Драгун, на Кавказ!

Патроны «крутили» на широких лавках. Унтера выдали каждому по дюжине свинцовых шариков и глядели, чтобы бумагу лишнего не рвали, а брали её столько, сколько нужно для изготовления патрона – тютелька в тютельку.

– Ну куды ты столько рванул, дурень?! – то и дело слышались крики от лавок. – Беречь казённое добро надобно! Два с половиной вершка бумаги взял в руку, и никак не более. Вот-вот, а теперь ниткой её перехватывай, чтобы к пуле пороховой заряд сверху не ссыпался. Завтра ещё будем учиться правильно свинец плавить, вот где с вами ещё намучишься!

– Зарядка фузеи есть дело очень важное! – прохаживаясь вдоль растянутого шереножного строя, поучал рекрутов фельдфебель Онисимов. – Кажное действие солдата должно быть сильно выверено, и сидеть оно обязано не только лишь в вашей башке, но и в самих даже руках. Ибо думать в бою, как надобно правильно зарядить ружьё, вам уже некогда будет, потому как впереди враг наступает, пули вокруг свистят, картечь воет, а ещё и господин капитан команды кричит. Тут уж не до раздумий – делать надо, а всякое действие прежде отработано должно быть, дабы не мешкать. Раньше, ещё при ампираторе, царе батюшке Петре Первом, для зарядки фузеи подавалось более двух дюжин команд, и хорошо, ежели пехотинец успевал хоть один раз за минуту выстрелить, а чаще всего он и того реже пулял. Теперь-то с этим попроще стало, но всё равно строгие правила в зарядке тоже имеются. Глядите на меня внимательно и так же потом сами повторять будете. У кого в замке курка нет или даже и самого замка в казённой части не имеется, не беда. Руку и так, без этого набить можно, потом уже на боевом оружии в полку сами этот навык доработаете. Итак, в самом начале заряжания солдат ставит курок фузеи на предохранительный взвод, – и фельдфебель щёлкнул курком своего ружья, демонстрируя это действие всем рекрутам. – Далее он открывает полку замка. Вам по приходу в полк выдадут каждому кожаную патронную суму, а здесь вы пока держать патрон в кармане мундира будете. Я же его перед вами достаю, как и положено, – и он, раскрыв перекинутую через плечо широкой перевязью кожаную сумку, достал из неё бумажный цилиндрик. – Солдат зубами скусывает его кончик и насыпает малую часть пороха на полку, после чего закрывает её крышкой. Потом ружьё перехватывает в левую руку и, держа его за ствол, опускает прикладом вниз. Далее засыпает в дуло весь оставшийся в патроне порох, а потом всовывает в него и саму пулю. Она у него в патронной бумаге, так что отдельных пыжей здесь более не нужно. Два раза стукнул прикладом о землю, чтобы пороховой заряд уплотнился, и затем вынутым из ложа шомполом загоняет пулю до самого порохового заряда. Шомпол убирает на место в ложу и переводит ружьё в боевое положение. Потом отщёлкивает курок с предохранительного взвода и переводит его на боевой. Целится.

Фельдфебель поднял ружьё поверх голов рекрутов.

– И нажимает пальцем на спусковой крючок.

Бам! – оглушительно грохнул выстрел, и сверкнуло пламя. Раздались панические крики. Строй заколыхался, несколько человек от неожиданности присели, а двое даже выбежали из него прочь.

– Стоять! Стоять, я сказал! – проревел фельдфебель. – По десять палок каждому! – прокричал он, багровея лицом. – Унтер-офицерам привести в исполнение приказ о наказании немедленно! Солдат не имеет право покидать строя без разрешения своего старшего начальника! Даже под страхом смерти он должен оставаться на месте, быть невозмутимым и храбрым. Он просто обязан продолжать вести бой! Помните, бестолочи, зачастую один трус есть причина гибели ста душ!

Двух рекрутов пороли перед строем по обнажённым спинам дюжие унтера, а фельдфебель при этом ещё и приговаривал:

– Не бойся, не беги, не суетись! Не бойся, не беги!..

– Итак, ведём далее занятия по отработке навыков заряжания пехотного ружья! – продолжил он занятия после экзекуции. – Повторяем пошагово все за мной: курок ружья ставим на предохранительный взвод! Раз! Полку замка открыть! Два!..

Всю неделю днём рекруты старшей учебной роты только и занимались тем, что отрабатывали зарядку ружей с учебными патронами, а когда они у них заканчивались, то и без патронов, показывая руками все положенные движения. Вечером, на полигонном поле, на кострах плавили свинец, отливали пули в пулилейках и крутили патроны на расстеленных парусиновых пологах. Каждый день фельдфебель стрелял над головами, люди свыклись с грохотом и запахом сгоревшего пороха. Редко уже кто при этом вздрагивал и просыпал порох мимо замковой полки или ружейного дула. Воистину человек ко всему привыкает. А фельдфебель всё продолжал поучать:

– Кремень курка ограняется особливым способом, дабы искра добрая от него была. Двадцать выстрелов сделал, смени кремень, иначе на двадцать первом осечка будет и он вхолостую станет по огниву бить. Затягивай его винтом на курке накрепко, чтобы он ничуть даже не шатался! Шильцем затравочное отверстие в замке, не забывай, постоянно прочищай, а то оно нагаром у вас быстро забьётся, и тогда огонь к пороховому заряду никак не сможет долететь. Семь, восемь выстрелов, от силы если десять сделал, протыкай затравочную дырку, а не жди, когда у тебя осечка будет. В поход ежели пошёл, так казённик ружья полунаголищем (кожаный чехол, покрывающий замок и казённую часть ружья) аккуратно закрыл, чтобы на него влага и грязь не попала. Казённик с замком есть самая чувствительная и самая слабая часть ружья, за ними особливо заботиться нужно, их особливо беречь полагается. Стреляй всегда целясь, с открытыми глазами. Для этого дела мушка на самом конце ствола или на последнем ложевом кольце напаяна и ещё хвостовик, прорезь в полке-приливе казённика имеется. Ранее на фузее вообще такого не было, наводили её по стволу. Ежели хорошо целиться будете – то тогда вы врага убьете, а не он вас, ибо по наитию и с закрытыми зенками только лишь впустую свою пулю выпустите.

– Становись! Рота, равняйсь! Смирно! Равнение на середину!

Фельдфебель отбил сапогами чёткий подход к штабс-капитану и привычно доложился. Командир роты так же обыденно с ними поздоровался, и рекруты прокричали принятое в таких случаях громкое приветствие. Всё шло, как и положено, как и всегда в эту последнюю субботу марта.

– …Указом начальника депо за успехи в овладении воинскими науками в разряд отличников переводятся рекруты Аннушкин, Блохин, Гончаров…

Тимоха встряхнулся и далее внимательно вслушался в произносимое ротным командиром.

– …Пятерым рекрутам, получившим особое благоволение от генерал-губернатора при инспектировании депо, выдать в качестве поощрения по гривенному и пятаку и предоставить один воскресный день для выхода в город. В знак отличия им дозволяется заменить деревянные обтяжные пуговицы на мундире спереди на солдатские железные, а серый сермяжный воротник на красный суконный.

– Вот это даа! – прошёл шёпот по строю. – Повезло же ребятам!

– Разговорчики! – построжел лицом штабс-капитан. – До окончания обучения сии рекруты освобождаются от всех хозяйственных работ. Фельдфебель, проследите, чтобы им выдали красное сукно и пуговицы. Проверите сами и доложите мне, как подошьются. У меня всё. Занимайтесь с ротой по утверждённому распорядку.

– Есть, ваше благородие! – козырнул старший унтер. – Будет исполнено. Рота, смирно!

Штабс-капитан пошёл по своим высоким офицерским делам, а рекруты приступили всё к той же отработке заряжения пехотного ружья.