Николай I. Освободитель. Книга 4

Эпилог

4 ноября у меня родился сын, названный Михаилом. Я стал отцом в четвертый раз.

Выбор имени оказался достаточно сложным, поскольку у Романовых были определенные проблемы с родовыми именами. Был целый список имен, которые считались плохими по причине неудачной судьбы их предыдущего носителя.

Иван — после свержения малолетнего Ивана VI и последующего его убийства, из колоды выпало это имя; Василий — после убийства Василия Шуйского; Федор — тут все три Федора, Рюрикович, Годунов и Романов, имели слишком несчастливые судьбы; Алексей — тут подгадил сын Петра Великого; Петр — спасибо Екатерине и Орловым; Павел — и так понятно; Дмитрий — слишком много было лжедмитриев в смутное время. Так что при всем богатстве выбора нужно было либо вводить новые имена, либо «прощать» старые, либо использовать те что есть: Константин, Николай и Михаил. Имя Константин мне не нравилось, да и с братом мы были в весьма сложных отношениях. Пускать в мир потенциального Николая II — пусть это произойдет когда-нибудь попозже и без меня — я совершенно не хотел. Оставалось имя Михаил. Не самое худшее из возможных уж точно. И брату было очень приятно.

А поздним вечером 11 ноября 1828 года мне принесли срочную телеграмму из Крыма. За несколько часов до этого там в построенном для монаршей четы Ливадийском дворце после короткой болезни скончалась императрица Елизавета Алексеевна.

Жена Александра всегда была женщиной болезненной, тяжело переносящей климат Северной Пальмиры и поэтому с большим энтузиазмом приняла идею переехать на постоянное место жительства в Крым. Этот переезд подарил ей два лишних года жизни, если мне не изменяет память, то в той истории она пережила своего мужа совсем не на много, на несколько месяцев. Здесь Александр был жив, а императрица смогла дотянуть почти до конца 1828 года.

Смерть Елизаветы Алексеевны полностью поломала тот хрупкий баланс в отношениях между мной, Александром и государственным управлением, который установился в прошлые годы. Было очевидно, что теперь брат либо захочет вернуться в столицу и править, либо все-таки доведет до конца историю с отречением. Впрочем, за последние пять лет регентства я уже вполне освоился в статусе самой главной шишки и был морально готов полноценно взять бразды правления в свои руки.

23 ноября траурный поезд с гробом императрицы — Александр всю дорогу провел рядом со своей усопшей женой — достиг Москвы, а на следующий день уже был в Петербурге.

Похороны в соборе Петропавловской крепости прошли максимально скромно. Брат не хотел лишнего привлечения внимания, поэтому были только самые близкие. Впрочем, в приложении к статусу императора и это означало добрых полсотни лиц.

Я стоял под сенью собора, сверху на меня смотрели святые, вокруг толпились люди, а я думал о том, какую поразительную трансформацию пришел император за последние тридцать лет. Ведь когда-то это был амбициозный молодой человек, желавший править, менять страну к лучшему, полный жизни любимец женщин. Сколько у него было любовниц? Много. А в итоге он последние десять лет жил с нелюбимой ранее женой — в том числе за то, что та так и не смогла дать ему наследника — душа в душу. Такой вот странный и философский во многом поворот.

А вообще брат выглядел плохо. Смерть Елизаветы сильно на нем отразилась, за прошедшие две недели, казалось, он постарел еще лет на пять. В свои пятьдесят император выглядел на все шестьдесят.

Я вышел на улицу из собора и вдохнул холодный сырой питерский воздух. Температура в этом году весь ноябрь держалась околонулевая. Снега не было, зато постоянно шел дождь. Ну как дождь, влажное нечто, среднее между густым туманом и легким дождем постоянно висело в воздухе, делая все вокруг еще более серым и мрачным. Навевая мысли о самоубийстве.

— Ненавижу ноябрь, — пробормотал я себе под нос, достал из внутреннего кармана серебряную фляжку, открутил пробку и сделал хороший глоток. Теплота пробежалась по пищеводу и упала в желудок. Стало чуть комфортнее. Алкоголем я не злоупотреблял ни в той жизни, ни в этой, однако иногда он был просто необходим. — Терпеть не могу похороны.

Весь следующий месяц прошел суматошно. С одной стороны, двор был в трауре, с другой — в конце декабря столица традиционно отмечала сначала день рождения императора — 23 декабря — потом Рождество и Новый Год. Отменять празднества не пожелал сам Александр, но и принимать в них участие император тоже был понятным образом не готов.

Ну а самый главный разговор состоялся уже в начале нового 1829 года. 8 числа брат попросил навестить его в Зимнем дабы обсудить наши дальнейшие планы.

Карета качнулась и плавно остановилась. Уложенный экспериментальный асфальтовый участок, которым умостили несколько улиц соединяющих Михайловский и Зимний, и по которым я ездил чаще всего, показывал себя с самой лучшей стороны. Асфальт избавлял от постоянного дребезжания свойственного булыжным мостовым и по местным меркам смотрелся крайне привлекательно. Можно даже сказать — футуристично.

Я спрыгнул с подножки и накинув капюшон плаща на голову — на улице было достаточно зябко — поспешил к парадному входу во дворец. За мной не отставая двинула охрана, подъехавшая на точно такой же карете следом за первой. Я старался не выходить на улицу без десятка опытных бойцов в прикрытии. Даже если ехать было всего несколько минут. А после убийства Милорадовича и вовсе заказал себе блиндированную карету, которая давала хоть какое-то ощущение безопасности.

Отдал плащ подскочившему лакею и двинул на второй этаж, где располагались императорские покои. Несмотря на то, что Александра в столице не видели последние несколько лет, ничего трогать в его части дворца естественно никто не стал.

По вечернему времени в Зимнем было тихо и пусто. Вечерами я тут бывал крайне редко, используя дворец исключительно как административное здание, где обитало часть административного аппарата, и даже посетителей предпочитал принимать в Михайловском. Пахло горящими свечами и сыростью. Последнее было традиционной проблемой дворца, победить которую так и не сподобились за те полвека, что он существовал. Нужно было либо устраивать коренную перестройку здания с прокладкой новых труб отопления, либо смириться с этим недостатком. Пока перестраивать Зимний, в котором давно не жила императорская семья, никто не планировал.

На входе в приемную меня встретил дежурный флигель-адъютант и сразу указал на дверь.

— Проходите, его императорское величество ожидает.

Из приемной дверь вела в небольшую комнату для встреч с теми людьми, которых император не был готов принимать в своем рабочем кабинете.

— Проходи Ники, — сквозь открытую дверь брат услышал, что я приехал. Император выглядел немного взъерошенным, собственно початая бутылка коньяка на столе и пустой стакан как бы намекали на очевидную причину. — Выпьешь?

— Давай сначала о деле, — я мотнул головой. Слишком много было выпито за последних пару месяцев — с горя и с радости — пора было притормозить. Впрочем, император видимо считал по-другому. Он только пожал плечами и налил себе в стакан алкогольного напитка на два пальца.

— Все равно ждем Константина и Михаила.

— У нас сегодня семейный совет? — Я вопросительно приподнял бровь.

— Можно и, так сказать.

На похороны императрицы из Варшавы приехал бывающий тут еще реже, чем император второй старший брат. Его я последний раз видел вообще черт знает, когда.

— Ты все-таки решил уйти? — Глубоко вздохнув, задал я главный вопрос.

— Пять лет прошло, как мы и договаривались, — пожал плечами император. — Настало время перемен.

— Караул устал, — буркнул я себе под нос и сел на стоящий у небольшого круглого стола стул.

— Что?

— Справедливо, — уже в полный голос вынужден был я признать, что брат свою часть уговора выполнил. Подумал и попросил, — налей все же. Такое насухую осознавать сложно.

Александр хмыкнул, потянулся за стаканом, после чего плеснул конька и для меня. Некоторое время мы сидели молча, каждый думал о своем. Алкоголь не смотря на ситуацию — а может как раз из-за этого — совершенно не лез в глотку. Сделав пару мелких глотков я отставил стакан в сторону, лишь время от времени покручивая его в тон своим философским мыслям. На фоне языков пламени горящего в углу камина, янтарная жидкость отбрасывала в разные стороны короткоживущие зайчики.

Минут через десять один за другим подъехали остальные братья.

Мы молча поздоровались, они тоже сели к столу. Пару минут в кабинете стояла тишина, никто не решался начать разговор первым.

— Я думаю, все догадываются, зачем я попросил вас сегодня собраться? — Александр открыл ящик стола и достал оттуда лист бумаги. Отречение было уже подписано, оставалось только места для подписей свидетелей.

— Ты уверен? — Единственное, что спросил Константин прежде чем поставить свою подпись. Александр пожал плечами и кивнул. Обсуждать тут особо нечего было, о желании Александра отречься знали все.

Михаил подписал и вовсе молча, после чего подвинул документ мне. Я быстро побежал глазами по ровным рукописным строчкам, достал авторучку и тоже поставил свой автограф.

— Отлично, — прокомментировал это дело брат. — Завтра соберем госсовет и огласим об отречении.

Следующие несколько дней у меня как-то выпали из реальности. Я постоянно с кем-то встречался, выслушивал поздравления, заверения в искренних верноподданнических чувствах… Но все это делал на полном автомате. Никак не мог избавиться от ощущения нереальности происходящего.

Теперь я был Российским императором.

Аве мне!

Киев

Октябрь-Декабрь 2022