Баллада об Угнетателе

Блин, чего непонятного? Русским же языком спрашиваю, как Жанка моя. Ой. Они что, русский язык не понимают? Не понимают, вспомнил я. Тут все на мерсальере разговаривают. А я его знаю? Ну да, раз Дальку понимаю, значит знаю. Кстати, а чего она так раздалась-то, в плечах вона какая широкая стала, да еще и взгляд, словно не боится ничего. Распустил я слуг.

Погодите, а в голове у меня что? Почему сосредоточиться не могу, что за каша такая? Сколько ж я часов провалялся в беспамятстве? Вона, на мочевой пузырь как давит.

— Мне в туалет!

— Сейчас всё сделаю, не извольте беспокоиться. — Руки служанки завозились под моим одеялом. Почему-то ожидал на нём увидеть чёрный прямоугольник больничного штампа, а нет такого. Просто серовато-голубая ткань с ручным швом. Ну хоть шёлк, и то ладно. Погодите, шелковое постельное бельё, вы шутите? Графское! Точно, я опять не в своём теле. Вернее, в своём, но в другом снова. Башка, включайся!

Организм отреагировал на прикосновение рук к сокровенному, тут же на душе стало легче. Вот и думай, где у человека душа помещается. Шучу — значит жить буду. Да и не время помирать, надо замок достраивать, с суконной фабрикой еще вопросов много. О, начало проясняться в голове моей многострадальной. Снежана погибла? Как, когда⁈Что произошло?

— Срочно Доркина с докладом ко мне!

— Никак не можно, ваше сиятельство! Уже неделю нет. Как умчался в погоню за демоном этим, Гиёмом, так и нет его. Ждём. А вот и лекарь-целитель пришёл! Сейчас он вас посмотрит.

— Ладно, давай целителя. Только поскорее заканчивайте, дел невпроворот, — За спиной Далии навис наш войсковой маг-целитель. Здоровенный дядька, словно он не целитель по специализации, а оборотень. Оборотни, они и без превращения все крупные люди.

— Ага, узнаю слова командующего! Раз торопит, значит живой. Ваше сиятельство, на что жалуетесь помимо нерасторопности слуг?

— В голове каша, всё тело как не родное, в памяти провалы. Достаточно?

— Это нормально, естественно в вашем случае. Норма для одного, а для кого-то другого уже трагедия. Признаться, вас весьма старательно убивали неделю назад.

— Неделю, значит, тут валяюсь. А я думал, оговорилась моя бригадирша.

— Прошу прощения, кто?

— Да Далия выбилась в руководители среднего звена — главная над всеми слугами в цитадели.

— Это да, что главная — заметно. Кто под руку попадёт, того и к делу ставит. У вас слуги аки пчёлки жужжат и трудятся. Попробуй не потрудись — вжик, и всё.

— Что всё?

— Надысь сам видел, она с конюхом поцапалась. Ну как поцапалась, скорее он неподчинение проявил. Повезло бедолаге, плашмя клинком звезданула. А конюх как по башке отхватил, так сразу бурную деятельность развил. Наверняка ваша Далия у вас уроки управления брала.

— У меня. И она, и Снежка, — я не смог подавить вздох. Вырастил себе на радость, врагу на погибель. — А оно вон как вышло. Жалко девку. Не должны женщины гибнуть, когда война промеж мужчин. Ладно, потом горевать стану, когда время будет. Рассказывайте, что со мной?

— Как вас изранили, тут же за мной в лагерь послали. Я так скажу — пока войны нет, не дело целителю там находиться. Моё место при вас.

— Принимается. Но если вы считаете себя частью моей свиты, а не на временной службе, тогда личная присяга и долговременные двухсторонние обязательства.

— Да, ваше сиятельство, я готов! Служить вам честь для меня.

— Потом. Что по происшествию?

— Ваши бойцы обработали раны весьма хорошо, перевязали, так что вы смогли меня дождаться живым. В который раз убедился — первая помощь на поле боя, как вы это называете, не глупая причуда. Далее, у вас множественные ушибы по всему телу, переломы малых костей конечностей, колотые раны ног. Как я понял, вашу одежду убийцы не смогли пробить кинжалами, а времени у них было немного. Главные ваши травмы возникли от ударов тупым оружием по голове. Причем самый первый удар, по-видимому, пришелся на вашу многострадальную голову, когда вы были еще в своём берете. Мне его потом принесли — изрядная вещь, скажу вам! Так и не скажешь, что в нём стальная чашка прячется. Видать, вражины уже записали вас в покойники после первого удара, потому последующие были вроде как на добивание, не от души.

— А Снежка как погибла?

— К ней меня не звали, говорят, сразу отошла. Ей сильно досталось в том бою.

— В бою… То есть отбивалась девка. Знать, мне не почудилось тогда. Ладно. Что по состоянию моего организма, когда можно будет приступать к своим обязанностям?

— Вот чем отличается владетельный лорд от прочих людей, даже благородных. У вас всегда обязанности превыше собственного здоровья. Я думаю, еще пару дней лучше не напрягать тело, а особенно голову. Всё уляжется на свои места, вы обретете стройность мыслей и ясность ума.

— А что, сильно заметно, что её не было?

— В бреду вы говорили на смеси мерсальера и какого-то неизвестного мне языка. А иногда вообще разговаривали с кем-то невидимым. С вашими прошлыми травмами и тем, как с головой обошлись бандиты, лучше относиться к ней бережно. Кости ваши я срастил, ушибы рассосались, раны зарубцевались. А внутренние органы не пострадали, у вас отличный камзол, королю такой впору носить.

— Так он и носит, если за жизнь опасается.

— Ого, вас обшивает один портной?

— Угу. И портной этот живет в моём графстве.

— Однако, ваше сиятельство!

— Не завидуйте. Кто ярко живёт, может быстро сгореть.

— Вот уж не думал вам завидовать — слишком много конкурентов появится в этом деле. Я закончу, с вашего разрешения. Через два-три дня сможете уже вставать. Я скажу поточнее, когда настанет этот день. С того же момента разминка, прогулки без злоупотребления движением. Говорить поменьше, к сердцу близко ничего не принимать, не кричать на вассалов хотя бы неделю. А дальше, как окрепнете, сможете жить, как привыкли. И никакой магии две недели — это очень важно. Перегорите, останетесь без сил.