Драгун, на Кавказ!

Глава 10. Увольнительная

– За тебя, Тимоха, я буду держаться, – проговорил топающий рядом Лёнька. – С тобой мне и весело, и интересно, не такой ты, как все. По разуму на моего старшего брата, на Архипа, больше похожий. Он ведь тоже у отца Сергия из храма псалтырь по слогам читать может и даже слова какие-то там необычные из него в избе нам говорил. А ты так и вообще голова! Ууух, аж целых пять книг по дороге в Астрахань прочёл, Гомеру эту, Крузу, Робинзону, римлянина. Как уж его там?

– Овидий, – подсказал Тимофей.

– Во, точно, Овидию ещё.

Дорога в центр города проходила мимо кремля. Над его стенами возвышались пять куполов белоснежного храма. Лёнька остановился и, зашептав молитву, истово перекрестился.

– Ну а ты чего?! – толкнул он Тимофея локтём. – Это же Успенский собор, я от местных слышал, он самый главный во всём Астраханском крае. Здесь Владимирская икона Божией Матери чудодейственная есть. Надо бы нам сюда зайти, свечу поставить, неизвестно ещё что там, на этом Кавказе, и как оно вообще будет.

– Ну пойдём, – пожал плечами Тимоха. – Так-то до вечера нам целый день ещё бродить.

В небольшой церковной лавке, стоящей подле собора, пожилая старушка, укутанная в зимнюю шаль, показала на разложенные на столике свечи.

– Какую хотите, соколики? Вот, всё здесь перед вами. У вас, у служивых, и денежек-то, небось, нет, вот возьмите за полушку (¼ копейки) или за деньгу (½ копейки). – И показала на лежащие сбоку тоненькие свечи.

– Ну чего же это нет? – пожал плечами Лёнька. – Мы, бабуля, и с серебром, и с медью нонче. А вот эта?

– За копейку, солдатик, – ответила та.

– Ну вот и давайте нам две, – Лёнька засопел и положил на глиняное блюдечко большой медный пятак.

– Во славу Божью! – Бабушка подала свечи, отсчитала алтын (3 копейки) сдачи и перекрестила ребят. – Спаси, господи, православных воинов!

Тимофей стоял с обнажённой головой в старинном намоленном храме подле иконы Богородицы и в первый раз в своей жизни совершенно искренне молился. Он был в церквях в своём времени, но совершенно не понимал, для чего это и что ему там нужно. Это была скорее дань новомодной традиции, но уж точно не настоящая, искренняя вера. Здесь всё было по-другому. Люди в этом мире не представляли себя без Бога, для них была абсурдна сама жизнь без него, они молились, по-настоящему веря. Для них это было совершенно естественно, не было в них той прерванной нити, как у многих его современников из XXI века.

– Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твое; Да приидет Царствие Твое; Да будет воля Твоя и на земле, как на небе; Хлеб наш насущный дай нам на сей день; И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; И не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого. Ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки. Аминь, – шептали губы слова выученной уже «в этом» времени молитвы.

Протирающая чистой тряпицей икону старушка подозвала Тимофея ближе.

– Приложись, солдатик, тебе нужно. Ничего, другие постоят немного, подождут.

Тянущаяся к святыне очередь замерла в ожидании.

– Вот, возьми ещё ладанку, соколик, – и она, перекрестив, вложила небольшой кожаный мешочек в руку Гончарову. – Спаси и помилуй, господи!

Тимоха, шепча слова благодарности, полез в карман и звякнул монетами.

– Сколько я вам должен, бабушка?

– Нисколько, – покачала она головой. – Во славу божию! Пусть Пресвятая Богородица убережёт тебя.

– А город-то какой огромный! Домов-то, домов каменных вокруг сколько, ты погляди! А людей всяких какое множество! – болтал без умолку Ленька, топая с другом по улице. – Нее, куда уж там Уфе до Астрахани, а уж про Стерлитамак так я и вовсе не говорю. А когда-то ведь ох и шибко большим мне он казался, огромным, чай, ведь не деревня, а город! А какова же это Москва тогда али сама амператорская столица?

– Да раз в пять, а то и в десять, небось, поболее Астрахани будут, – пожал плечами Тимофей. Наверное, в первый раз за эти последние восемь месяцев у него на душе было светло и легко.

– Ох ты, в деесять! – протянул изумлённо Блохин. – Откуда же это людей-то в неё столько съехалось! Это же сколько им там провианта и дров надобно? Ужасть просто! А на Кавказе-то есть ли вообще города?

– Да вроде есть, – ответил неуверенно Тимофей. – Нуу, с такими как Уфа или Астрахань, они, пожалуй, навряд ли смогут сравняться. Какие там у них названия, сейчас попробую вспомнить… Тбили… вернее, Тифлис, Баку, Ереван, Дербент. Хоть убей, больше не припомню. Да они, небось, невеликие там совсем, может, немногим больше нашего уездного Стерлитамака будут.

– Ну да, конечно же, меньше! Ты чего?! – кивнул уверенно друг. – Откуда же им в тех местах большими-то вообще быть? Там же, говорят, горы ажно до самого неба тянутся. А хорошо ведь, Тимош, согласись, что мы с тобой в церкву зашли? Теперь и у тебя вот ладанка на шее, а мою мне матушка перед самым уходом надела.

– Хорошо, Лёнь, молодец, что посоветовал, – улыбнулся Тимофей. – Ну что, как ранее и договаривались, на базар сразу пойдём? Где-нибудь прямо там и пообедаем?

– Да-да, конечно, на базар, – согласно закивал друг. – Ребяткам гостинцы обещали прикупить, да и так, там говорят, много на что можно посмотреть. Только это, наградные от князя не тратим, можа, потом для серьёзного пригодятся. Вот от депо, что нам дали, всё на то и прикупим.

Главный астраханский базар, или, как его тут называли, Исады, поражал своим размахом. На огромной территории торговали, покупали, ругались, рядились, мирились и просто глазели, как Лёнька с Тимофеем, тысячи людей самых разных национальностей. Больше всего тут на продажу было выставлено рыбы, самой разной, от мелкой, с палец, уклейки до огромных сомов и осетровых туш.

– Покупай балык, солдат! – кричал смуглый кудрявый продавец. – Балык царский, из спины белуги взят! Жир с пальцев будет капать! Ты только погляди на него! С пивом и с водкой самое хорошо!

– Пошлии, – оттягивал Лёньку Гончаров. – Если солёного поешь, то потом пить будет жуть как хотеться. Или тебе и правда балычка под водочку нужно?

– Не-не, ты чего это говоришь, Тимох! – воскликнул друг. – Я уж, небось, не враг себе! Фельдфебель же строго-настрого всех предупредил, что он лично до смерти забьёт кажного, ежели только запах хмельного от него учует! Пошли!

На длинных дощатых прилавках, навалом в телегах и даже просто на земле лежала свежепойманная, вяленая, сушёная, копчёная рыба. Её было здесь просто море!

Зашли на одёжные ряды, потолкались в гончарном и в обувном. Полюбовались на разложенные цветастые ковры из далёких южных стран.

– Гляди, какие люди, сарацины или арапы, что ли? – аж открыв от изумления рот, смотрел на иноземных торговцев паренёк. – Они ведь все чёрные, Тимка! Ну прямо как в саже печной обмазались! А зверюги-то у них какие! Ой-ёй! Это кто же такие стоят?

– Верблюды, – ответил Тимофей. – Сиречь южная домашняя скотина. Корабли пустыни – их ещё называют, потому что по жаркой пустыне на них можно путешествовать. К Астрахани-то до южных стран ближе всего будут. Видать, с караваном торговцев они сюда и пришли.

На фруктовых и овощных рядах большого изобилия не было, лежали, правда, свежая зелень, много орехов и сушеных фруктов. Не сезон для овощей. Продавали прямо из бочек солёные огурцы и даже арбузы.

– Смотри, девки, девки какие впереди! – Лёнька толкнул Тимофея локтём в бок. – Ах и хороши!

Две наряженные в праздничное, разрумянившиеся молодки обернулись на его крик и прыснули в кулачки.

– Красавицы, а как вас зовут?! – натирая ладонью металлические пуговицы мундира, Блохин игриво подмигнул чернобровой. – Меня Леонидом кличут, как гречанского царя, а это вот Тимоха!

– Не по тебе товар, жених! – из толпы вынырнула здоровенная баба и, уперев руки в бока, грозно посмотрела на Лёньку. – Иди дальше, куды шёл, солдатик, и на чужой каравай свой рот не разевай!

– Да я, может, с сурьёзными намерениями, мамаш! – протянул обиженно друг. – Я, можно сказать, от самого чистого сердца и с почтением.

– Знаю я такие сурьёзные намеренья! – повысила голос «мамаша». – Голь перекатная, казённая! Солдат что муха: где щель, там и постель, а где забор, там и двор! Где привал, там и изба, а своей всё одно нету! Иди лучше подобру-поздорову, а то сейчас братьёв крикну, они вам мигом рёбра и зубы пересчитают! И вы вперёд, дуры, ступайте! – махнула она руками девицам. – Чего тут стоите, лыбитесь! Вот я батюшке-то всё расскажу!

– Пошли отсюда, Лёнька, – Тимофей потянул друга за рукав. – Пойдём, да пойдём же, видишь, нам здесь не рады! Пошли лучше подарки ребятам выберем и сами в харчевне поедим.

Лёнька обиженно вздохнул и, ни слова не говоря, потопал по боковому ряду вслед за Гончаровым, прочь от грозной охранницы и двух прелестниц.

Для гостинцев после обсуждения решили прикупить сладости.

– Не рыбу же в депо тащить, – резонно заявил Лёнька. – А вот сладенькому ребята будут шибко рады.

После долгих смотрин выбрали лавку с длинным столом, заваленным всякими диковинами.

– Точно, вот тут и надо брать, у купца вона какой глаз добрый, – глубокомысленно пробормотал Блохин и пошёл торговаться.

В результате минут через пятнадцать жарких дебатов о достоинствах и недостатках выставленного товара рекруты уходили с объёмным холщовым мешком сушёных фруктов, с косичками из вяленой дыни и горшочком нардека, варёного, похожего по виду на мёд, сгущённого арбузного сока. А торговец оставался с барышом в двенадцать копеек.

– Лучше бы финики вместо нардека взяли, – проворчал Тимофей. – Вот оно нам нужно было, из-за этого горшка переплачивать?

– На финики скидка малая, а вот горшок в хозяйстве завсегда нам пригодится, – резонно заявил практичный Лёнька. – Видал, какой он удобственный? Более ввысь, чем вширь вытянут. Такой в самый раз и в ранец будет убрать, удобно, и топорщиться в нём не станет. Будем потом в нём баранье сало для смазки сапог хранить, помнишь, как в Уфимском депо унтер нам про это рассказывал? Надо бы его, кстати, прикупить, а то вон обувка уже скукожилась вся от дегтя.

Потолкавшись ещё немного по рядам, ребята нашли харчевню, куда заходили местные торговцы.

– И нам туда нужно, – кивнул на распахнутую дверь Лёнька. – Местные деньгу в плохое место ни за что не понесут. Уж они-то знают, где лучше столоваться.

В полутёмном помещении подле массивных столов стояли широкие лавки. Друзья выбрали свободные, уселись, и к ним тотчас подошёл человек из прислуги.

– Служивые, вы пообедать али водочки попить? – обратился он к парням. – У нас здесь к солдатам особенный почёт и уважение, хозяин завсегда их стопочкой от доброго сердца угощает.

– Нее, не положено нам, – покачал головой Лёнька. – У нас шибко строго за этим делом смотрят.

Прислужник оглядел их внимательно и понятливо кивнул.

– Рекрутские, стало быть, вы, ну-ну, тогда, конечно, понимание имеем. И с деньгами у вас, небось, совсем туго? Вы, если что, ребятки, извиняйте, но тут ведь за так не кормят.

– Да есть у нас деньги, – насупился Блохин. – Что уж мы на попрошаек, что ли, похожи? Так-то мы есть слуги государевы, и сами за себя вполне даже можем рассчитаться! – Он вынул общую кассу из кармана. – Целых шестнадцать копеек при себе имеем! Воо! – И разжав ладонь, показал серебряную и медные монеты.