Победителей не судят

Глава 14

— Еще немного, еще, — адмирал Алексеев бормотал себе под нос, не обращая внимания на текущую со лба кровь. Шестидюймовая броня рубки чудом выдержала попадание восьмидюймового снаряда, пущенного напоследок «Ивате» — но от страшного сотрясения многие в рубке попадали, в том числе и Евгений Иванович, раскроив кожу на лбу об какую-то железку. Впрочем, возможно скользнул по коже и осколок, залетевший в рубку — рулевой был поражен в грудь, а флаг-офицер в плечо — обоих уже отнесли на перевязку. Там, под броневой палубой для раненых намного безопаснее, чем в кают-компании, которая изначально, кем-то из умников под «шпицем», планировалась под перевязочную. А сейчас там кромешный ад — все разнесло попаданием 203 мм снаряда, а потом выжгло разорвавшийся шимозой. Так что вовремя он прислушался к советам генерала Фока, пусть и не моряка, но сообразившего, что к чему.

Сражение продолжалось с прежним ожесточением, хотя все участники выглядели скверно. Добить «Токиву» не удалось — горящий крейсер удалялся, и приходилось только гадать, выживет ли этот гаденыш, или нет, а о том, чтобы драться, речь уже не шла. С такими повреждениями в док торопиться надо, плохо что на море волнения сильного нет — японские корабли по мореходности были хуже русских, но такова плата за низкий борт, который позволял усилить защиту.

А вот еле ползущую «Асаму» еще можно утопить, вот только как это сделать Алексеев не представлял. «Идзумо» и «Ивате» снова встали на пути, насмерть сражаясь за свою «товарку». «Пересвет» с «Победой» и «Баяном» наседали на противника, благо скорости в бою сравнялись — ход всех кораблей упал до 12-13 узлов, лавинообразно росли повреждения, а уменьшившиеся от потерь команды почти лишились сил. Но русские офицеры и матросы самоотверженно сражались — вид тяжело поврежденных вражеских кораблей всегда придает команде сил.

— Добить надо, добить! Обязательно! И догнать «Токиву»!

Трое на двое, если не считать горящую «Асаму». Победитель «Варяга» в бою при Чемульпо выглядел жутко — промахи по практически стоящему противнику становились редкими. Вирен на «Баяне» вошел в раж, крейсер вел ожесточенную стрельбу, не жалея снарядов. На нем, к удивлению Алексеева стреляла одна восьмидюймовая пушка, дополнительно установленная за четвертой трубой. А вот обе башни были заклинены, уставив в небо задранные 203 мм стволы. Зато казематные шестидюймовки были целыми, но обе дополнительно установленные за легкими щитами 152 мм пушки Канэ давно прекратили стрелять.

Вот такие кунштюки в бою бывают!

«Богатырь» как четверть часа вышел из боя, и, заковыляв, отправился к норду. Стемман мог это сделать только в одном случае — если повреждения его корабля стали критическими. Но молодец, что тут скажешь — сражаться целый час против «Асамы» один на один дорогого стоит. А ведь поясной брони на нем нет, хотя защищен в целом, благодаря немцам, неплохо, потому столь долго и продержался.

— Ничего, еще немного и мы их додавим!

— Сюда идут броненосцы Того, ваше высокопревосходительство, — негромко произнес Витгефт, и Алексеев тут же прижал к глазам бинокль. Увиденное ему сильно не понравилось — пять русских броненосцев сражались против четырех японских, но бой был абсолютно равным, даже с перевесом в пользу врага, уж больно скверно выглядел горящий «Ретвизан». А это плохо, нужно немедленно выводить его из боя.

— Поднять приказ Шенсновичу! Пусть выходит из боя и следует к «Богатырю» — вдвоем они смогут отбиться, если что не так пойдет!

Прошло несколько томительных минут, пока на «Ретвизане» разобрали сигнал — броненосец стал медленно выкатываться из строя. И если горделивый поляк это сделал, то значит, на корабле действительно опасная ситуация. А без приказа вряд ли бы Шенснович вышел из боя, не тот он человек, сражался бы до конца сражения, или собственной гибели.

Колонны броненосцев сближались — Того явно не хотел, чтобы русские добили «Асаму». Четыре японских корабля шли медленно, но стреляли размеренно, словно не было на них никаких повреждений, а команды совершенно не устали в долгом бою.

На какое-то мгновение накатил липкий страх — как их одолеть Евгений Иванович не представлял. Ведь в майском бою та же «Сикисима» уверенно дралась против «Севастополя» и «Полтавы», стараясь спасти подорвавшегося на мине «Хатцусе». И причинила русским броненосцам страшные повреждения — те пришли в Дальний в жалком виде, изрядно побитые.

И сейчас почти та же картина — «Цесаревич» и «Император Александр» еле идут, на них то и дело видны пожары, а вот «Микаса» с «Сикисимой» выглядят гораздо лучше русских кораблей, а третий в колонне «Асахи» вообще почти как новенький. Лишь на концевом «Фудзи», что сейчас сражался против свежей «Полтавы» появились первые пожары — самый слабый из японских кораблей линии явно сдавал.

— «Рюрик» торпедирован! «Паллада» горит!

Этого сообщения Алексеев давно ожидал, понимая, что старый крейсер обречен. И перешел на другую сторону, чтобы взглянуть на произошедшие события. Действительно, большой корпус «Рюрика» ощутимо кренился, а вокруг шел ожесточенный бой — в отчаянной схватке сошлись русские и японские миноносцы. И теперь решали между собой животрепещущий вопрос — кому отправится на корм рыбам. Разглядеть было трудно, но кое-ко из противников уже явно тонул. Чуть в стороне была видна горящая «Паллада», которая вместе с «Новиком» отбивалась от трех вражеских крейсеров.

— Что творит поляк?!

Алексеев от удивления выругался. «Адзума» не стреляла по «Палладе», и не добивала тонущий русский крейсер — она направлялась прямо к «Ретвизану». Шенснович не покинул бой — дымящийся броненосец шел на помощь «Рюрику». Причем подставляя противнику левый, неповрежденный борт, и судя по частым всплескам вокруг вражеского крейсера, там были исправны все шестидюймовый пушки, защищенные броней казематов. Длинные языки пламени вырвались из носовой башни — главный калибр «Ретвизана» послал убийственные «приветствия» во врага.

— Давай, так их мать!

То, что прежде казалось «собачьей свалкой» моментально рассыпалось в разные стороны, будто дерущиеся псы завидели разъяренного медведя. Вражеские крейсера ринулись прочь, отпустив «Палладу» и «Новика», причем один из них лишился средней трубы — словно во рту проплешина. И японские миноносцы бросились наутек, видимо осознав, что с броненосцем, сохранившим орудия, связываться себе дороже.

— Смотрите, «Ослябя»!

От голоса Витгефта Алексеев вздрогнул, и, прижав бинокль к глазам, вскоре нашел вышедший в самом начале боя броненосец. А там ситуация разительно переменилась, видимо Бэру удалось исправить повреждение. «Собачка» улепетывала в сторону, «Касуге» досталось — шестидюймовая броня не является преградой для десятидюймовых снарядов. Оба «гарибальдийца» отходили к «Адзуме». Японцы явно надеялись втроем «затоптать в волны» или «Ретвизан», либо «Палладу».

Но не тут-то было — «Ослябя» стала набирать скорость, его абсолютно неповрежденная артиллерия открыла беглый огонь. «Аскольд» бросился за «собачкой», активно стреляя — Эссен снова полез в драку, не обращая внимания на находящегося вблизи более грозного противника.

— А ведь наши японцев бьют, ваше превосходительство!

— Вижу, Вильгельм Карлович, тут им не там!

Алексеев выругался, поминая все на свете — если бы Матусевич раньше бы стал в колонну, то «Ретвизан» успел бы к «Рюрику», и тот не был бы торпедирован. А сейчас все — миноносцы подошли к гибнущему крейсеру, что еще каким-то чудом держался на воде, и стали снимать команду. Все длилось несколько минут, и «Рюрик» стал уходить под воду кормой…

— Нужно отходить, ваше превосходительство, иначе будут большие потери. Хватит с нас «Рюрика»…

— Нет! Нам нужно добить «Асаму» — пока есть снаряды, нужно сражаться до конца! Сближаемся с неприятелем! Поднять сигнал — «эскадре следовать за флагманом»!

Адмирал сцепил зубы, пытаясь сдержать ярость, ухватившись за бороду — «Пересвет» приближался к грозным японским броненосцам, которые вместе с двумя крейсерами прикрывали «Асаму». Возле последней крутились три миноносца. А еще Алексеев увидел, как следом, густо дымя, вытянулись пять броненосцев, к которым пристроился «Баян» — семеро против шестерых, при таком раскладе надо обязательно добивать врага, а не удирать от него, стараясь избежать потерь.

В отступлении не обретешь победы…

— Не дай бог пережить еще один такой бой, — Евгений Иванович устало опустился на уцелевшее кресло в кабинете — салон был разнесен вдребезги и выгорел. И впервые за день отхлебнул коньяка прямо из горлышка единственной уцелевшей бутылки. Сил не осталось, все забрала последняя схватка — и она оказалась победной.

Японские миноносцы сняли экипаж «Асамы» и добили тонущий крейсер торпедой, а до этого адмирал Того сам повернул свои грозные броненосцы на юг, окончательно выходя из схватки…