Драгун, на Кавказ!

– Самая дорогая вещь во всём твоём одеянии, паря! Гляди ухаживай за ней, как за своим оружием и конём, – поучал Тимоху каптенармус. – Не дай бог чего вдруг случится с каской, так ведь не расплатишься потом. Нуу, у меня так-то вроде всё, – оглядел он ряды полок с лежащими на них стопками обмундирования. – Исподнее, портянки и так всякое по мелочи ты всё сразу получил, старое рекрутское мне уже сдал, ну а уж амуницию, оружие и всякую конскую сбрую вам чуть позже другие отпустят. Обычно молодым дают время маненько свыкнуться, во всём новом походить, с начальством и с тутошными порядками ознакомиться. А уж потом и до коней допускают. Ну и рубить, и стрелять вас тоже здесь правильно научат. Всему своё время. Вот тут крестик прямо напротив своей фамилии ставь и иди, подгоняй всю форму под себя.

Весь день рекруты только тем и занимались, что «подгоняли» выданное им обмундирование по своей фигуре. Кое-что пришлось обменять среди товарищей, дабы было впору, кое за чем приходилось даже опять бегать к каптенармусу и упрашивать дядьку о помощи. В итоге на следующее утро в строю стояло пять десятков новоиспечённых бравых драгун в чистых мундирах, в надраенных до блеска сапогах и касках.

– Смиирно! Равнение на середину! – вахмистр доложился знакомому уже капитану и встал по его приказанию сбоку от стоящего тут же молодого офицера.

– Здравствуйте, драгуны! – поздоровался с новобранцами Клюшин.

– Здравжелаю, вашблагородие, – рявкнуло пять десяток глоток.

– Меня вы уже знаете по вчерашнему отбору, я командир запасного эскадрона Нарвского драгунского полка капитан Клюшин Андрей Олегович. А это командир вашего четвёртого учебного взвода, подпоручик Кравцов Павел Семёнович, – представил он стоящего с боку офицера, – рядом с ним старший унтер-офицер эскадрона, с которым вы уже знакомы, – вахмистр Пинегин Кузьма Мокеевич. Он чуть позже представит унтер-офицерский состав взвода. Итак, скажу я, братцы, что вам очень сильно повезло вчера, ибо попали вы служить в конные войска империи, а именно в драгуны, да ещё и в такой славный полк, как наш. Кто же такие есть драгуны? Драгуны, братцы, есть любимая кавалерия царя-императора нашего, Петра первого Великого. Потому как может она действовать как в конном строю, так, собственно, и в пешем. А это значит, что драгун умеет поражать противника не только лишь одной сталью своего клинка, а ещё и пулей из ружья и пистолей. Да, именно так! – горячо воскликнул он, оглядывая весь строй. – И для того на вооружении у него помимо палаша или сабли имеется ещё два пистоля в седельных кобурах-ольстредях, и плюс к ним ружьё в бушмате, а в чехле к нему ещё и штык, для ближнего боя идёт. Так что мы есть особый вид кавалерии, годный для любого вида баталии, за это нас в войсках и любят. Потому как всегда можем любую атаку своей пехоты поддержать. Коли надобно – можем их оборону пехотным строем укрепить. А можем и порубить неприятеля в лихом конном наскоке. Пехотную науку вам, как я полагаю, в депо уже давали, так что здесь в нашем запасном эскадроне вы больше кавалерийской овладевать станете. Господин подпоручик, – обратился он к стоящему рядом молодому офицеру, – разбивайте людей по отделениям и занимайтесь пока с ними строевой. Пусть они в движении привыкают к своему новому мундиру, а уже завтра с утра вы их к берейтору поведёте, пусть он им про воинских лошадей всё расскажет. Они-то в своей деревне только лишь к тягловым привыкли, а тут ведь между ними отличий превеликое множество.

Капитан удалился, а вахмистр с молчаливого согласия поручика быстро распределил всех стоящих по двум отделениям. Сделал он это совершенно просто.

– Первая, вторая шеренга, десять шагов вперёд – шагоом марш!

– Выровнялись!

– Вы есть первое отделение, четвёртого взвода, – обратился он к вышедшим вперёд новобранцам. – А вы, – повернулся он к оставшимся на месте, – выходит, что второе. Квартироваться и артельно питаться все будете теперь по своим отделениям. Чин ефрейтора в драгунах нынче отменён, и вместо него установлен чин младшего унтер-офицера. Помимо того есть ещё старшие унтера, которые относятся уже даже не ко взводной, а к более высокой эскадронной ступени подчинения. Про это вам ещё позже подробно расскажут, а пока я знакомлю вас с отделенными командирами. Первое отделение – вот ваши младшие унтер-офицеры: Ступкин Еремей Потапович и Степанов Архип Гаврилович, – представил он подошедших ближе драгунов с нашитыми галунами на мундирах. – Они и будут с вами на всё время пребывания в нашем запасном эскадроне.

Весь этот день новоиспеченные драгуны занимались строевой. Унтера их гоняли как взводной колонной, так и по отделениям. Шагали и просто по одному размеренным, «печатным» шагом. Панталоны стягивали ногу в икрах и коленях, каски всё время норовили сползти с головы вбок, и их постоянно приходилось поправлять.

– Не чешемся в строю! – покрикивали командиры, цепко оглядывая марширующих. – Ничего, совсем скоро приноровитесь, научитесь всё правильно на себе застёгивать, а то, что узкое, само со временем на вас растянется. Твёрже шаг, спина ровная! Раз! Раз! Раз, два, три! Левой, левой! Выше носочек тянем!

– Ну точно опять словно бы в рекрутское депо попали, – ворчал Лёнька, шагая рядом с Тимофеем. – Вот тебе и драгуны! А ты говоришь, повезло нам, повезло! Ничем они даже от обычной пехоты не отличаются в муштре.

Разместили прибывших по частным домам в пригороде. Таких казарм, как в Уфе или Астрахани, в Моздоке попусту не было, поэтому военное ведомство платило хозяевам за каждого жильца определённую сумму, так называемые квартирные. Деньги для людей были вовсе даже не лишними, и они такому подселению не противились. Многие состоятельные домовладельцы вообще для этих целей даже пристраивали к своему жилищу дополнительное помещение с печкой и с отдельным от хозяйского входом. Так было и в том доме, куда привели десяток с Тимофеем и Лёнькой.

– Ашот, задаток тебе уже их благородие отдал, а вот и сами жильцы прибыли, – показал на заходящих во двор людей в новеньких мундирах вахмистр. – С тебя, как мы и сговаривались, дрова для готовки еды, большой медный котёл и посуда. Покажешь им, где воду брать и куда во двор по нужде выходить. Старшим у них в артели будет вот этот, – вахмистр уверенно ткнул пальцем в Захара. – Он с виду самый серьёзный тут и постарше всех прочих.

– Мало деньга, совсем мало, – вздохнул огорчённо армянин. – За такая деньга без дров жить надо.

– Так, ты давай-ка тут мне не торгуйся! – нахмурился вахмистр. – Коли не нравится, так иди в военное ведомство и жалобу подай, что тебе мало за постой платят. Пускай тебя из квартиродателей совсем тогда убирают. Нам то что, мы и к другим жить пойдём.

– Зачем к другой? Почему Кузьма такой злой? – воскликнул, раскинув руки, хозяин дома. – Тебе слова совсем не скажи, ты сразу ругаться начинаешь!

– Ээ, Ашот, ты ещё меня не видел тогда, когда я бываю злой и когда ругаюсь, – усмехнулся, подкручивая ус вахмистр. – Не дай бог тебе вообще этого увидеть, – и взялся за оголовье сабли. – Ничего, не расстраивайся, на торговле свой барыш возьмёшь. Я ребяткам скажу, что в твоей лавке самый вкусный лаваш и чанах (национальный армянский рассольный сыр, имеющий островатый, кисломолочный вкус) во всём Моздоке.

– Ээ, слушай, какой ты хороший человек, Кузьма! – заулыбался Ашот. – Конечно, пусть приходят, дорогой, я для них хорошую скидку буду делать. Только для драгун, другой солдат никому такую не дам.