Драгун, на Кавказ!

После ухода за лошадьми артельный десяток сел за ужин. Как всегда посередине небольшого, грубо сколоченного столика стоял медный котёл с варевом. Лежали здесь же горбушки хлебных караваев, несколько зубчиков чеснока и луковиц. Люди рассаживались на лавки вокруг молча, не было слышно ставших уже такими привычными шуток, острот и подначек. У каждого из присутствующих на душе было тревожно. Их понятный и устоявшийся, такой привычный мир с его определённым укладом и ставшими практически родными людьми сейчас опять рушился. А впереди у всех была одна неизвестность, с незнакомыми им порядками, людьми и, похоже, что с настоящей войной. Они интуитивно, душой чувствовали грядущие тревоги и опасности.

– Ну, за такое дело тогда и не грех, – проговорил вдруг Захар и достал из-под сенного матраса запечатанный кувшин с тонким горлышком. – Надо бы нам погладить дорожку, робяты, – произнёс он хрипло. – Как знать, как оно там дальше будет, а мы ведь друг с дружкой за всё время сроднились ужо. Так что вроде как бы и не грех нам немного вина выпить, вдруг раскидает всех далёко судьба-судьбинушка. Когда ещё и как нам доведётся увидиться? Доставайте, братцы, чарки.

Народ встрепенулся, загомонил и полез за посудинами.

– Только чтобы тихо все! – предупредил артельный старшина. – Сами понимаете, завтра с утра в дорогу. Так что без ночных бегов за вторым кувшином, коли кому здесь первого не хватит.

– Слушай мою команду, – донесся до Тимофея громкий командный голос подполковника. – Зачитываю фамилии, кто и в какой эскадрон нами определён для дальнейшего прохождения службы. Я произношу фамилию, и после отклика вызванный сразу выходит из общего строя и встаёт около своих эскадронных унтер-офицеров.

– Итак, первый эскадрон – Акшенцев!

– Я! – откликнулся драгун.

– Вот твой командир, – кивнул подполковник на стоящего чуть в сторонке немолодого унтера. – Туда, стало быть, и ты тоже вставай.

– Васин!

– Я! – откликнулся следующий новобранец.

– Пристраивайся к Акшенцеву.

Таким же порядком были вызваны люди в третий и четвёртый эскадроны. К ним перешли вахмистр и один из унтеров из запасного. На месте оставалось четырнадцать новобранцев и унтер-офицер Ступкин. Из артельного десятка Тимофея вместе с ним в поредевшей шеренге стояли Захар с Антипом, Савелий и Лёнька. Их фамилии не произносились. Всех же остальных раскидали по трём разным командам.

– А нас-то теперь куды? – слышался шепот в небольшом строю оставшихся.

– На месте стоим, разговорчики в строю! – рявкнул Еремей Потапович. – Сейчас начальство всё вам растолкует.

Три группы новобранцев после проверки их новыми командирами построили и вывели на улицу, а те, чьи фамилии не были названы, всё так же продолжали стоять на пустыре.

Подполковник попрощался с офицерами и, подойдя к удерживающему коня драгуну, лихо вскочил в седло. Стих топот копыт, и капитан с подпоручиком подошли к небольшому строю.

– Смирно! – рявкнул унтер.

– Вольно, вольно, – махнул рукой капитан. – Ну что, мо́лодцы, мы только вот вчера с вами влёгкую на этом самом месте познакомились, а теперь выходит, что и служить дальше вместе будем. Все четырнадцать стоящих тут рядовых драгун во главе с младшим унтер-офицером Ступкиным. Ну и ваш бывший взводный командир, Павел Семёнович, тоже испросил разрешения служить в нашем доблестном эскадроне. Что вам нужно сейчас знать, так это то, что каждый эскадрон нашего Нарвского драгунского полка имеет свой штандарт и свои отличия от всех других. Отличия у рядовых драгун – это выпушка на ваших шапках повседневного ношения и их кисточка голубого цвета. На околыше её ещё выкладывается порядковая цифира эскадрона, то есть как у нас во втором – «2 э.» из жёлтого шнура. Кисти у сабель на темляках тоже должны быть эскадронного голубого цвета. По воинскому положению драгунский эскадрон всегда делится на два полуэскадрона или же на четыре взвода, во главе которых стоят обер- и унтер-офицеры. Всего у нас по штатам 172 драгуна и полторы сотни строевых лошадей. В каждом взводе, получается, состоит на службе около четырёх десятков рядовых драгун при двух унтер- и одном обер-офицере. В какой-то из этих взводов вы все здесь стоящие и попадёте. Это уже мы решим по прибытии в место своего постоянного расположения. Сейчас наш эскадрон стоит в тридцати верстах к востоку от Тифлиса, на Бакинском тракте в селе Патардзеуле и ведёт там дозорную службу. Выходим мы в дорогу через час по сигналу трубача. За это время приказываю ещё раз осмотреть лошадей, напоить их и проверить вьюки, чтобы нас ничего в пути потом не задерживало. Унтер-офицер Ступкин! – обратился он к стоящему на правом фланге Еремею Потаповичу. – Полагаюсь здесь всецело на вас. Проверьте готовность каждого драгуна и доложите потом господину подпоручику. Я сейчас зайду в полковую канцелярию и перед самым выступлением прибуду сюда же.

– Смирно! – скомандовал подпоручик.

– Вольно, занимайтесь, – кивнул командир эскадрона и пошёл к своей лошади.

Сборы в дорогу были делом привычным. Тимофей уже по третьему разу проверил всю конскую упряжь и вьюки. Задал овса Чайке и напоил её. Всё было в полном порядке. Настроение у него было приподнятым. От вчерашней тревоги и сумятицы, казалось, не осталось и следа.

– Самое главное, что служить будем вместе, Лёнька, – потрепал он друга по плечу. – А то забросило бы вон, как Фрола в первый, а Никитку в четвёртый эскадрон. И когда бы ещё мы все увиделись?

– Это точно, – пробормотал Блохин, закрепляя наполненные фуражным овсом саквы. – Ты гляди-ка, из нашей артели половина прямо в один попала. Похоже, неспроста господин подпоручик Еремея Потаповича и Кузьму Мокеевича о кажном человеке выспрашивал, а перед этим и отделенный командир с Захаром чегой-то на заднем дворе шептался. Только ведь не расскажет он нам ничего. Ты же его знаешь, Захар, он ведь сам себе на уме. Тимох, придержи-ка ремень, я вьюки плотнее к седлу притяну, – попросил он Гончарова.

– Давай, давай, затягивай, – кивнул Тимофей и принялся помогать другу.

– Ну вот, шептались они, шептались, а потом Потапович головой кивнул и такой говорит: так и доложу их благородию, что пятеро самые смышлёные есть у вас. Вот это я прям точно расслышал, слово в слово, потому как совсем недалече в уборной сидел. Пришлось мне даже обождать, пока они не уйдут, чтобы неудобственно не получилось. А то как бы на подслушивание походило.

– Да так оно и получается, подслушивал ты их, Лёнька, – усмехнулся Гончаров. – Да ладно, ладно, успокойся, понятно, что это ненарошно! Всё, что ли, затянул свой ремень?

– Затянул, – буркнул друг. – Конечно, не нарошно, чего я, наушник-шептун, что ли, какой?! Ну если они сами прямо рядом стояли, а мне тогда чего, уши закрывать? Чего я, виноват, что они у меня такие слуховитые аж сызмальства?!

– Нее, Лёнь, не гневи Бога, это ведь не вина, это дар! – сказал с улыбкой Тимофей. – Чего ты думаешь, я спроста, что ли, всегда только с тобой в ночные караулы прошусь?

– Ах ты ушлый какой! – покачал головой Блохин. – А я уж было думал, что ты это по-дружески, чтобы вдвоём нам душевней стоять было.

– Да шучу я, шучу, Лёньк, – улыбнулся Тимофей. – Ты же мне как брат уже стал. Ну ведь привыкнуть должен давно к моим шуткам. Ладно, забудь. Это получается, командир эскадрона не зря вчера с нашим подпоручиком пошёл вечерять? Видишь, вот капитан и подобрал там себе самых смышлёных. Гордись, Леонид, в их число и мы с тобой, получается, входим.