Дедская площадка

Глава 11

11.

Мы получили «карт бланш» от комитета комсомола и завладели ключами от той маленькой комнаты за сценой, где хранились музыкальные инструменты. Там мы теперь могли поваляться в любое время дня и заниматься своими делами.

Ощущение своего места- это большое дело! Мы там кое-что переставили, принесли туда ту самую, сделанную Сергеем своими руками звукозаписывающую студию, и принялись решать стоящие перед нами задачи. Главной мы считали вживление в Московскую музыкальную тусовку. Причем не на уровне талантливых любителей вроде московских бит и рок-групп, а на уровне профессионалов. Мы планировали, что Кобзон и Пугачева станут таким вот проводниками в этот мир, но при этом понимали, что все это будет не легко. То, что за нами стояли серьезные люди от Власти нам скорее помешало бы – не любят творческая интеллигенция тех, кого Власть привечает, хотя и сами с удовольствием заняли бы место тех, кого сейчас поругивают. Так что мы поставили за правило не показывать свои связи. Хотя с другой стороны, что это за связи? Он шли только сверху вниз. От кукловодам к куклам. Нам звонили и требовали, точнее ставили задачу, а что могли мы? В лучшем случае что-то просить... Ну да и Бог с ним...

Чем придаваться грусти, лучше уж двигаться вперед. Возможность завязать творческую дружбу с поэтом такой величины как Рождественский заставила нас постараться и проявить изобретательность.

После обработки Никиты, песня «Англичанин в Нью-Йорке» не превратилась, как мы планировали, в «Москвича в Мариуполе», а превратилась в... цифровую песню. Кузнецов так сказал:

- На Мариуполь у меня рука не поднимается, а какой-то серьезный текст писать не стоит...

- Это почему?

Никита помолчал и сформулировал:

- Потому что он уйдет в корзину.

- Ну-ка, ну-ка…

- Я поэт и он поэт.

Начало меня насторожило. Не начинается ли у моего друга мания величия? Но он очень достойно продолжил.

- Да. Может быть только в первой букве этого слова у него буква П побольше, чем у меня. Так вот... Не хочу я, чтоб он после меня что-то переделывал. Идею подкинуть мы ему можем, а вот слова... Пусть сам.

- Ну да, - согласился Сергей, по-своему понявший нашего друга. - Не маленький...

Я его понимал. Какой смысл сочинять на эту музыку добротный текст, который будет отброшен в сторону поэтом-профессионалом? Или, что будет еще хуже, тот скажет: «Раз вы уже сочинили такой хороший текст, то и пойте его. Зачем вам, таким талантливым, я?»... Мы ждали не этого. Нам нужна была сперва совместная работа над песней, а потом, возможно, и творческая дружба.

Да и жаль было вкладывать труд в сочинение стихов, которые не станут песней. Вот если кто-то из них - или поэт или певец - откажутся… Вот тогда… Тогда и можно будет задуматься о тексте, который полюбит молодёжь. Такое Никита вполне сможет написать. Потом. При необходимости.

- Ну, а если они все-таки откажутся? Напишешь про Мариуполь? - уточнил я для себя.

- Ну уж нет, - серьезно сказал Никита. –Хохмить не стоит. В тексте для этой нежной мелодии должен быть серьезный смысл, вне того будет петь его сам Кобзон или кто-то другой.

Мы помолчали. У каждого имелось предложение.

- А давайте, чтоб нас не объявили в космополизме отбросим идею «Англичанина в Нью-Йорке», - серьезно сказал Сергей. – Давайте обойдемся отечественной географией.

- Не возражаю, – кивнул Никита. - Но вот «Москвич в Мариуполе» тоже не нужен.

- А пусть будет «Москвич в Ленинграде»! – сказал я. - Помните песню Сюткина «Питер-Москва»?

Друзья переглянулись. Идея-то на поверхности- две столицы, а сколько отличий! Только бордюра и поребрика хватило бы, а там еще и подъезд, и парадное... Вот этой идеей мы с Рождественским сможем поделиться.

На этом и остановились. Если понадобиться идея – есть чего подкинуть.

Вспомнив как это будет делаться пару десятков лет вперед, Никита создал подходящий для ритма музыки числовой ряд.

За пару вечеров мы наложением с разными электрическими ухищрениями сделали запись музыки. Это, конечно, был не Стинг, но дух песни, красоту мелодии мы передать сумели. Прослушав и кое-что поправив мы поняли, что лучше уже не сделаем. Покачивая кассетой, Сергей сказал, немного кривя душой.

- Отлично получилось...

- Я бы сказал хорошо, - добавил я.

- Хотелось бы лучше, но, думаю, что у нас лучше не получится.

Никита постучал по фанерным ящикам самодельной «студии звукозаписи». Несмотря на то, что на одном конце ящика там виднелся логотип «Мелодии», а на другом «Парлафона» по качеству она с ними соперничать, увы, не могла.

- Так… Теперь нужно позвонить, поговорить с Кобзоном.

- Нужно. Куда пойдем?

- Не на улицу же конечно... Пошли в комитет комсомола. Там телефон.

И мы пошли в комитет.

Глядя в записную книжку, Никита начал набирать номер.

Десяток секунд ожидания и я увидел, как Никита напрягся. Через мгновение он чуть отодвинул руку от уха и мы услышали искаженный металлической мембраной наушника голос Кобзона.

- Слушаю...

- Добрый вечер, Иосиф Давидович. Это Кузнецов из «КПВТ».

- Кто?

Он его не узнал. Никита поморщился.

- Кузнецов Никита Борисович из ансамбля «КПВТ».

- А! Никита! – голос сразу стал дружелюбнее. – Слушаю вас.

- У нас есть новости, - сказал Никита. – Помните наш последний разговор? Ну, в госпитале?

Кобзон все понял правильно.

- У вас есть песня для меня? – оживился он.

- Не совсем... – разочаровал его Никита. -У нас есть музыка, мелодия... Но слов пока нет.

- Та-а-а-к,- протянул Кобзон, похоже, сообразивший, что к чему.

- Так вот мы хотим вам предложить помочь нам в этом моменте.

- Вам нужен поэт? – помолчав, спросил он.

- Нам нужен Поэт!

Никита умудрился сказать это слово так, что становилось понятно, что нужен не простой стихоплет, а поэт с большой буквы.

- Есть предложения?

- Есть,- согласился Никита. - Мы вот стали лауреатами с песней на стихи Рождественского... Может быть мы и далее с ним сотрудничать продолжим? Нам бы было приятно...

- Не сомневаюсь,- отзывался наш собеседник. Сказал он это безо всякой иронии. По-взрослому. Он помолчал, вероятно прикидывая стоит ли соглашаться на нахальное предложение. Все-таки мы были слишком молоды, хотя при этом и слишком талантливы. Ну да. А как иначе сказать? Это- объективная реальность.

- А мелодия?

- Если вы сможете организовать встречу, то мы её там и покажем. Думаю, что вам понравится...

Он подождал еще с десяток секунд. Глядя на Никиту я вопросительно поднял вверх брови. Загородив ладонью микрофон Никита прошептал.

- Похоже что-то листает... Записную книжку?

И тут же оторвав ладонь от микрофона сказал.

- Да. Конечно...

Дальнейшего разговора мы уже не слышали.

- Когда? Хорошо... Мы перезвоним....

Кузнецов спокойно положил трубку на рычаг. На лице его играло выражение удовлетворения от хорошо сделанной работы. Не дожидаясь вопросов объявил:

- Он попробует договориться о встрече. Нужно будет ему через час перезвонить.

Сергей потер руки.

- Жизнь налаживается!

- Не говори «гоп», - остановил его Никита и перевел взгляд на меня. - Ну а с Аллой сам договаривайся.

Он сунул трубку мне в руку. Трубка была горячей. Волновался Никита Борисович.

- Набирай номер...

Никита сверился с книжечкой и сам набрал номер. Нам повезло. Трубку взяла сама Алла Борисовна.

- Добрый день. Алла Борисовна! Узнаете? Это...

- Здравствуйте. Узнала конечно.

- У нас есть кое-что для вас...

Разговор получился коротким и деловым. Она оказалась занятым человеком, но, однако, не зря говорят, что охота пуще неволи и Алла Борисовна пообещала подъехать к нам в канун праздника...

- Седьмого? – уточнил Сергей, когда я положил трубку. Я кивнул.

- Да. Вечером. Пришлось соглашаться.

- А концерт? – спросил Серей. - Нам ведь играть седьмого? Не забыл?

- А по-другому не может она... Да ничего...

Я легкомысленно махнул рукой.

- Уделим ей минут двадцать до танцев. Покажем песню, она её на язык попробует. Она же умная, все сама поймет. Тут ведь все просто: понравится ей или не понравится. Если понравится - тогда будем работать дальше.

- А если не понравится?

Я повернулся к Сергею.

- Тоже будем работать дальше, но с кем-нибудь другим. Женских голосов вокруг нас много...

- Да. Кобзону такое не предложишь.

Каждый из нас представил Кобзона, поющего «Белую дверь» и там же, в голове, сравнил это исполнение с тем, что было в нашей реальности у Пугачевой. Переглянувшись мы улыбнулись.

- Надо ей хотя бы букет подарить. Все-таки Женский день.

- Мы ей песню подарим. Это покруче букета будет.

Мы встретили будущую Примадонну на пропускной. Тут все было по-взрослому. Пропуск, списки и бдительный взгляд охраны. Алла Борисовна хоть и смотрелась молоденькой девчонкой, но мы-то смотрели на неё из своего времени стариковскими глазами и видели не девушку, а звезду.

Она шла и не стесняясь своего любопытства вертела головой, но смотреть тут было особенно нечего. Не знаю, чего она рассчитывала увидеть, но ничего удивительного им на глаза попасться в принципе не могло. Одним словом, обычное учебное заведение: молодые люди, как и везде, может быть только одеты немного «поиностраннее», да негров побольше, чем в обычном мире.

С полученным от нас букетиком тюльпанов, она смотрела по сторонам и задавал вопросы что тут и как. Проходя по коридору, наша гостья обратила внимание на объяснение о танцах. Там было указанно время и она машинально посмотрела на часы. До начала оставалось около получаса.

- А вы что, не танцуете? – спросила она. Я усмехнулся.

- Мы? Нет. Какие могут быть для нас танцы? Мы же там, на танцах, играем!

Она только кивнула.

В зале она сразу же подошла к инструментам. Улыбнулась. Понимая, что вызвало эту улыбку Сергей сказал:

- Ну конечно… Мы же не «Москонцерт». Бедновато.

- Значит надо переходить под их крыло.

Она прищурилась и оглядела нас.

- Для вас, я понимаю, музыка все-таки важнее всего остального…

Посвящать в наши сложные взаимоотношения с Властью в нашей стране мы не стали. Никита просто ответил.

- Мы как раз над этим размышляем… Тем более теперь с нашим лауреатными званиями будет попроще.

Я тронул его за плечо. Никита обернулся.

- Время, Никит. Танцы переносить никто не будет. Надо набежит и ничего сделать не успеем.

Он кивнул.

- Да. Конечно.

Повернувшись к нашей гостье, он сказал:

- Вот такое дело... Есть у нас одна песенка... Может быть она вам понравится.

- Во всяком случае…

Я не успел договорить. Дверь зала открылась и к нам вошел Секретарь. Он по-хозяйски оглядел нас и увидев Пугачеву удивлённо поднял брови. Нас-то он, разумеется, знал, а вот Аллу Борисовну видел впервые. Выводы из того, что он видел он сделал ошибочные.

- А! - догадался он, разглядывая певицу. Глаза у него был веселый. – Вокалистку пригласили? Молодцы! Вы из какой группы? Что-то я вас не помню…

Алла Борисовна добродушно улыбнулась и не стала разочаровывать секретаря, но я решил, что будет лучше если расставим все по местам. Я тоже улыбнулся.

- Алла Борисовна - профессионал высокого уровня. Перед ней очень большое и светлое будущее... А мы в её творческой биографии небольшой элемент... Не более того.