Драгун, на Кавказ!

– Подъём, подъём, подъём! – дежурный унтер, идя по проходу, колотил по нарам своей палкой. – Всем мундиры оправить, сапоги почистить! Выбегай строиться!

Начинался обычный день службы рекрута.

Небо хмурилось тучами, в сером рассветном сумраке посреди плаца виднелись фигуры старших офицеров.

– Здравствуйте, рекруты! – донеслось приветствие начальника депо.

– Здравжелаювашвысокоблагородие! – грохнул слитно строй.

– Слабо, очень слабо, – покачал тот головой, – надо бы побольше заниматься с ребятками. Как-то обленились они у нас, Алексей Яковлевич, в такую вот погоду. Взбодрить бы их надо!

– Так точно, господин майор, позанимаемся, взбодрим! – с готовностью откликнулся капитан. – Они ведь только рады будут таким занятиям.

– Какой уже день мундиры не просыхают, сапоги киснут, их даже дёготь не спасает, – проворчал еле слышно Захар.

– Ноги еле таскаем, – в тон ему прогудел Дрёмов. – А снедь зато уменьшили, уже и брюхо к хребту липнет.

– Молчааать! Молчать, я сказал! Запорю, сволота! – донесся шипящий шепот взводного унтера с правого фланга.

– …Ну вот и ладно, пусть пошагают побольше, пусть покричат громче приветствие, – всё продолжал поучать своих командиров майор. – А то с обильного порциона и от большого безделья им, небось, уже и брюхо тяжело таскать стало. Надо бы уменьшить им выдачу провианта. Как там в народе говорят: сытое брюхо к учению глухо? Вот-вот, господа, очень тонко подмечено!

Целый день без передыха гоняли командиры в эти сутки новобранцев.

– Подсоби, Тимох, ногу сводит, даже залезть к себе не могу, – попросил соседа Ленька, карабкаясь на верхний ярус нар.

Сырая одежда не грела, и, укутываясь стареньким кафтаном с головой, надышав немного под ним тёплым воздухом, Тимофей в какой уже раз поблагодарил старого солдата, подарившего ему эту одёжку. Дрожа всем телом, рекрут немного согрелся и сам не заметил, как провалился в сон.

Где-то за бревенчатой стеной глухо бил побудку барабан. Опять кричали подъём унтера и ефрейторы, стучали их палки по неструганым доскам нар.

– Бегом, бегом все на выход! Сегодня опять их высокоблагородие на утреннем рапорте присутствует! Кто запоздает, тот всю ночь под дождём будет навытяжку стоять!

На плацу рядом с начальником депо сегодня находился и какой-то незнакомый офицер. После традиционного приветствия и доклада господин майор показал на него рукой:

– Представляю всем капитана Одинокова Петра Александровича, командира строевой маршевой роты из Уфимского мушкетёрского полка. С этого самого момента он является хозяином нашей третьей учебной роты, за исключением первого её взвода, который остается с нами. Сто пятьдесят рекрутов сегодня же уходят с господином капитаном по реке к Астрахани. Таков приказ генерал-губернатора, а вам как истинным государевым слугам должно быть всё равно, где свой солдатский воинский долг исполнять. Так что служите там честно, ребята, не посрамите честь нашей губернии и Уфимского рекрутского депо, откуда вы вышли.

– Командуйте! – кивнул он своему заместителю.

– Первая, вторая рота убывают сейчас же на завтрак, а потом следуют на учебный полигон, – выкрикнул Кудинов. – Первый взвод третьей роты так же идёт вместе с ними завтракать, а потом у них продолжатся строевые занятия на плацу. Те взвода, которые убывают с господином капитаном, – кивнул он на стоящего рядом офицера, – остаются на месте, и он сам скажет им все то, что посчитает нужным.

Стих топот ног уходящих рекрутских подразделений, удалились с плаца и все офицеры рекрутского депо. Перед строем новобранцев стоял моложавый, высокого роста офицер, с резкими мужественными чертами лица.

– Ну что, братцы, не хотят вас здесь более кормить, чужие вы с сегодняшнего дня для этого депо? – обвёл он замершие перед ним шеренги весёлым, озорным взглядом. – Ничего, свою сухарную пайку прямо на речной пристани получите, а на вечерней стоянке и горячим вас от пуза накормим. Фамилия моя, как вам уже сказали, Одиноков, звать Пётром Александровичем, чин капитанский, буду над вами начальствовать на всём протяжении нашего пути к Астрахани. Есть и ещё три обер-офицера в моей роте, позже я вас с ними познакомлю. Каждому отделению и взводу выделим для командования бывалых солдат и унтер-офицеров, кому вы и будете непосредственно подчиняться. Путь наш неблизкий, и требование у меня ко всем будет одно – это вести себя беспорочно, блюсти воинскую дисциплину и исполнять все приказания командиров с рвением. Коли именно так всё и будет, то и я вас обижать не буду, обещаю. Но и вы меня должны понять, велено мне взять в Уфе и привести в Астрахань сто пятьдесят рекрутских душ, и за каждого из вас я лично в ответе. Так что сбежать по дороге даже и не думайте, поймаем вас с моими солдатами и всыплем таких горячих, что весь остатний путь на животе потом придётся лежать. А сейчас даю вам десять минут времени для того, чтобы забрать свой скарб. Учебная рота, смирно! Вольно, разойдись!

В первый раз за столько времени рекруты неслись в свою казарму вне строя. Перед входом стоял ефрейтор, и гомонящая толпа снесла его в сторону.

– Куды?! Накажу всех! Стоять! – крикнул он истерично, потирая отшибленный бок.

– Уйди, дядя, задавим, не начальство ты нам более! – озорно бросил пробегающий мимо Фрол.

– Поберегись! – и Дрёмов Игнат наступил своим здоровенным сапожищем на ногу бывшего командира-мучителя.

Похватав свой нехитрый скарб, уложенный, как и положено, в узлы и котомки, рекруты всё так же толпой пробежали обратно на плац и уже с него, построившись, колонной пошли на выход.

– Тверже шаг, орлы! – крикнул капитан. – Впереди у вас два месяца пути по матушке Волге, пока тут все остальные каблуки будут сбивать. Так что радуйтесь!

Дум! Дум! Дум! – расплёскивая лужи, топала учебная рекрутская рота. А вслед ей смотрело начальство депо всех рангов и остающиеся на обучении рекруты.

– Чего уставились, дурни?! – бросил резко новобранцам Панкратов. – Из Астраханского депо одна лишь дорога – на Кавказ, а там никогда и вовсе даже мира не бывало. Али турки, али персы, али вообще какие местные горцы любому башку махом срубят. Радуйтесь, лоботрясы, что вы здесь, в Рассее-матушке остались!