За пределом (том 3)

Первый раз в голосе Гребня я услышал эмоции. И это была горечь. Проскальзывающая в сухом монотонном голосе без красок. Он словно сам вспоминал то время, глядя на старое здание перед нами и видя в нём тот город.

— Эту бойню осветили газетной заметкой. «Стрельба в городе Эсперанза». ОСН, — Организация Содружества Наций, — лишь осудило действия в том городе. Сотни трупов списали и забыли. Да, по сравнению с тем местом это курорт. Я вижу, в кого стреляю. И есть те, кто остановит нас, если мы перейдём границу. Потому что от нас надо защищать людей.

— От нас? Это жарко сказано, — высказался Француз.

— Когда люди заигрываются, они теряют границы, — заметил я. — Нужен рефери, который вернёт тебя обратно. Или удалит насовсем. Люди этого сделать не могут.

— Боятся. Они могут отстоять своё, просто боятся, не хотят или ещё что-то, — сказал Пуля. — Они могут, но не хотят.

— Потому что слабы. А такие, как мы, делают слабость пороком, хотя это не так. Не всем вышивать крестиком, не всем защищать себя.

— Ага, если ты не в состоянии сделать элементарное, тогда чего вообще рыпаться?

— Стоять против тех, кто может убить просто за косой взгляд? Теперь это называется элементарным?

— Как будто мы то и делаем, что убиваем мирняк, — фыркнул Пуля.

— Речь даже не про убийства. Просто людям нечем ответить. Защищать себя совсем ни черта не элементарно. Нам кажется это легким делом, от того, что наезжаем на тех, кто слабее. А вон, наехали на банды, и что? Уже нет того чувства, что мы тут самые главные. Уже не так легко стало.

— Вопрос времени, — отмахнулся Пуля.

— Этот вопрос времени, если не ошибаюсь, только за последнее время унёс больше ста пятидесяти бойцов. Если не двести. Из пятисот.

— Ещё сотню набрали, — добавил Француз. — Потеряли уже двести тринадцать.

— То есть осталось из шестисот всего триста восемьдесят семь. Не чувствуем уже себя такими сильными, верно?

— И к чему ты ведёшь?

— То, что человек слаб, не значит, что ему теперь не надо рыпаться и не обращаться к сильным.

— Если человек не может отстоять себя, пусть влачит своё существование и дальше там же.

— А они отстаивают. Полицией.

— Так, оба уткнулись, — оборвал нас Гребня. Пока мы разговаривали, успели подойти к подъезду этого дома. — Француз, подгоняй машину. Вы — автоматы в руки, раз выдали, и наверх. Второй этаж, дверь двести два. Пошли.

Мы переглянулись с Пулей, явно желая продолжить спор, но ничего так и не сказали. Прекрасно понимали, что есть моменты, когда можно поговорить, а есть такие, когда надо помолчать. И сейчас был как раз-таки один из тех, когда надо не подавать голоса.

Подъезд внутри представлял из себя классическую неухоженную лестничную клетку. Скрипящие поручни и отсутствие света прилагалось. На втором этаже было не сильно лучше. Типичное для этого города строение дома — лестничная клетка выходила в подъездный коридор, который шёл до конца и куда выходили двери из квартир. В конце было окно, сейчас открытое, которое хоть как-то разгоняло затхлый запах.

— Двести два… Так, вот она, — качнул в сторону двери стволом автомата Пуля. — Ключ?

— У меня, — пододвинул нас Гребня.

Внутри была просто голая тёмная комната с заклеенными газетой окнами. Серые, почти чёрные от старости обои, прогнивший пол, неработающая лампочка. Это место выглядело поистине жутко и отвратно. Сине бы это понравилось.

— Сколько их тут? — окинул я взглядом нагромождения деревянных ящиков, которые различались между собой. — Сорок?

— Примерно, — ответил Гребня.

Меня больше интересовало, знает ли Бурый о количестве или нет. Спрашивать я у него не стал, так как такой интерес подозрительно выглядит.

Можно сейчас попробовать что-нибудь придумать и перевезти только сорок. А можно украсть потом, уже после перевозки. Хотя… в первом варианте я рискую быть пойманным, если Бурый изначально знал, сколько должно быть, и приедет пересчитать.

Да, второй вариант лучше.

— Так, Шрам, стоишь на стрёме, так как недавно был ломаным. Пуля — таскаешь со мной, — сразу раздал задачи Гребня. — Француз караулит внизу.

— Долго будет, — резонно заметил Пуля, глядя на груду ящиков.

— Мы не спешим. Шрам, пересчитай ящики, чтоб точно знать, сколько их.

— Хорошо, — кивнул я. Теперь точно план украсть перед отправкой можно вычеркнуть. Благо я знаю, куда их повезут, а там уже разобраться с этим будет значительно легче.