Николай I. Освободитель. Книга 4

Глава 6

— Апорт! — Я бросил вдаль палку и сопроводил это дело соответствующей командой. Фенрир посмотрел вслед улетевшей деревяшке, потом перевел взгляд на меня и с сомнением наклонил голову. Скотина все отлично понимал, но бежать за брошенным предметом совсем не торопился. Пришлось достать из кармана специально заготовленную вкусняху показать ее собаке и продублировать команду. — Апорт!

Вот такой, деловой, подход псу был понятен гораздо лучше. Он тут же звонко тявкнул и стартанул с места во весь опор, разбрасывая в стороны комья еще влажной, непросохшей после холодов земли. В секунду унесся в поисках искомой палки.

Сценка эта, которую сидящая радом жена с сыном на коленях наблюдала с большим интересом, вызвала у нее звонкий переливчатый смех. Александра и сама с удовольствием играла с нашим домашним псом, ворча на того за то, что Фенрир — особенно во время линьки весной — везде разбрасывал клочья шерсти. Впрочем, слава Богу, у нас были специальные люди, которые вполне могли хорошенько собаку вычесать, чтобы эта проблема не становилась слишком уж насущной. Пока до изобретения пылесосов было еще далеко, приходилось делать это вручную.

— Ты его совсем разбаловал, — констатировала очевидный факт великая княгиня.

— Ну и ладно, — улыбнулся я, подошел к столу, ухватил кусочек сыра и закинул его себе в рот. У нас был такой себе семейный выход на природу только в усеченном по составу и масштабу варианте. После смерти Екатерины и отъезда Александра с женой на юг, в столице из близких родственников остался только Михаил, но этого гуляку соблазнить семейными посиделками было не так просто. Собственно, ничего удивительного в этом нет, поэтому мы сидели в беседке Екатерининского дворца вчетвером. Ну как сидели вчетвером: маленькая Маша уже вполне набегалась и тихонько посапывала в вынесенной на улицу кроватке, а снующих туда-сюда слуг и мелькающую вдалеке охрану вроде как тоже считать не имело смысла. Разве что Фенрира пятым записать.

— Ваше императорское высочество? — Из-за кустов материализовался дежурный флигель-адъютант. Александр уехав на юг — с собой император взял лишь самую малую свиту из числа близких друзей и слуг — сбросил на меня управление еще и придворным аппаратом, поставив некоторым образом в двойственное положение. Я же не император, но и вся свита уехавшего брата без него фактически осиротела и сделалась ненужной, что тоже непорядок. Ну и как-то так само получилось — свитские вообще в этом плане умели очень четко чувствовать политический момент — что уже на следующий день после занятия мною поста регента и местоблюстителя престола, у меня в приемной появился дежурный офицер так как будто я был настоящим импертаором. Типа так и нужно, ну а я и не протестовал, пусть будут, не на улицу же всю эту камарилью выбрасывать — не выживут поди в дикой природе. Шутка, — господа Карамзин и Грибоедов по вашему приказанию прибыли. Ожидают во дворце.

— Хорошо, — я перехватил недовольный взгляд Александры, которая не любила, когда я отрывался от нечастых моментов семейного времяпрепровождения и вновь погружался с головой в работу. — Проводи их в ближнюю беседку, я сейчас подойду.

— Так точно, — козырнул капитан и, развернувшись на каблуках, рванул выполнять распоряжение.

— Ты как всегда, — тяжело вздохнула Александра.

— Что поделать, государственные дела. Но я быстро, буквально минут двадцать, — я пожал плечами и обратился к сыну. — Саша, пойдешь с папой общаться с нашими великими литераторами?

Сыну через месяц должно было исполниться пять, и он рос очень серьезным и обстоятельным мальчуганом. Иногда я в порядке приобщения его к основам государственного управления брал будущего наследника на всякие встречи и заседания. Черт его знает, на сколько это пойдет ему на пользу, но хуже будет вряд ли, во всяком случае обычно прямого недовольства от такого времяпровождения сын не высказывал.

Вот и сейчас он очень серьезно кивнул, слез с коленей матери, подошел ко мне и взял за руку, демонстрируя готовность следовать за своим сюзереном хоть на край света.

— Добрый день, господа, — я поприветствовал сидящих на деревянной лавке писателей. Те если и были удивлены моим сопровождением, то особо вида не показали. — Прошу прощения что выдернул вас за город, но по правде говоря просто нет лишней минуты. А сегодня у меня выходной вроде бы как.

— Хм… Ваше императорское высочество, — литераторы дружно поднялись на ноги, — не думаю, что вам нужно извиняться. Для нас всегда честь быть полезным императору и, хм… Регенту… — Карамзин, который более-менее близко общался с Александром, выглядел более собранным. Грибоедов же явно чувствовал себя не в своей тарелке.

— Хорошо, в таком случае присаживайтесь, в ногах, как говорится, правды нет, — я помог сыну забраться на лавочку и сел сам, после чего достал из поданного адъютантом портфеля стопку бумажных листов. — То, о чем я сегодня буду говорить, является важным секретом, я надеюсь не нужно упоминать о важности сохранения тайны?

— Конечно, ваше императорское высочество, мы все понимаем, — откликнулся Грибоедов, поправив свои знаменитые очки в тонкой оправе.

— Отлично. Как вы понимаете, господа, печатное слово — это важная часть формирования мнения общества по поводу тех или иных проблем. Поэтому государство в моем лице просто не может не интересоваться новинками и современными течениями в этой области.

— Да, мы в курсе, — кивнул Карамзин. — Я с удовольствием покупаю «Колокол» каждый месяц.

— Прекрасно, тогда вам будет проще меня понять, — я запнулся, с трудом формулируя необходимую мысль. — Дело в том, что в обществе есть определенная предубежденность по отношению к Службе Имперской Безопасности или к тайной канцелярии, если вам ближе это название. Меж тем, государство, поверьте мне, без подобной структуры просто не может существовать. Всегда будут враги внешние и внутренние, с которыми нужно бороться. Так вот… Я хотел бы попросить вас поспособствовать в написании нескольких театральных пьес и возможно рассказов, или даже цикла романов о деятельности СИБ. Осветить их работу в положительном ключе.

— Хм… Неожиданно, — Грибоедов снял очки, достал платок и принялся старательно натирать стекла. По лицу писателя было совсем не видно, что он воодушевлен озвученным мною предложением. И это при том, что Грибоедов находился на государственной службе и был максимально заинтересован в укреплении страны, — Как вы это видите, ваше императорское высочество.

— Очень просто, — этот вопрос я продумывал заранее, — в пьесу вводится второстепенный персонаж — не нужно подобную агитацию выпячивать сверх необходимого минимума, — вскользь упоминается о его месте службы и делается акцент на его основных качествах — уме, честности, неподкупности. Опять же исключительно мимоходом. Я же со своей стороны поспособствую проталкиванию подобных произведений на сцены. При соответствующем качестве конечно.

Предложение выглядело заманчивым. Театральных сценаристов в эти времена было куда больше чем самих театров, поэтому конкуренция в их среде была жесточайшей. Пьеса — не фильм, театр не может иметь в своем репертуаре бесконечное их количество. Обычно труппа играет десяток постановок по кругу, постепенно обновляя репертуар, добавляя новые и выбрасывая старые уже приевшиеся зрителям спектакли. Не сложно догадаться, что некоторые не слишком удачливые писатели-драматурги за всю жизнь могли ни разу и не увидеть свое творение на большой сцене.

— То есть строить всю пьесу вокруг агента Тайной канцелярии не нужно, я правильно понимаю? — Повеселел Грибоедов.

— Да, все так, — я отвлекся от писателя, потрепал сидящего рядом с открытым ртом Сашу и спросил, — господа, может чаю? А то как-то зябко еще.

— С удовольствием, ваше императорское высочество, откликнулся Карамзин, — я кликнул местного лакея и приказал чаю, сладкого и бутылку коньяку. Исключительно «для сугреву». — А что насчет прозы? Рассказы или даже полноценные произведения… Будут какие-указания на этот счет?

— Да, Николай Михайлович, для вас я заготовил отдельный сюрприз, — я пододвинул Карамзину стопку исписанных убористым почерком листов. — Честно говоря не уверен, что вам стоит заниматься этим самостоятельно, но думаю, вы сможете найти подходящего человека, который сможет воплотить мою задумку в жизнь.

Принесли самовар, сладкое, расставили на столе рюмки. Тут же в беседке материализовался Фенрир, который просто не мог допустить, чтобы кто-то рядом что-то ел и не поделился с этой серой ненасытной утробой на четырех ногах. Пришлось скормить ему кусочек пряника, и отправить явно заскучавшего великого князя играться с собакой.

Карамзину — Николай Михайлович считался среди местных своеобразным патриархом, пользующимся безграничным уважением, хоть именно в качестве прозаика он был не столь силен как в качестве редактора, историка, критика и издателя — я ничтоже сумняшеся впарил наработки по несуществующему еще в этом мире жанру классических детективов. Все что я помнил, начиная от Эдгара Алана По, считавшегося изобретателем этого жанра, с его убийцей-обезьяной, разговаривающей на непонятном языке, до Шерлока Холмса, мисс Марпл и даже Эраста Фандорина. Описал саму структуру классического детектива на примере «Десяти негритят»: замкнутое пространство, ограниченный круг подозреваемых, наличие у каждого из них мотива и возможности и так далее. Расписал про дедуктивный метод, привел примеры его использования и даже накидал синопсисы десятка-другого рассказов о том же Шерлоке Холмсе из тех, что помнил из прошлой жизни.

— Поразительно! — Карамзину понадобилось минут двадцать чтобы пробежаться глазами по составленным мною документам, — я восхищен, ваше императорское высочество, не думал, что среди сонма ваших талантов есть еще и литературные.

— Вы обо мне очень многого не знаете, Николай Михайлович, — усмехнулся я и отсалютовав наполненной рюмкой, опрокинул горячительную жидкость в себя. Коньяк пробежал по пищеводу и разлился горячей волной в желудке. Прохладная весенняя сырость, успевшая залезть под мундир тут же отступила, стало чуть комфортнее. — Сможете найти подходящего человека, или возможно даже творческий коллектив, способный в полной мере реализовать потенциал этой задумки.

— Хм… — Карамзин задумчиво почесал подбородок, с видимым удовольствием сделал глоток чая, — думаю да. Начнем с коротких рассказов, синопсис которых вы уже в целом сформировали, ваше императорское высочество, посмотрим на реакцию публики. После этого будем экспериментировать с полноценными романами. Материал более чем достойный, я уверен, справимся.

Карамзин явно не горел желанием отдавать потенциальную славу кому-то другому и мои слова о творческом коллективе принял близко к сердцу. Ну и флаг ему в руки, барабан на шею, главное, чтобы дело делалось качественно.

В феврале 1823 года от давней застарелой болезни прямо в ставке армии скончался глава регентского совета, главнокомандующий Французской армией, величайший из сподвижников императора Наполеона, железный маршал Луи Николя Даву.