо. Расскажи, как думает лиса?

Лексина нахмурилась.

— Это личная жизнь, Ройт. Но скажу, что лиса думает примерно как любопытный и весёлый, но совершенно безжалостный ребёнок.

— А как тебе удаётся убедить её… то есть, себя… выполнять задания?

Лексина вздохнула.

— Меня учили. Нас обоих учили. Сохранять понимание задачи, менять форму, действовать совместно.

— Дрессировали?

— Не так, как ты себе представляешь, — Лексина покачала головой. — Лису невозможно заставить что-то сделать, наказывая. Только любопытством, уговорами и лаской её можно убедить принять игру, которую предлагает ей человек. Впрочем, Ройт, повторяю: это личное. Спроси что-то другое.

Я задумался.

— А ты возвращаешься в изначальную форму? То есть, ты так и выглядела, до того, как стала лисой?

— Нет, — Лексина вздохнула, — мою изначальную форму я потеряла при первом превращении. Когда я выяснила, что могу превращаться и в зверя, и в человека, я взвесила все варианты и решила пройти обучение на Алого Перевёртыша.

— А как ты выглядела изначально?

— Личное.

— Ты, хотя бы, была… девушкой?

Лексина подняла бровь, и повторила с нажимом:

— Личное.

Вот это поворот! Я глубоко задумался. Присмотрелся. Лицо Лексины было непроницаемым.

— Хорошо. А зачем вообще это? Становиться лисой, обучение это… неужели эта форма настолько полезна? Для агента?

— Можно это будет последний вопрос обо мне, хорошо?

— Ладно, — показал я ей открытые ладони. — Это последний вопрос.

— Очень полезна. Понимаешь, Ройт, хороший агент разведки — это тот, кто совершенно верен и тщательно выполняет инструкции. И одновременно, эффективный агент разведки — это тот, кто совершенно свободен и блистательно импровизирует. Поэтому так популярны все эти романчики, где действуют два детектива: один Белый, а другой Алый. Потому что человек не может быть одновременно и тем, и другим. А я — могу.

— То есть, лиса импровизирует, а человек следует инструкции?

— Нет. Одновременно. Звериная верность и человеческое вдохновение. Человеческая тщательность и лисий инстинкт. Это невероятное сочетание. И да, я могу выслеживать добычу. Так я тебя и нашла.

— По запаху?

— И по запаху тоже. Но главным образом — по ощущению цели. Я ощущаю, где была цель, и даже — куда она движется. И могу её там перехватить. Видел, как лисы мышкуют? Они идут тихо-тихо, и слушают снег. А потом — прыг! Цоп!

Внезапно я почувствовал толчок, и упал на деревянные доски палубы, не удержавшись на ногах. Корабль мучительно заскрипел, застонал и начал как-то боком разворачиваться.

— Мы меняем курс? — оживился я.

— Нет! Как можно сменить курс на реке? — Лексина, только что спокойная, мгновенно подобралась. — Что-то не так. Стой здесь, я разберусь.

Она стремительными прыжками понеслась к носу корабля. Палуба сильно накренилась, корабль разворачивался, жалобно скрипя, как огромный плачущий Ногач. Я ухватился за бортик, опасаясь, что при очередном толчке могу не удержать равновесия. Если происходящее — воля Хаоса, очень не хотелось бы оказаться за бортом в момент ее свершения.

Лексина словно и не замечала крена и дрожи — с ходу она ворвалась в носовую пристройку и скрылась там. Баржа ткнулась кормой в обрывистый песчаный берег, из которого там и сям торчали наружу узловатые корни растущих сверху елей. Ровная земля, поросшая дёрном, начиналась чуть выше моей головы. Я подумал, что сейчас подходящий момент, чтобы сбежать отсюда, и занёс было ногу над бортом, намереваясь прыгнуть, уцепиться за какой-нибудь корень и вылезти наверх, как вдруг с обрыва на корабль начали прыгать люди в серой одежде. Первый, второй, пятый — они прыгали молча, мягко и беззвучно, и сразу же, не обращая внимания на меня, бежали в ближайшую к корме каюту и исчезали там. Мою каюту. Я заметил у них за плечами двустволки.

Я оторопел. Что происходит? Нападение? Грабёж? Люди решили проехаться без билета? Уже больше полудюжины скрылось в каюте, а я стоял, ничего не понимая. С берега больше никто не прыгал, из каюты не доносилось ни звука, и я на несколько мгновений практически потерял связь с реальностью.

Тем временем Лексина выбралась обратно на палубу и побежала ко мне. Вокруг неё горело алое марево — она, очевидно, применяла какую-то способность. И тут до меня дошло.

— Стой! — крикнул я ей, но она не замедлила бега. — Стой, тут засада!

Она продолжала бежать, когда эти вторгнувшиеся тихони разом высыпались обратно из дверей каюты, и в меня нацелилось куча дул. Я не успел испугаться: алое марево, сорвавшись с плеч Лексины, окутало меня, и я услышал шипение — как будто раскалённый металл кинули в воду. Не дыша, я смотрел на висящую в воздухе рядом с моим телом россыпь металлических шариков. Время замедлилось для меня, я видел всё невероятно отчётливо — но не мог пошевелиться.

В следующий момент раздался залп с берега, и бегущая Лексина, уже не одетая алым, словно бы поскользнулась и упала ничком. Упав, она почему-то продолжала скользить не к наклонённому вниз борту, а вперёд, ко мне, оставляя за собой на палубе длинную красную полосу, а затем — неожиданно вскочила, припав на колено, раскинула руки в стороны, и от пальцев её разлетелись в стороны тёмные лучи. Несколько из них пробило тела людей, и серые стрелки закричали от боли.

Новый залп с берега, взлохмативший доски — и Лексина снова упала. И в этот раз её тело поехало к борту, не скользя, а сползая, как намокший мешок с красной краской. Я видел, как она выбросила руку, пытаясь ухватиться за доски палубы, но корабль снова тряхнуло, и она упала на бортик. «Фальшборт», — пронеслось в моей голове. Почему я вспоминаю термины в такие моменты? Я попытался рвануться ей на помощь, но свечение крепко держало меня.

— Нет-нет-нет, — я закричал. — Нет, нет!

Одна из секций фальшборта проломилась, и Лексина упала в воду. Третий залп проделал кучу огромных, жутких, омерзительных дыр в досках палубы. Алое марево исчезло, и я, рыдая, опустился на колени.

Кто-то подошёл ко мне сзади и ударил по голове чем-то твёрдым. Но сознание я, к сожалению, не потерял — просто мои ноги подкосились, я повалился на бок — и почувствовал, как на голову надевают мешок.

***

Вместо того, чтобы впасть в забытьё, я снова плыл по волнам боли.

Только в этот раз я ясно понимал, что никакой вечеринки до этого не было. Я попросил ветер хаоса помочь мне — и ветер хаоса помог. Теперь верная Алым лисичка мертва, а я, с мешком на голове и связанными руками и ногами, лежу в какой-то, вероятно, повозке, брошенный на дно, как мешок. Готов сражаться с разбойниками? Готов к приключениям? Готов? Великолепный Ройт, ты готов к великой судьбе, которая тебя ожидает? Аааа, как болит голова!

Но ты заслужил это, Ройт. С чего ты взял, что можешь кому-то помочь? Ты нёсся спасать друзей. И что?

Допустим, они в беде, и являюсь я. Не воин, без алых способностей, без друзей, без оружия. И спасаю, конечно. О, Ройт, ты спаситель людей, гордый носитель пыльного мешка на голове.

Я начал истерически смеяться, постанывая от головной боли.