За пределом (том 3)

Глава 136

— Хуя себе… — пробормотал Панк, когда увидел мою спину, брезгливо поморщившись. — Я сейчас блевану нахуй…

— Могло быть и хуже, — пробормотал Бурый, поморщившись. — Ты как там, Шрам?

— Жив. Но однозначно могу сказать, что могло было быть и лучше.

— Это по тебе импульсом прошлись, да?

— Да. Думал, что умру, если честно.

Сейчас я лежал спиной кверху на столе для вскрытия трупов. Холодный, неприятный, стоило просто вспомнить, что на нём делали. Но за неимением других вариантов возмущаться не было смысла. Пусть хоть так, чем вообще никак.

— Я пошёл отсюда… а то меня сейчас вырвет, — поморщился Панк, покидая комнату.

Я лишь мстительно проводил его взглядом, ничего не сказав. Он мне не нравился от слова совсем: грубый, презрительно смотрящий на всё и вся, чем-то всегда недовольный. Панк будто искал конфликта, и я мог с уверенностью сказать, что его мне жалко не будет.

— Так… желающие зашить нашего товарища присутствуют здесь? — спросил Бурый, окинув взглядом присутствующих. — Нет?

— Сейчас бы сюда Гребня, — вздохнул Пуля. — Он же бывший наёмник, должен знать, как шить раны, верно?

— Ну что-то он точно знает, однако не могу сказать, что смог бы зашить.

— Там всё настолько плохо? — спросил я.

— Учитывая, что тебе поджарили импульсом, ты сейчас похож со спины на курицу, у которой в духовке лопнула кожа, — ответил Француз. — Тебе сфоткать спину?

— Пожалуйста, — кивнул я.

На фото всё выглядело довольно неважно. Кровь с меня смыли, и то, что было на спине, представляло из себя рану, шедшую от края левой лопатки до правой ягодицы. Красная, в центре широкая, казалось, что она уходила куда-то внутрь тела. Я видел края, которые разошлись слегка в стороны на сантиметр или два друг от друга. Да уж… мало приятного.

— Как тебе? — поинтересовался Француз. Мне показалось, что в его голосе едва-едва проскользнули злорадные нотки.

— Лучше чем думал, если честно.

— А что думал?

— Что до кости там уже дошло, — честно признался я. — Было мало весёлого получить такое.

— Видимо, кто-то из слабого класса, так как будь посильнее, тогда бы дошло до кости. Руки как, двигаются?

— Да, но до жути больно, — поморщился я, попытавшись ими подвигать.

— У нас опиум был где-то, — пробормотал Бурый. — Из Афгана привозили в последней партии…

Он начала оглядываться, после чего вышел из комнаты. Заместо него напротив меня встала Гильза.

— Ты как? — спросила она с сочувственной улыбкой.

— Плохо, — честно признался я. — Бывало куда лучше.

— Хуже, чем когда ты ободрал лицо?

Я задумался, после чего честно признался:

— Нет, тогда было хуже.

— Значит, не всё так плохо, — улыбнулась она. — Я однажды порезала палец, и было так больно! А там ещё и кровь! Пщ-щ-щ-щ!!! Пщ-щ-щ-щ!!! А я: А-а-а-а-а-а! А кровь, пщ-щ-щ-щ!!!

Я покосился на Пулю.

— Она точно не магистральную артерию себе вскрыла случайно?

— Не знаю.

— Да нет же! Палец! И кровь пщ-щ-щ-щ!!! Но я не испугалась и перебинтовала себе его. Правда… — она покосилась на мои пальцы. Правда, она стояла слева и не могла видеть правую руку в данный момент, но намёк был понятен. — У тебя там, кажется, нет их… Но зато они кровоточить не будут, и ты их не сможешь уколоть иголкой, как я!

Просто Гильза, просто Дуся, просто ребёнок.

— Ну да, плюс так плюс, ничего не могу сказать против такой логики.

— Да не расстраивайся! А ещё у Бурого есть знакомая доктор, которая тебе поможет!

— Она медсестра, — поправил её Пуля.

— А?

— Она медсестра, а не доктор.

— И что? — не поняла она.

— Ты неправильно сказала просто. Всё-таки доктор — это не медсестра.

— Медсестра лучше доктора!

— Это то же самое, что матрос и капитан, — попытался объяснить он. — Кто здесь лучше?

— Капитан, — сразу ответила Гильза.

— Здесь так же.

— И я говорю, что медсестра. Что ты мне голову морочишь?!

Пуля встретился со мной взглядом и вздохнул. Гильза была неплохой девушкой, но тупой, как пробка. Сейчас с ней спорить будет равносильно попытке сдвинуть фонарный столб. Она же кивнула, будто отстояла свою точку зрения, после чего развернулась обратно ко мне.

— Тебя зашьют, можешь не беспокоиться.

— Не буду, — кивнул я.

Упомянутая медсестра приехала только через полчаса. Прокуренная, худая, бледная, с мешками под глазами, уставшая не то что от работы, от самой жизни. Ей было всего двадцать три.

И именно в её нежные руки я попал. Предварительно меня обкололи наркотиками, чтоб мне не было больно. Я старался всеми силами сохранять спокойствие и держать себя в руках, но это давалось мне с трудом. Хотелось поговорить, смешило каждое движение и было вообще похую… ю-ю-ю…

— Мышцы покромсаны слегка, — вздохнула сестричка-медсестричка.

— Всё хуёво? — спросил Бурый, выглядывая из-за её плеча.

— Нет, наоборот, поверх прошло. Мышцы немного порваны, но… я подошью там всё как смогу, сам понимаешь.

— Да, хоть как-нибудь.

— Без нагрузок. Пусть всё срастается. Это недельки две, а потом ещё реабилитация…

— Автомат держать сможет?

— Да, сможет, только без фанатизма. У тебя есть нюхнуть? Руки дрожат немного. Сегодня была тяжёлая смена просто. Автобус смял три легковушки. Из операционной не выходила все двадцать четыре часа.

— Сочувствую, — похлопал он её по плечу.

Потом послышались два характерных шмыга носом и её облегчённый, более бодрый голос.

— Спасибо… Так, ладно, приступим. Сначала подошьём мышцы, потом кожу. Кто-то должен будет подержать ранорасширитель.

— Француз! — тут же позвал Бурый.

— А чего я-то?

— Ты у нас повар, с мясом обращаешься, вот и держи, — тут же нашёлся он. — Здесь то же самое мясо.

А мне было плевать… Интересовало лишь то, сможет ли мне отсосать Гильза, если я её урву из цепких рук брата. Думаю, да, она соснёт… Твою же за ногу, что за мысли? Никогда не думал о том, чтоб трахнуть Гильзу в её мягкую попку или загнать… чёрт… Меня всё-таки понесло. Как бы подобное вслух не сказать.

Сшивали меня действительно долго. Я успел и уснуть, и проснуться, и погрустить немного, и помечтать. Чувствовал, как копошатся в моей спине, но особо не обращал на это внимание, так как было не больно. По ощущениям, будто опарыши в ране копошатся… фу-у-у! Какая мерзость… Меня, кажется, не отпустило до сих пор…

Зато отпустило под ночь, когда боль стала возвращаться. Единственное, что несомненно радовало, так это то, что они уже заканчивали к тому моменту. Сшили рану, залили всё, судя по запаху, спиртом, после чего перебинтовали меня.

— Ты теперь как герой войны или воин! — обрадовалась Гильза. — Ну знаешь, те, что там воевали, мечами рубили друг друга. У них так же всё было перебинтовано.

— Ага, я понял… — потёр я виски. Голова просто раскалывалась.

— А теперь надо пришить ему остатки ушей или что там осталось, — хлопнул в ладоши Бурый, после чего взял шприц. — Готов отправиться ещё раз в мир иллюзий?

Рядом сидела слишком бодрая медсестра, которая уже распаковывала новые нитки и держатели иголок.