Дедская площадка

Глава 8

8.

Мы лежали и лежали.

Процедуры, градусники по утрам, больничная манная каша и сваренные вкрутую яйца. Я в свое время полежал в больницах и представлял, что это такое. Никакого особенного отношения к нам не было – лечили, как и всех больных, хорошо, и уже через неделю все последствия несчастного случая исчезли – сошли синяки, исчезли царапины, с прежним проворством работали ноги и руки. Жизнь налаживалась. Все бы ничего, но нас отсюда не отпускали. Наш майор частенько заглядывал к нам, интересовался здоровьем, но отпускать из госпиталя не торопился, а на вопрос что же произошло там, на передаче, отвечал просто – мы разбираемся...

Подискутировав, мы решили, что Андропов просто решил нас поберечь. Закрытая организация, пропуская система. Просто так, с улицы сюда не попасть. Наверное, ему виднее. Приходилось подчиняться.

Так что пока не станет ясным, что стоит за всем этим- Мироздание, консерваторы или кто-то еще нам тут и сидеть.

Мы, конечно, не скучали – родители принесли мне гитару и под её перезвоны мы вспоминали новые мелодии, читали газеты, слушали радио и обсуждали жизнь вокруг. Мы ждали перемен, но время шло, здоровья поправлялось, а вокруг ничего не менялось. Ни в газетах, ни в мире вокруг нас.

В один из февральских дней приехал Тяжельников. Повод был приятный – нас поздравили и вручили красивые дипломы лауреатов Конкурса. Это был, скажем так, формальный повод, ну а реальный открылся после окончания торжественной части, когда он остался с нами один на один. Вручив нам по хорошему спелому яблоку, он задал вопрос:

- А что это вы там в самом конце сделали? И, главное, для чего?

- Вы имеете ввиду последнюю песню? – уточнил Никита.

- Ну да. Вне регламента, без литования... Что это за самодеятельность?

Ответ у нас уже был заготовлен.

- Это мы вам так помочь хотели. Укрепить, так сказать, ваши позиции на будущее.

Тяжельников продолжал вопросительно переводить взгляд с одного на другого, требуя вразумительного ответа.

- То, что мы сыграли в записи осталось? – спросил я.

- Да. В записи осталось.

- Вот и хорошо. Храните её. Мы вот как посчитали...

Я подержал яблоко и отложил его в сторону. Сейчас мог состоятся серьезный разговор.

- Когда мы открывались вам, то рассчитывали, что вы задумайтесь над тем, чтоб поменять тот курс, которыми сейчас идет страна. Нам то понятно, что будет если этого не сделать.

- Также понято, что если вы захотите что-то меня в стране, то двоих вам с Юрием Владимирович не справиться, – продолжил Сергей. -Вам потребуются соратники. Серьезные соратники... И этих людей вам нужно будет убедить в том, в чем мы в свое время старались убедить вас.

- Да, - подключился Никита. – И вот эта песня может вам в этом помочь.

- Каким образом?

- Вы ведь думаете о том, как..

Я запнулся. Хотелось сказать «вербовать», но я сдержался. Это было не то слово, какое нужно в этой ситуации.

-... подбирать себе сторонников? Вдвоем отворот страны с опасного курса просто не сделать. А мы- это аргумент для неверующих. Так что если вы захотите подтвердить нашу способность предвидеть будущее, то сможете своими потенциальным союзниками показать эту запись. Разумеется, до «Евровидения». Это будет подтверждением того, что мы можем предугадывать то, что еще не произошло, что то, что мы говорим – правда.

Он промолчал и я вспомнил, как недавно Никита говорил о том, что они не смотря ни на что нам все-таки не верят до конца. Ну что ж... Значит надо сказать иначе.

- Да и вам тоже её время от времени прослушивать не помешает, - сказал я, глядя ему в глаза - Я ведь вовсе не удивлюсь, если узнаю, что вы, уже достаточно хорошо знающие нас и то нам до конца не верите, а уж совершенно посторонние люди...

Я вздохнул.

- Вы ведь еще думаете, что все возможно и так обойдется? Что не может быть такого, что вторая супердержава на планете разлетится через двадцать лет как карточный домик? Не верите ведь? С такой армией, передовой наукой, такой мощной партией!

Он не стал кривить душой. Кивнул.

- Ну вот... Другие тоже могут не поверить. Мы говорим, а вы не верите своим ушам.

- А вот нам пришлось поверить своим глазам...- подключился Никита. - Рухнет. И именно как карточный домик. Порыв ветра, одна бумажка, пяток подписей на ней и- все... Нет страны.

Наш гость помрачнел. Он никак не мог совмещать в голове ту мощь, что олицетворял СССР сейчас с тем СССР, о которой ему рассказывали мы. Я чувствовал, что это знание будущего с наших слов было у него как заноза. Оно бередило душу и я попробовал нащупать её и аккуратно вытащить. Нам ведь с ним еще работать. Вдруг да получится? Но я не успел, он первый задал вопрос. Спросил о том, что его больше всего мучало.

- Получается Маркс и Ленин ошибались? Социализм построить не получилось?

- Ну почему не получилось? Это-то получилось. Но не совсем так, как хотелось... И ненадолго. Не всякая теория может быть применена на практике.

Он снова замолк, замолчал и я. Я понял, что мне так и не удалось достучаться до него.

- Ну как вам еще объяснить... – продолжил я. – Ну давайте на примере медицины, раз уж мы в госпитале. Человечество во всей его истории не только пыталось построить справедливое общество, но и жить долго и счастливо и для того, чтоб быть здоровым искало способы своего лечения. Универсальные, простые способы. Только на моей памяти осталось с полдесятка лекарств, которые мы считали чудодейственными...

Я начал загибать пальцы.

- Мумиё, уринотерапия, «кремлёвские таблетки», магнитные браслеты... Много чего было.

- Чумак с Кашпировским! – вспомнил Сергей.

- Точно!

- Это еще что такие?

- А это отдельная песня, - хмыкнул Никита. – Вся страна перед телевизорами банки с водой заряжала...

Я жестом остановил Никиту - не ко времени тут эта веселая история – и продолжил.

- Так вот. Оказалось, что такого вот универсального лекарства нет! Каждый раз люди отказывались от одного и искали что-то другое. А у нас слепо поверили словам Ленина «Учение Маркса всесильно потому что оно верно». А оказалось...

- Вы имеете ввиду, что Маркс оказался не прав?

Я почувствовал, что ступил на тонкий лед. Споры с главным комсомольцем страны на такие темы грозили потерей любого доверия и я не стал настаивать.

- История медицины уже доказала, что Человечество уже многократно ошибалось. Пытались лечиться жабами и жучками... Когда-то курение табака считалось полезной привычкой. Великий Фрейд прописывал своим пациентам кокаин...

- С чего вы взяли? Откуда вам это известно? – он не скрывал раздражения.

- Я когда-то написал книгу о людях, изображенных на купюрах разных стран, - кротко ответил я. – Так вот на австрийских, кажется, шиллингах и изображен Зигмунд Фрейд. Когда собирал материалы про него, узнал и об этом... Так вряд ли это приносило пользу пациентам.

Он все-таки не выдержал.

- Вы равняете марксизм с кокаином? С жабами и жучками?

- Зря вы обижаетесь. Вы никак не можете принять, что мы- как доктора, чей пациент благополучно скончался. И мы знаем историю его болезни, историю болезни нашего общества. И мы знаем, что если этот пациент будет жить также, как и в прошлом случае, то он также скончается, как и тот, которого мы наблюдали ранее. Этот образ жизни ведет к разрушению! Наш больной уже умер, а ваш той же дорогой идет к тому же концу, но только находится он на более ранней стадии болезни и для него возможно что-то можно сделать. Например, изменить курс лечения, дать другие лекарства.

Я ждал вопроса, но не такого.

- Так вы считаете марксизм ошибкой?

- Не знаю. Не готов спорить на этот предмет. Скорее всего он не неправ, а всего лишь несвоевременен. Но нам, стране, и этого хватило. Я хочу только сказать, что в нашем случае теория не сработала. А если теория не работает...

Сергей тронул меня за плечо, останавливая. Он тоже почувствовал возникшее напряжение.

- Если машина, собранная по инструкции, не работает так, как это задумал её создатель, то это означает, что или инструкция оказалась неверной, либо у сборщиков кривые руки...

- Точнее из жопы растут...

Он не стал ни возражать, ни соглашаться. Поднялся, молча пожал нам руки и вышел.

- Не убедили? – спросил глядя в захлопнувшуюся дверь Сергей.

- Нет.

Я повернулся к Никите.

- Ты был прав. Они сами нам еще не до конца поверили в нас...

Кузнецов кивнул.

- Ничего. Время есть... Тем более, понятно, что сам он такие вопросы не решает, но наверняка доведет нашу мысль до Андропова, а уж на пару... Будет им о чем подумать.

Сергей откусил яблоко.

- А мы хоть не переборщили?

Я пожал плечами.

- Ну, может быть самую малость... Нужно же им как-то в голову правду вколачивать. Сторонники-то им и правда нужны. А что?

Он дожевал и ответил:

- Вот запрут нас после таких речей в дурку, как диссидентов, будете знать. Тут все-таки госпиталь, кормят нормально.

Мы невесело рассмеялись.

Но обошлось. Более таких знакомых визитов и разговоров не состоялось.

Февраль катился к концу, близилось 23 февраля, «День Советской армии». Как напоминание о красной дате календаря в больничном коридоре, на доске объявлений появился плакат.

- Концерт? – удивился Сергей. – Это что это они придумали?

- Это же госпиталь. Наверняка какая-то фронтовая бригада подъедет и песен нам попоют.

- А неплохо бы, - согласился с моей гипотезой Никита. – Я тут уже заскучал...

А 23 февраля в госпитале состоялся концерт.

С развлечениями тут и впрямь было не густо, так что желающих посмотреть и приобщиться нашлось достаточно.

Вместе с больными и ранеными мы пошли по коридору, когда я услышав знакомый голос. Оглянулся. Нас бодрым шагом нагонял Кобзон. Я поклонился.

-Здравствуйте, Иосиф Давидович. С праздником вас!

Он хотел, было, дежурно ответить и пролететь мимо, но тут узнал нас. Узнал и удивился.

- О! – воскликнул он, останавливаясь. - А вы тут какими судьбами?

Не желая посвящать его в тонкости наших отношений с Конторой, Никита с чистой душой признался.

- Да по блату...

Он рассмеялся.

- Хорошо, что я вас встретил. Вы в какой палате тут? Хотелось бы поговорить...

-Товарищ Кобзон, - тронул его за плечо провожатый. - Нас ждут...

Иосиф Давидович кивнул.

- Сейчас... Так где вас найти?

- А давайте мы вас подождем после концерта, а потом к себе проводим, - сказал Сергей, что не задерживать артиста. – Вы ведь сегодня петь приехали? Ну мы послушаем, а потом и поговорим.

Он кивнул.

- Хорошо. Обязательно надо встретиться....

Глядя ему в спину, Сергей сказал:

- Песню, наверное, попросит новую...

- Наверняка. Надо что-то вспомнить... А ты чего улыбаешься?

Я и действительно стоял растянув губы до ушей.

- Рад встречи что ли?

- И это, конечно.

- А что еще?

Я хмыкнул.

- Да как его увидел – вспомнил как он пел «Куба- любовь моя». Помните такую песню?

- Помним. И что там смешного?

- В песне – ничего. А вот во внешнем виде... Приклеенная борода, как у Фиделя... То есть у Фиделя-то она настоящая была, а у Кобзона с подтанцовкой – образ. Бородача. Там же слова в песне «...Слышишь чеканный шаг? Это идут барбудос...» То есть бородачи, ну вот и он с бородой и с игрушечным автоматом... Смешно.