Дедская площадка

Глава 7

7.

Сколько длилось моя меланхолия, я не знал. В том месте, где я сейчас пребывал, не было времени, а вот ощущения были. В какой-то момент в голове, словно сквозняк пролетел и ветер принес резкий, словно удар плетки, запах нашатыря...

Я открыл глаза. По-настоящему открыл. Мир вокруг оказался белым. Белый потолок, белая спинка кровати… Попробовал повернуть голову, но не получилось. Тогда я просто скосил глаза. Справа тоже все было белым. Белое одеяло и белая стена. С другой стороны нашлась такая же белая тумбочка.

«Больница?» - подумал я. - «Или дворец Снежной королевы? Или что-то еще?»

Вопрос был, а вот ответа на него - не было.

«Хорошо. Другой вопрос. А где? Точнее когда?»

Вот на этот вопрос, как и на все остальные ответ нашелся очень быстро. Только вот подумал – и на тебе.

- Больной очнулся, - сказал кто-то за моей спиной. Надомной появилась голова, и в глаза ударил свет.

- Зрачки на свет реагируют.

Я попробовал что-то сказать, но только захрипел и в губы мне ткнулся тонкий носик поилки.

«Госпиталь! -сообразил я. – Точно госпиталь…» и снова исчез из реальности.

Придя в сознание во второй раз, почти сразу понял, когда я. Рядом со мной сидел на стуле знакомый майор КГБ. На душе сразу стало полегче. Мы остались тут, на «этом» свете.

- Живой? - поинтересовался тот. Я ответил не сразу. Мысленно прикинул, как себя чувствую, потом посмотрел все ли конечности на мести (теперь получилось!) и негромко ответил.

- Чего и вам желаю... Как ребята?

- Все живы, - успокоил он меня. – Но досталось каждому…

- Чему досталось?

Язык во рту ворочался все лучше и лучше. Я покосился на тумбочку. Там стоял стакан с чем-то похожим на компот. Майор понял без слов и помог мне сделать глоток. Я откинулся на подушки.

- Вот теперь совсем хорошо… Так чем нам досталось?

- Сперва осветительной аппаратурой, потом – током…

- А почему так…

- Разбираемся, - серьезно, со значением, ответил он. – Разберемся… Хорошо, что вы живы и руки-ноги целы.

- И головы, - послышался голос Никиты от входа. Я повернул голову. Кузнецов стоял в дверях в каком-то больничном халате. Халат был красив, но велик размером и с перевязанной головой и полотенцем на руке наш поэт походил на какого-то восточного владыку.

- Эмир Бухарский... – сказал я. – Ты-то как?

Прихрамывая, он подошел поближе и сел на кровать.

- Примерно также как и мы все. Разница с тобой только в том, что тебе софитом досталось по спине. А мне – по голове. Ну и разряд, конечно…

- Да притворяется он, - подал голос Сергей. Наш майор завертел головой, сообразил, что я из-за него ничего не вижу и передвинул стул, так что я смог увидеть товарища. Володин сидел на своей кровати в таком же больничном халате. А ничего. Вид, вроде, здоровый. Несколько синяков на лице, царапина и рука на перевязи.

- Что с рукой? Перелом?

Он покривился лицом.

- К счастью, только ушиб.

Это действительно было хорошо, но я все-таки проворчал:

- Ничего себе - «к счастью» … От такого счастья лекарств не напасёшься…

Спорить никто не стал.

- А что там случилось? – спросил я.- Я что-то наверняка пропустил...

Майор понизил голос.

- Крепления софитов не выдержали нагрузки и...

Он развел руками, словно извинялся за не выдержавший металл. Это требовало реакции.

- Там этажом выше свадьбу, случаем, не играли?

- Какую свадьбу? – не понял майор.

Я улыбнулся.

- Да слышал я такую байку. На одной свадьбе два баяна порвали и так два дня плясали, что на нижний этаж провалились и еще день там догуливали...

- Там чердак, - серьезно ответил Иванов. – Так что будем разбираться.

Сказав это он быстро засобирался, похоже, вспомнив о своих обязанностях, и ушел, пообещав, как Карлсон, вернуться. Глядя на него и я поднялся. Пол под ногами качнулся. Непорядок. Осторожно передвигая ноги, подошел к зеркалу перед раковиной, посмотрел на себя. Ндаааа... Видок мог бы быть и получше. То, что не брит это не страшно... Такое и брить опасно. Рожа в синяках, в царапинах... Сквозь пятна зеленки проступали на щеке какие-то подпалины. Я потрогал их пальцем.

- Это меня так током? – спросил я.

Отраженные в зеркале головы товарищей подтверждающе качнулись.

- Сперва током, потом софитом.

- А потом и той железякой, на которой тот софит крепился. Тебе побольше других досталось.

Смотреть на себя больше не хотелось. Я обернулся.

- И чем все кончилось? Кто видел?

- Я. – Никита отошёл к своей кровати. – Все завопили. Свет погас. Паника, давка...

Он замолчал, задумался.

- И? –поторопил его я. –Дальше.

- Никакого «И»... Потом и меня достало. Очнулся в машине скорой помощи.

- Так мы в обычной больнице? – удивился я.

- Нет. Это госпиталь. Военный. Наверняка связанный с «Дальрыбой». Ты двигаться можешь?

Я покрутил головой, наклонился туда-сюда. Голова вроде бы не кружилась. Я оглядел палату. Комната была небольшой и уютной. Сразу было видно, что простому человеку тут лежать не светит. Наверное, и обслуживание больных тут соответственное...

Коснувшись пальцем уха я вопросительно поднял брови. Друзья поняли, ухмыльнулись и развели руки. Нас тут наверняка слушали. Конечно у нас особенных секретов не имелось, но хотелось бы поговорить в нормальной обстановке, не ощущая за своей спиной доброжелательного внимания товарищей из Конторы.

-Тогда давай пройдемся...

Мы вышли в коридор и побрели куда-то. Это, конечно не гарантия приватности, но на душе стало чуть спокойнее. Народу тут нашлось не много и мне почему-то пришла в голову сцена из фильма «Воздушный извозчик». Ту, в самом начале фильма, где раненые пилоты пели песню, ходили по госпиталю и в итоге вышли к пруду, где их ждала в пруду бутылка горячительного. В конце коридора нашелся застекленный эркер. Окна выходили в парк и за редкими деревьями просматривался большой пруд.

- Ходим тут как в кино, – сказал я. И напел: «Потому, потому что мы пилоты...»

Сергей понял, кивнул.

- Только до пруда сейчас не дойти.

За окном мела метель. Зима разошлась не на шутку.

- А если и дойдём, то без лома там делать нечего.

- А лом-то тут при чем? – удивился Сергей.

- Лунку долбить, чтоб бутылку достать, - напомнил я. – Помните они там выпивали? Так вот как в кино не получится.

- Страшная аналогия, - сказал вдруг Никита, нервно передернув плечами.

- Это чем?

- А помните потом разговор случился с той пожилой докторшей?

Я покачал головой.

- С той, которая ему границы скорости обозначила. Помнишь? Разрешила только на ПО-2?

- И что? К нам-то это каким боком?

- А представляете такой же разговор сейчас с поправкой на ситуацию: «Мы музыку играть сможем? Сможете! Рок-музыку? Ну нет! Это слишком громко и быстро! Может быть поп или кантри? Нет! Ни в коем случае! Тогда джаз? А нет ли у вас что-то поспокойнее? Есть. Народная и симфоническая музыка... Ну хорошо. Вот это можно...»

Мы представили все это и одновременно плюнули через левое плечо. Не дай Бог!

- Давай, не каркай... Лучше о другом поговорим. Вы как думаете, что это все значит?

- Ты про все это? В смысле случайность или вредительство?

Он кивнул. Отвечать прямо я не решился. Это, конечно, не в палате, но ведь и не чистое поле. Сказал намеком.

- Ты думаешь, что ответ на твои кровожадные мысли о кремлевской стене?

- Не знаю. Может быть… Хотя вряд ли, - поправил он сам себя. - Мы же их никому не доверили?

- Тогда может быть превентивная мера? Реакционеры узнали, что мы перемены требуем и устроили...

Никита сделал несколько движений рукой, словно что-то тайком подпиливал.

- Посчитали, что будет лучше, если мы пропадем из этого мира.

Я представил, как пожилой член Политбюро кряхтя, в темноте, лезет на стремянке под потолок и строит там каверзу, подпиливая арматуру. Стало смешно.

- Зря смеетесь, – обиделся Никита. - Вон с Машеровым..

- Так он вроде как жив?

- Пока да. А потом навстречу лоб в лоб грузовик с картошкой. На правительственной трассе... Темная история.

Я вспомнил, про эту действительно темную историю. Машеров, первый секретарь ЦК КП Белоруссии, погиб в 1980 году, не дожив до Пленума ЦК КПСС, где он вроде бы как должен был сменить Косыгина, всего несколько дней. Что там было на самом деле никто не знает- ходило в народе несколько конспирологических версий. Разумеется, виноватого нашли и осудили, но вот насколько виноват был водитель врезавшегося в правительственную «Чайку» грузовика и не стоял ли кто-то за его спиной точно не смогли выяснить даже во времена Перестройки, когда срывали все завесы и отвечали на все вопросы. Особенно подозрительным было то, что именно на этом Пленуме взошла звезда Горбачёва. Именно тогда он стал членом Политбюро. Может быть все-таки есть связь? А может быть и нет...

Мы помолчали. Может быть те же силы, что остановили движение Машерова к власти, пробуют остановить и нас? Может быть... А может быть это просто случайность. Фактов у нас не имелось. Объяснить все, что произошло с нами можно было по-разному. Сейчас мы могли только гадать. Я глядя в метель думал, что же для нас будет лучше – так или эдак- мне в голову пришел еще более чудовищный вариант... Пока я думал пугать друзей или нет, Сергей предложил:

- Давайте гадать не станем. Будем пока считать, что просто случайность.

Никита пожал плечами, не соглашаясь и не возражая.

- А ведь возможен вариант еще более страшный, - сказал я. – Охренительно страшный... Страшнее, чем все Политбюро.

- Ну?

Друзья уставились на меня, пытаясь угадать, что пришло мне в голову.

- ЦРУ?

- Мироздание.

- Что Мироздание?

- Вы, ребята, Стругацких читали?

- Что именно?

- «За миллиард лет до конца света».

- Ну, я читал, - ответил Никита. – И что?

- Там основную посылку помнишь?

Сергей дернул меня за рукав.

- Ты не умничай, не тяни.

- Там описано, что Мироздание может защищаться от того, что посчитает опасным для себя. Может быть и мы тоже…

Я застеснялся сказать «опасны». Глупость конечно, сравнивать нас и Вселенную, но вдруг?

-… доставляем ей некое неудобство…

Подумав, продолжил.

- Между прочим, я вспомнил, что «Ариэль» наш несостоявшийся хит спел только в 1976 году. А тут - получается, на два года раньше. С чего-же это? Получается, гнется История. Приспосабливается к изменениям, меняется с треском, но приспосабливается, и нас вот задевает отлетевшими осколками.

Никита подумал, посмотрел на меня и выдал диагноз.

- Мания величия.

- …осложнённая манией преследования, - добавил Сергей. Почему-то он показал за окно, на метель. - Ты подумай, где мы, а где Мироздание! Тем более они это еще и не написали. Им это еще только предстоит.

- Ну и что, что не написали? Не аргумент. Америка, до того момента когда её не открыл Колумб, все-таки существовала. Только называлась по-другому... Так и тут.

- Причем тут это?

- Тут как у юристов, - объяснил я. - Незнание закона не освобождает от ответственности. То, что мы не знаем какого-то закона Природы вовсе не означает, что он не действует.

Друзья переглянулись.

- Надеюсь, что ты ошибаешься, - сказал Никита.

- Да уж, - сказал Сергей. - Путь лучше консерваторы из-за кремлёвской стены, а не Мироздание. В том-то случае у нас шансы еще есть а тут...