Дедская площадка

Глава 29

29.

Он посмотрел на нас на всех долгим запоминающим взглядом, словно хотел запечатлеть все, что мы тут наговорили.

- И хватит разговоров. Отдыхать едем и вокзал уже близко.

И действительно, поезд подходил к уже знакомому нам по прошлогоднему Фестивалю Берлинскому вокзалу. Здание было по-немецки основательным, солидным. Стекло, бетон, металл... Сразу было видно, что стоили его не какие-то легкомысленные французы, а основательные люди хорошо питавшиеся пивом и сосисками.

- «Я хотел бы жить и умереть в Париже, если б не было такой земли – Москва...» -пробормотал Никита, подумавший, похоже, примерно о том же, отворачиваясь от окна.

- А причем тут Париж если мы в Берлине? Да и ты не Маяковский.

- Да так... Что-то вспомнилось. Что Берлин, что Париж...

- Не о том думаете, товарищ! – казенным голосом сказал Сергей и тут же ка как более человечно продолжил

- «Я хотел бы жить, а помереть в постели, а вокруг стояла чтоб родня.»

- Ни одного оптимиста в купе, - укорил я товарищей. - Вы сюда помирать приехали или отдыхать?

Я погрозил им пальцем и высказал свою программу жизни:

- «Я хотел бы жить и поживать в достатке и чтоб песни пела вся страна». Как вам такое пожелание? Тем более впереди у нас еще столько интересного!

Подхватив чемодан я двинулся к тамбуру, где уже стояли наши попутчики.

- И вообще не о том думаем... С ребятами из «Пудиса» встретимся, а ведь они наверняка песню попросят... Что им дать будет не жалко?

- А чего это «дать»? – удивился Никита, выходя следом. – Мы споем, какой-нибудь роковый шедевр, а они уж пусть перепевают... Если получатся...

Под радостный гам соотечественников стосковавшихся по твердой земле, мы вышли на перрон и поставили чемоданы. Под стеклянной высокой крышей гулко звучали звуки слова объяснений и гудки локомотивов. Я ощутил порыв ветра. Воздух показался плотным, как подушка и пах заграницей!

- Надо вперёд смотреть. Не забыли? Все это скоро переменится.

- Что переменится?

- Грядет эпоха диско... Может быть им «Распутин» посоветовать спеть?

Ребята рассмеялись, я у меня в голове «звякнуло». «Ветер» и «переменится». Этих слов мне хватило, чтоб вспомнить и я напел.

- «Скоро ветер переменится...

- Не так, - серьезно поправил меня Никита.

«Завтра ветер переменится,
Завтра, прошлому взамен,
Он придет, он будет добрый, ласковый
Ветер перемен...»

Мы все подумали об одном и тоже.

- Завтра- это оптимистично. Слишком. Пусть хоть послезавтра.

Никита глянул с удивлением и мне пришлось объясниться.

- Надо хотя бы чемоданы разобрать.

Никто из нас не верил в мистику слов и, наверное, именно поэтому слова Сергея реализовались несколько позже. Предсказание сбылось через три дня, а не через два.

В фойе отеля, где мы расположились стоял прилавок с газетами разных стран – молодежь приехала сюда разумная и политическая грамотная. Все хотели оставаться в курсе событий, производящихся на родине.

Газеты были, разумеется, не сегодняшние – пресса доставлялась сюда самолётом с задержкой на день-два, но это дела не меняло.

Мы делали как все, тем более, что делали это от чистого сердца, совершенно искренне, а не напоказ.

В этот день спустившись в фойе Никита который то ли чувствовал приближение этих перемен, то ли желавший их больше других, традиционно направился к киоску и взял «Правду». Мы с Сергеем не спешили тратить свои пфенниги, ибо знали, что не только копейка бережет рубль, но и пфенниг- марку и ждали, что скажет Никита.

Тот прочитал что-то, отложил газету. Я дернулся взять газетный лист у него из рук, но тот не дал.

- Что там такое?

Наш поэт помассировал глаза пальцами и снова прочитал, понял, что не ошибся и передал лист нам.

- Читайте. Мне же не кажется?

Я прочитал и передал Сергею. Тот прочитал, скатал газету трубочку и сквозь неё, словно через подзорную трубу поочередно посмотрел на нас.

- Что скажешь?

- Значит все тут повернулось по-взрослому.

- Началось, - согласился я.

Из «Правды» мы узнали две новости. Оказывается, что день назад дипломатический корпус СССР пополнился двумя новыми членами. Михаил Сергеевич Горбачев направлен послом в Экваториальную Гвинею, а секретарь Свердловского РК КПСС Борис Николаевич Ельцин- советником посла в Австралию.

- И что потом?

О! Это был вопрос вопросов!

- Потом?

- Ну да... Если наша функция в этом мире, ну, если она конечно была и мы все правильно поняли, уже выполнена, что потом?

Никита подумал и осторожно ответил.

- Кто делает мастер с инструментом, если работа закончилась? Ответ очевиден - возвращает на свое место...

- Думаешь перекинет нас назад?

Он пожал плечами. Так ответить на этот вопрос мог каждый из нас.

- А как?

Мы переглядывались и ответ никто не мог предоставить. Сергей ткнул меня газетой.

- Вот ты фантастику пишешь. Как это у вас получается? Чего нам ждать?

Я представил, как в фантастических романах происходит переброску из мира в мир и сказал.

- Если по-книжному, то обязательно через красивый портал. А как на самом деле... Посмотрим.

- Ну значит будем ждать, когда он перед нами возникнет…

Сергей, конечно был прав. От нас ничего не зависело, но в этот момент мне отчего-то стало более интересно понять не как это будет выглядеть в наших глазах, а как увидят и воспримут наше исчезновение местные, те, кто связан с нами в этом мире? Вот мы есть, а через мгновение- уже нас нет...

- Интересно, как это произойдет.

Друзья меня не поняли и я пояснил:

- Не для нас, а для всех них.

Движением головы я обозначил все здешнее человечество.

- В глазах местных мы можем просто исчезнуть и никто не поймет что произошло... Мы были, были, были и вдруг нас нет... Что они подумают?

- Открытый конец? – задумчиво спросил Никита. Он сделал движение, какое делает матерый эксгибиционист распахивающий плащ.

- Это слишком эротично. – поправил его я, поняв, что он имеет ввиду. - Лучше открытый финал...

Для Сергея, с задумчивым видом слушавшего разговор, я пояснил:

- Открытый конец или точнее открытый финал - это такая ситуация, когда в конце книги или фильма читателю-зрителю ничего не ясно и он вправе додумывать все, что хочет.

- Да,- медленно сказал Никита. - «Герой поднялся, выхватил богатырский меч и побежал на чудовище....» И многоточие....

- Ага. А за этим многоточием, как за высоким забором или минным полем может быть все что угодно.

- Добежал не добежал?

- Хотя бы. Но варианты могут быть и более удивительные...

- Да. Нам теперь только гадать... То ли Герой убил Чудовище, Чудовище съело Героя, то ли оба они поубивали друг друга.

- А может быть и выверт Создателя. Сели они рядом, выпили мировую и закусили Принцессой, которую охраняло Чудовище.

То, что мы чувствовали не было страхом. Это, скорее, была растерянность. Растерянность людей ощущающих скорый приход каких-то перемен.

Друзья рассеянно покивали.

- «Что за глупый конец, что за глупый конец...» – напел Сергей с отсутствующим видом. - Может быть так?

- Ты что, снова хочешь у Макаревича песню позаимствовать? Про скворца?

- Вот опять ты за свое. Договорились же, что Макара не трогаем,- подтверждал я слова Никиты.

- Да я не об этом... А если все иначе? – спросил Сергей. - Если мы не инструменты? Тем более нужные. И никакой функции у нас не было, никакой задачи не стояло? Если мы просто...

Он пощелкал пальцами.

- Ну... Камешки в ботинке Мироздания. Камешки, которые мешают идти жизни тем путем и порядком, каким ему идти положено? Камушки-то просто выбрасывают...

От его слов на душе сразу стало холоднее.

- Ох, не хотелось бы...

- Да. И в этом случае никакого портала не будет. Вспомните что было на концерте. В другой мир можно попасть и через софит…

Сергей был прав.

- И через бомбочку, - напомнил я.

- Именно!

- Или бомбу, - медленно сказал Никита. - Настоящую.

Мысль эта радости нам не доставила.

Мы ушли в буфет и заказали пива. С этим напитком думать о своей судьбе. Молчали мы долго и невесело. Следовало осмыслить что произошло и что из произошедшего следует и каким боком это может повернулся к нам. Чем дольше я думал над этим, тем более мне виделась правильность высказанной Сергеем мысли. Про камешки в ботинке. Я представил, что где-то рядом с нами неощутимо, но при этом совершенно реально существуют сотни или даже миллионы вселенных, переплетенных, словно нити в многожильном телефонном кабеле, а мы не инструмент, а случайно заблудившиеся в этом кабеле сгустки информации, не более того.

Вокруг нас ходили веселые люди, а мы молчали время от времени мрачно переглядываясь – ждать-то можно было всего что угодно! Вот прямо сейчас и все, что угодно... Мне стало жутко. По-настоящему жутко! Игрушкой каких сил мы сейчас были! Мы все это время ходили да и прямо сейчас идем по лезвию бритвы безо всякой страховки. Нет... Так нельзя. С такими мыслями только в сумасшедший дом. Я встряхнулся.

- Пожалуй, я письмо напишу братьям Стругацким, - сказал я не выдержав молчания. -Подкину им идейку. А уж они пусть как смогут, так и реализуют все это...

- Какую идею?

- Про Мироздание… Ну помните «За миллиард до конца света»?

- Они умные. Они и сами без тебя до этого дойдут. Ты лучше нам так же подробно и внятно, как Стругацким объясни, что происходит и чем закончится? Что в итоге?

- В итоге?

Я помолчал для значительности, хлебнул пива.

- Если все вселенные, как провода в многожильном кабеле, свиты в один жгут, то между ними возможны контакты.

- Короткие замыкания? – приземлил ситуацию Серега.

- Да. Вот ты сравнил нас с камешками в ботинке, а мы, скорее, просто электроны, по случайности, попавшие в другой проводник. И поэтому многие нам непонятные вещи, что происходят вокруг, объясняется тем, что Мироздание попусту защищается от таких, как мы. Оно чувствует нас, как песок, попавший в часовой механизм, мешающий часам работать.

- Чужие электроны? - Уточнил Сергей задумчиво. Я кивнул.

- Мистика…- отмахнулся Никита.

- Какая тут мистика, если разговор про электроны и провода? – возразил Сергей, но я скорее был согласен с поэтом, чем с барабанщиком.

- Электроны- это для наглядности и понимания. А вот как там на самом деле неизвестно. Что такое мы и что такое Мироздание… Как бы то ни было, мы - носители опасной информации и этот мир пытается от нас избавиться. Мы- зараза, мешавшая этому миру развиваться и жить как ему было положено и вот он с нами борется.

Я мог бы говорить и дальше, цепляя иллюстрацию к иллюстрации, но меня остановил Сергей.

- Только теперь стало понятно, что чувствует микроб, когда на него падает таблетка...

Он закатил глаза и высунул язык. Но смеяться не хотелось.

- То есть теперь нам теперь жить да уворачиваться от Мироздания.

- Не увернемся, - авторитетно сказал я. – Силы несоизмеримы... В какой форме это выразится не знаю, но наверное не менее эффектное, чем твоя бомбочка...

Сергей задумался и вдруг с изумлением спросил.

- Помните свадьбу и ту «Чайку», что нас едва не задавила?

Я пожал плечами.