Николай I. Освободитель. Книга 4

Интерлюдия 3

Лондонская биржа в это обычное в общем-то утро понедельника гудела как растревоженный улей. И в кой это веки данное сравнение действительно было не далеко от реальности. Основной темой для обсуждений стала вышедшая на выходных большая статья в «Таймс», с перепечаткой материала из русской «Правды». Британские газетчики даже напечатать фотографию не постеснялись по новомодному русскому методу, хотя ранее все время отказывались покупать у тех технологию, говоря, что это им не интересно.

На фотографии — несколько размытой и страдающей от недостатка контраста по меркам будущего, но весьма приличной по меркам начала 19 века — был изображен регент Российской империи Николай, с улыбкой смотрящий прямо на читателя, а рядом с ним сложенная из больших слитков гора — ну горка, если честно, как ни крути, золото очень тяжелый химический элемент — металла и табличка внизу «первые 100 пудов».

В пояснениях к данной фотографии газетчики указывали что в Петербург была доставлена первая добытая на Аляске сотня пудов — в скобочках для незнакомых с русскими мерами веса редактор услужливо перевел в привычные фунты: 4000 фунтов — американского золота.

На самом деле золотишко мыли много где, и ничего в этом не было странного или удивительного. Что бы там кто не говорил, а метал этот встречается не так чтобы очень уж совсем редко. Начиная с времен легендарного Ясона плававшего за золотым руном куда-то на восток Черного моря, заканчивая золотыми караванами из Нового Света.

Сложнее, собственно, придумать часть света, где бы презренного металла не было бы вовсе. Однако лондонских дельцов взволновало другое. Совсем другое.

— Ну вы слышали, Уильям, — махая зажатым в кулаке свежеотпечатанным экземпляром газеты, Грейг тяжело упал на услужливо отодвинутый лакеем стул. — Вы видели котировки их акций? Ах если бы знать еще вчера, можно было бы на одной сделке сделать целое состояние.

— Это да. — Названный Уильямом, господин Джонсон только поморщился и кивнул. Во-первых, его в данный момент больше занимала запечённая вырезка, лежащая перед ним на тарелке, а во-вторых за прошедшие полпонедельника подобных разговоров он слышал уже несколько десятков. Впрочем, ради справедливости, нечасто так случается, что стоимость акций какой-то компании за сутки увеличивается в двадцать раз. Во всяком случае конкретно он на своем веку такого припомнить не мог совершенно точно.

— Как они смогли втереться в доверие этому восточному сфинксу? Удивительно! И ведь еще в пятницу об этой конторе вообще не знал практически никто.

Ради справедливости опять же, это было не совсем так. «Североамериканская торговая и промышленная акционерная компания» была основана лет шесть примерно назад и занималась в основном перевозками, имея в собственности несколько больших судов океанского класса. Ну и остальным по мелочи: добычей полезных ископаемых на американском континенте — именно их корабль привез первый груз чилийской селитры в Лондон, — пушниной и другими не слишком крупными и не слишком громкими делами, ничем в общем-то не выделяясь среди сотен подобных предприятий, представленных на главной бирже планеты.

— Ладно, я все понимаю, но почему он согласился на такие грабительские условия? Всего четверть от общего объема добычи. Это же чуть больше чем ничего? — Сделав пару глотков принесенного официантом виски и быстро оформив заказ, Альфред Грейг продолжил разоряться уже чуть менее эмоционально.

— Аляска — это очень далеко от цивилизации, мой друг, — покончив с вырезкой и перейдя к дижестиву, задумчиво ответил собеседник. — Мы сидя тут, в столице мира, с трудом можем себе представить, сколько может вообще стоить обустройство промышленной добычи золота в тех далеких и холодных краях. Сколько реально этот самый Дюплесси кладет себе в карман. Не исключаю, что пока они вполне могут работать себе в минус.

Имя канадского француза, по иронии судьбы являвшегося главным руководителем и мелким акционером «СТПАК» в один день так же стало знаменитым. Во всяком случае именно его газетчики выставили главным отцом случившегося триумфа.

— Справедливо, — вынужден был признать Грейг. — Нанять суда, закупить инструменты, оборудование, провизию, найти где-то людей…

— Ну с этим-то проблем не будет, — усмехнулся Джонсон.

Термина «золотая лихорадка» пока еще не существовало, а вот само явление уже — вполне. Желтый металл во все времена имел над людьми по-настоящему мистическую власть и притягивал авантюристов всех мастей не хуже магнита. Пока на Аляску еще ехать никто не торопился, тем более что получившая монопольное право добычи золота в Русской Америке компания сразу заявила, что не потерпит сторонних старателей и даже попросила регента выделить для охраны тех мест тысячу казаков, обещая их вооружить, снарядить и перевезти на американский континент за свой счет. Николай, что характерно, тут же согласился.

— И поэтому именно сейчас была слита информация о добыче золота, — задумчиво пробормотал Грейг и сделал еще один глоток виски. — Звучит разумно, впрочем, не думаю, что там могут быть такие затраты, которые нельзя было бы перекрыть двенадцатью тысячами фунтов золота. Семьсот пятьдесят тысяч фунтов стерлингов за первый год добычи! И очевидно, что дальше будет только больше!

По информации газетчиков из «Таймс» между «СТПАК» и «РАК», которая считалась номинальным владельцем тех земель — при этом регент российской империи совершенно случайно оказался чуть ли не главным акционером «РАК», такое вот совпадение — было заключено соглашение о том, что русским достается четверть всего добытого золота вне зависимости от понесенных американцами затрат на его добычу. Плюс империя имела право на преимущественный выкуп желтого металла по курсу Санкт-Петербургской биржи на момент оформления сделки, остаток же золота американская компания могла пускать в оборот по своему разумению без согласования с правительством в городе на Неве.

С одной стороны условия можно было назвать грабительскими, но с другой — поди еще добудь то золото в условиях сурового климата, да еще и находясь на расстоянии тысяч километров от ближайшего приличного города. Не считать же русские городки и крепостицы, во множестве выросшие за последние годы по тихоокеанскому побережью Америки с населением в несколько сотен, в лучшем случае — пару тысяч человек, в действительности городами.

— Однако нужно дождаться реакции нашего короля и правительства на такие новости, — продолжая оставаться на позициях разумного скепсиса, заметил Джонсон, — граница в тех краях между территорией, принадлежащей русским и землями, которые считают своими наши компании весьма эфемерна. Вернее, ее просто нет, по факту. Ранее в том, чтобы лезть в глубь континента и ставить посреди безлюдной пустыни пограничные столбы смыла не было. Теперь все может измениться.

— Да ладно вам, Уильям, — отмахнулся Грейг. — Не думаю, что лорд Каннинг полезет ссориться с русскими из-за такой мелочи. Слава богу у нашего флота есть куда приложить свои усилия с очевидной выгодой и без необходимости ссориться с русскими. Тем более, что отправка в те места хоть сколько-нибудь серьезной эскадры встанет в такой пенни… Нет парламент этого точно не одобрит. Тем более сейчас.

После смерти графа Ливерпула, овеянного славой победителя Наполеона, многолетнее доминирование тори в парламенте, судя по всему, стремительно катилось к своему логическому завершению. Пришедший на смену занимавшему эту должность пятнадцать лет подряд предшественнику, Каннинг виделся обществу политиком откровенно слабым, и на человека способного повести за собой страну откровенно не тянул. Мало кто сомневался, что Каннинг был фигурой исключительно переходной, и понятно, что затевать ссору с самым мощным континентальным государством, с которым только недавно удалось наладить сносные — относительно — отношения, никто желанием не горел. Ведь всегда оставался фактор Франции, которой хоть и щелкнули по носу, указав на ее место в Мюнхене, однако полностью клыки не вырвали. Полноценный союз Парижа и Санкт-Петербурга все так же виделся в Лондоне худшим из возможных кошмаров.

— А вот я думаю, что такой вариант вполне возможен, — покачал головой Джонсон.

— Думается мне, что это будет прекрасно отображено в виде соответствующего роста или падения курса акций «СТПАК», — хохотнул Грег. — Наш парламент — это не императорский дворец. Если будет приниматься решение о выделении средств на отправку эскадры к Аляске, удержать информацию в тайне точно не выйдет, и акции этой компании тут же рухнут.

— Вполне вероятно, — согласился менее эмоциональный собеседник. Он позвал официанта и попросил счет. Впереди была еще половина рабочего дня, у деловых людей Сити времени на полноценную сиесту по типу испанской просто не было.

История же с золотом имела продолжение. Очевидно, что добыть презренный металл — это только полдела, гораздо интереснее, куда эти деньги потом американцы собирались вкладывать. Кое-кто всерьез рассчитывал, что всю полученную с аляскинского золота прибыль великодушно раздадут акционерам в виде дивидендов, но серьезные люди понимали, что так дела не делаются. И надо признать, что «СТПАК» и лично господин Дюплесси их не разочаровал. Уже в конце 1827 года было объявлено о создании «акционерного общества Никарагуанского канала», и все прибыли от добычи золота американцы собирались направить на рытье канала на перешейке, который позволил бы существенно сократить путь из Европы к Тихоокеанскому побережью Америки, Японии и Дальнему Востоку России.

Уже был заключен договор с Мексиканской Республикой, по которому будущий канал должен на сто процентов принадлежать новосозданному акционерному обществу, а то в свою очередь будет выплачивать регулярный фиксированный платеж в золоте в пользу недавно получившего независимость от Испании государства. Собственно, такой сговорчивости правительства в Мехико никто и не удивился, республике хронически не хватало денег, и даже небольшой, но регулярный «золотой» доход мог кардинально повлиять на стабильность кабинета Гуадалупе Виктори. В лучшую естественно сторону.

Это сообщение и вовсе подбросило стоимость акций «СТПАК» и новосозданной «АОНК» прямо в небеса. Если брать стоимость акций американской компании в 1826 году, когда о такой фирме слышали в лучшем случае редкие профессионалы, то к 1830 она выросла в пятьдесят четыре раза, показав просто небывалый взлет. Ценные бумаги компании очень быстро начали котироваться на лондонской бирже примерно на одном уровне с таким мастодонтом — ну все же поменьше, но если сравнивать «хайповость», как сказали бы в будущем, то вероятно американцы тут уделали бы всех — как Британская Ост-Индская компания.

В большую знаменитость превратился и сам Дюплесси. Он стал регулярно появляться на таких приемах, куда раньше обычному нетитулованному дворянину — вроде бы Дюплесси был и родом из мелких французских шевалье, естественно проверять это никто не торопился — вход был настрого заказан. Дошло даже до того, что в ответ на заказ на верфях города Росток, пребывающих в откровенно плачевном состоянии и готовых взяться за любой контракт, десяти больших трехтысячетонных транспортников для перевозки грузов в Никаргуа, король Пруссии наградил Дюплесси баронским титулом. Случай хоть и не уникальный, но весьма показательный сам по себе.