За пределом (том 3)

Глава 99

— Саки, ты чего? — позвал я её.

Ответом мне был глухой голос:

— Ничего.

— Прямо-таки ничего? Что произошло, Саки?

Я на мгновение перенёсся на несколько минут назад, когда вошёл в квартиру. С покрасневшим лицом, с красными глазами. Другими словами, до моего прихода она плакала, причём пустила не две-три слезы, раз глаза уже сухие, а признаки не прошли.

Пришлось отложить ужин во имя новоиспечённой глупой матери, которую будет успокаивать такой же не очень умный парень, который сам из себя ничего не представляет. Две беды нашли друг друга, называется.

— Саки, что случилось? Тебе кто-то что-то сделал плохое? — тихо, но мягко спросил я, насколько это было возможно с моим хриплым голосом.

— Если да, то что ты сделаешь? Застрелишь их? — пробормотала она.

— Ну, до радикализма мы опускаться не будем пока. Просто хочу узнать, что стряслось.

— Тебе разве не наплевать? — проскочили в её голосе гневные нотки.

— Нет, — покачал я головой. — Было бы наплевать, не пустил бы тебя сюда.

Саки промолчала, прижав к себе свёрток, и, тихо плача, роняла слёзы на одеяло.

— Мне сказали, что лучше бы такая, как я, сделала аборт, — пробормотала она наконец. — Что не мучила бы ни себя, ни ребёнка, не плодила бездомных, которые никому не нужны. Они смотрели на меня, как… как смотрели на меня клиенты, только без вожделения. С презрением. Просто… может они и правы? Как прав и ты?

— Прав насчёт чего?

— Насчёт того, что я буду плохой матерью, — ответила Саки.

— Ладно тебе, — подсел я рядом и приобнял её за плечи. — Я не говорил тебе, что ты плохая мать. Просто сказал, что всё зависит от тебя. Так что это всё ерунда. Пусть они говорят что угодно, но ни один из них не знает тебя. Не знает, что ты пережила и прошла.

— Наркотики, беспорядочный секс за деньги и гулянки. Это не то, чем гордятся, Томми.

— Ты отказалась от наркотиков.

— Деньги кончились.

— И ты выбрала не золотую дозу, а продолжить жить, — приобнял я её.

Вот в чём проблема была. Вот почему она плакала перед тем, как я пришёл. Ещё не начала, но уже никчёмная мать — такое может подкосить, особенно таких слабохарактерных, как Саки. И я ещё сказал много чего, что лишь усугубило ситуацию. Да, я не имел ввиду того, что она подумала, но от этого легче не станет. Это равносильно тому, что новичок в деле начнёт что-то делать, а ему сразу скажут, что у него ничего не получится.

Не её вина, что она слабохарактерная, как и не вина астматиков, что они родились такими, а дальтоников в том, что они цвета не различают. Все люди разные, но именно слабохарактерным в этом жестоком мире достаётся больше всех.

А всего-то нужно было немного поддержки и понимания.

— Я… никудышная мать… — пробормотала она.

— Ты даже ещё не начала.

— Но я уже никудышная мать-наркоманка, которая живёт не в своей квартире за чужой счёт. Что я дам своему ребёнку? — посмотрела Саки на меня мокрыми глазами. — ВИЧ? Любовь к наркотикам?

— Любовь, доброту и заботу, Саки.

— Всего лишь? — всхлипнула она. — У меня ничего нет…

— Именно это и есть у тебя, и такое уже многого стоит. Иногда для счастья ребёнка не хватает всего-то трёх этих вещей, чтоб стать хорошим и добрым человеком. Этого не хватает и людям, чтоб стать немного счастливее. Не хватает вообще этому миру. Такие мелочи, а их никому не хватает, забавно, да? Даже одна из этих вещей способна изменить мир, а ты можешь подарить ребёнку все три.

— Но больше… я ничего не могу сделать…

— Стать хорошей матерью — это самое важное, что ты можешь сделать, Саки, поверь мне. Не позволяй людской злобе и пессимизму убедить себя в обратном.

— Просто… — она посмотрела на меня, — если я оступлюсь, не смогу… у меня будет ребёнок. Это будет на моей душе, Томми. Я боюсь… мне стыдно, но я боюсь ответственности.

— Я тоже боюсь. Боюсь, что не справлюсь. Я не боюсь умереть, но боюсь просто потерпеть неудачу. И это нормально. Но если оступишься ты, я смогу протянуть тебе руку помощи.

И чмокнул её в висок, прижав к себе.

— Ты справишься. Уже справляешься.

И Саки вновь заплакала. Последний раз я обнимал плачущего человека у себя дома. Это были сёстры. Я уже почти не помню их лиц, словно сознание намеренно стёрло их из памяти. И от этого было только больнее.

Но всё же, если я могу сделать на одного человека счастливее, почему бы и нет?

Мы так просидели минут двадцать. Первые пять минут Саки плакала, не билась в истерике или ревела в три ручья, а просто скромно плакала. Потом же просто сидела и смотрела в одну точку, то ли набираясь уверенности, то ли о чём-то думая.

— Наверно… — начала Саки, — пора заняться делом. Подержишь её?

Она передала мне свёрток, после чего встала.

— Пора готовить кушать, а то вечер уже.

Мой холодный ужин отправился обратно в холодильник.

— А как ты назовёшь её? — спросила я.

— Эйко.

— И что значит?

— Любимый ребёнок.

— Хорошее имя, — кивнул я с серьёзным лицом и заглянул в конверт, в котором торчала маленькая голова девочки. Совсем кроха. Её голова у меня в ладони полностью поместится. Такая маленькая… — Родителям не скажешь?

— Не знаю… Может свяжусь с ними, когда она станет немного постарше, а я встану на ноги, чтоб показать, что уже не та, которой была. Чтоб уже сама могла снимать квартиру, работала… Чтоб они могли хотя бы немного гордиться мной, — закончила она тихо.

— Тоже неплохо.

— Неплохо что?

— План, — объяснил я. — Хороший план. По крайней мере ты знаешь, куда двигаться.

— Да… наверное, — кивнула она, натягивая перчатки для готовки. Я до сих пор не доверял её рукам. — Но странное чувство, если честно.

— Какое?

— Ну… что ребёнок теперь. Я хотела ребёнка, честно, думала, что будет очень классно, но вот у меня есть свой собственный ребёнок, и… я боюсь, что просто не вывезу нас двоих.

— Вывезешь, поверь мне. Работу пока поищи с квартирой. У тебя есть телефон?

Она покачала головой. Ладно, думаю, какой-нибудь китайский смартфон с доступом в интернет смогу найти ей.

— Ладно, решим вопрос. Корм для ребёнка купила?

— Да, детское питание. Скоро кормить её, кстати говоря. Она забавно ест, — услышал я улыбку в её голосе. — Хочешь посмотреть? Она такое чудо, что сложно описать.

— Надо видеть, понимаю.

И я увидел. Саки показала мне этот маленький живой комок человеческой плоти, который, судя по моим наблюдениям, только и делал, что ел, плакал, ходил в туалет и спал. Даже страшно представить, насколько я сам был бесполезен в детстве. Нет, я знаю, как выглядят дети, но сам был последним, так что для меня это что-то новенькое, если честно.

Но надо признать, что ребёнок выглядел действительно мило. На вид как слепой котёнок с жатыми кулачками, которыми она пытается тереть лицо или просто машет, а на убаюкивающий голос засыпает. Как я читал, это один из защитных рефлексов — заставлять умиляться взрослых людей и желать защитить ребёнка от угроз. Правда, иногда эти рефлексы дают сбой, как с низшими социальными группами, так и при психических расстройствах, когда мать после родов отказывается от ребёнка, но после одумывается. Или не одумывается.

Чуть позже Саки даже доверяла мне самому подержать её и покормить из бутылки. Этот ребёнок помещался у меня в одной руке, что немного странно и удивительно. Я бы сравнил её с котом по габаритам. Только коты не гадят мне в руку. Да и ночью они не кричат несколько часов подряд, если только не весна.

Другими словами, мне было довольно весело в эти дни. Единственное благо — я был в отпуске, который со дня на день должен был кончиться. И перед этим мне стоило кое-что обсудить с Джеком. Сразу предложить работу на меня. Не сотрудничество, а именно работу, чтоб у нас был только один главный и потом не пришлось по сто раз объяснять, кто есть кто.

Так что мне пришлось спуститься к нему и под предлогом поиграть в шахматы напроситься в гости.

— Не пойму тебя, разве нет другой работы, где можно было бы нормально поработать? — спросил я после того, как сам завёл разговор о работе и подтолкнул Джека пожаловаться на его. — Ладно магазин, но школа…

— Ну, вообще, магаза вполне хватает, но блин, хочется больше денег, а сторожем работа не сильно пыльная.

— А сколько получаешь, если подрабатываешь, если не секрет?

— Около полутора — двух тысяч. Ну и в охранке полторы.

— Ну, три — три с половиной, не так уж и плохо, — заметил я. — Для Нижнего города.

— Ага, если бы только не на двух работах корячиться, — буркнул Джек. — А вот хочу я купить квартиру! А вот хуй! Нет квартиры, так как денег не хватает! Да и особо-то не отдохнуть, так как то туда на работу, то сюда. Хуйня, короче. Повсюду пидоры.

— И всё же это лучше, чем ничего.

— Лучше, чем ничего, это и цент, застрявший в жопе, — фыркнул он. — Замучаешься выколупывать.

Эм… что?

— Стесняюсь спросить, но… откуда такие познания? — поинтересовался я.

Джек посмотрел на меня удивлённо, потом явно промотал весь наш разговор в голове и смутился.

— Да я это, просто к слову. Ну, фразу кинул. Друг рассказал. Это я не про себя. Не, вообще не обо мне, я бы не стал цент из своей жопы вытаскивать.

— А… если гипотетически предположить, как он там оказался?

— Ну… случайно в суп упасть мог. Знаешь, из нагрудного кармана. Но это друг мне сказал. И вообще, это просто так, к слову, наверняка неправда.

— Понятно…

Я даже немного растерялся и потерял нить разговора, если честно. Как много можно узнать иногда, я в лёгком шоке. Да, знания — сила, но точно не такие знания подразумевал я, когда говорил это.

— Ладно, вернёмся к нашим центам… тьфу ты, деньгам. А разве работы в городе мало? Например, у друзей спросить? Те, кто с армии вернулся, разве они не работают? Может что-то и подскажут?

— Ну… видишь, парни-то тоже хотят денег, а таких мест немного. Если сами пролезли, то, скорее всего, уже второго места не будет. Кто смог по связям пробиться, работает в порту, связанных с ним фирмах или в Верхнем городе. В порту вроде как три или даже четыре штуки можно рубить, но гоняют по шесть дней десять часов нередко. В фирмах две с половиной — три получают, но там график пять на два хотя бы. А если в Верхнем работаешь, то вообще красота, — мечтательно откинулся он на спинку дивана…

Диван накренился, и он вместе с ним перевернулся, с грохотом упав на пол.

— Блеать… — раздалось из-за баррикады. — Ебал я в рот этот диван…

Недовольно встал, вернул его на место, после чего сел обратно.

— Видишь, на каком говне жить приходится? Вообще, квартира предков, но они мне её отдали, когда им стала не нужна.

— Богатые?

— Не, мёртвые. Грузовик переехал маму. Батя отпрыгнул под другой грузовик. Кошку раздавил прицеп.

— Какую кошку? — не совсем понял я.

— Ну, там кошка была. Она, в смысле, не с нами жила, её просто зацепило.

— Понятно… — что в голове у Джека просто набор информации, которую он выдаёт в случайном порядке.

— Слушай, такой вот нескромный вопрос, Томми. Ты же на картель работаешь, да? Говорят, немаленький пост занимаешь, даже не простой боевик.

— Кто говорит? — тут же спросил я. Об этом не сильно распространялся в школе, хотя то, что работаю на картель, не было секретом.