Сайберия. Том 3. Одержимый

Как она умудрилась всё же вывернуться и зыркнуть на меня своими светящимися глазищами — так и не понял. Возможно, задействовала какие-то скрытые резервы. А может, я и сам поплыл, не контролируя себя во время поглощения энергии. Но русалка таки влепила мне мощную ментальную оплеуху, от которой я ненадолго потерял сознание.

Если быть точным, я не вырубился полностью. Почувствовал, как заваливаюсь назад, перед глазами всё поплыло, но как я коснулся земли — уже не заметил, потому что в мозг ворвались мелькающие, как узоры в калейдоскопе, картинки обрывочных видений. Или скорее даже воспоминаний.

Сырой тёмный подвал. Решётки, цепи. Грязное корыто с какими-то потрохами. Перед этим — лес, драка. Какие-то люди, тычущие в меня не то вилами, не то острогами. Затянутое тучами небо в просвете между деревьями. Взгляд направлен вверх, и картинка перед ним плывёт, будто меня тащат сквозь лес на какой-то телеге. А ещё…

Дерево! Его я уже видел раньше. Жуткий чёрный монстр с голыми кривыми ветвями и вросшими прямо в ствол зверями и людьми — ещё живыми, шевелящимися, разевающими рты в беззвучных криках, тянущимися куда-то скрюченными когтистыми лапами.

И монотонный многоголосый речитатив, уносящийся в небо.

— Осокорь… Осокорь… Осокорь!

Выстрел!

Встрепенувшись, я приподнялся на локтях и с трудом сфокусировал взгляд на фигуре, возвышающейся надо мной.

Путилин, щурясь, присмотрелся к поверженной русалке и после секундного раздумья всадил ей ещё одну пулю в голову. Впрочем, судя по её стремительно ужимающейся и бледнеющей ауре, это было уже лишним.

— Да сдохла она уже, — прохрипел я, поднимаясь и отряхивая колени. Голова всё еще кружилась, и я едва устоял на ногах.

— Ты сам как, в порядке? — обеспокоенно взглянув на меня, спросил Путилин.

— Да, в полном. Ни царапины.

Я действительно легко отделался. Схватка оказалась очень нервной и динамичной, но короткой.

Мало того — пока русалка была жива, я так успел напитался её эдрой, что энергия буквально переполняла меня, распирала изнутри, как раздувшийся пузырь. Обидно было, что я успел поглотить явно не всё. И момент уже упущен. Сразу после смерти чудовища содержавшаяся в нём эдра превратилась в нейтральную серую, засевшую плотным облачком в глубине туловища. Её тоже можно втянуть, но эффект уже гораздо слабее.

Впрочем…

Приглядевшись, я заметил внутри этого облачка красноватый отблеск — будто сквозь толщу ваты просвечивает небольшая лампочка. К моему удивлению, и Путилин будто бы это видел. Перевернув тело русалки на спину, он достал острый чуть изогнутый нож и ловко вскрыл ей грудную клетку, быстро добравшись до грудного узла.

— Грудной карбункул, — пояснил он, поковырявшись в потрохах и подцепив кончиком ножа небольшой слабо светящийся кристалл, напоминающий эмберит. — Мелковат, правда. Видно, совсем молодая особь. Но нам же лучше. Будь она посильнее, могли бы и не сдюжить.

Он спрятал камешек в специальную металлическую капсулу с завинчивающейся пробкой — на вид увесистую, будто отлитую из свинца.

— Ну, надо признать — ей почти удалось застать нас врасплох.

— Моя ошибка, — вздохнул он. — Я привык охотиться на кровососов в столице. С дикими монстрами уже много лет не сталкивался, успел позабыть, каково это… К тому же, обычно русалки очень пугливы и нападают только на одиночек. Да и тех сначала пытаются зачаровать гипнозом. Но эта… Похоже, она здорово обозлилась на людей.

— Что ж, есть из-за чего…

— Что ты имеешь в виду?

— Да так… — отмахнулся я, оглядывая окрестности. — Знаете, у меня чувство, что это ещё не всё…

— Чуешь ещё кого-то? — встрепенулся охотник, вскидывая револьвер.

— Пока нет, но… Давайте проверим вон тот склад.

— Проверим. Я и сам собирался. Только давай я перегоню грузовик так, чтобы получше посветить внутри.

Он уселся за руль и подогнал машину ближе — так, чтобы фары били прямо в приоткрытые ворота. После мы вдвоем открыли нараспашку тяжелые створки и вошли внутрь.

На первый взгляд, склад оказался забытым всяким старым хламом. Причём в прямом смысле — помимо штабелей каких-то ящиков и тюков посреди него валялись кучи какого-то мусора. На самом видном месте, перегораживая дорогу, стояла наискосок сломанная телега со снятыми передними колёсами. Среди всего этого даже не сразу бросились в глаза ещё два трупа. Судя по одежде, один — из людей Кудеярова, второй — полицейский.

Обойдя телегу с разных сторон, мы вскоре нашли, что искали. Весь этот бардак был для отвода глаз. В глубине склада скрывался ход, ведущий под землю и обычно прикрываемый здоровенной плитой, сейчас наполовину сдвинутой.

— Что ж, ты был прав, Богдан. Это ещё не всё…

Путилин снова зажег переносной фонарь, и мы начали спускать по ступеням. Я шёл впереди, напитав руки эдрой и держа их перед собой, готовый в любой момент создать щит. Путилин же светил мне из-за плеча, держа фонарик под кулаком, в котором сжимал рукоять револьвера.

Но стрелять и драться не пришлось. Мы спустились в подвальный этаж и, оглядевшись, одновременно присвистнули, оценив размеры помещения. В обе стороны от нас вдаль уходил туннель, конца которому не было видно. Только светились через каждые несколько метров небольшие маячки эмберитовых фонарей на солнечнике. Судя по тому, какие они тусклые — выносили их наверх нерегулярно, и они не успевали толком зарядиться светом.

Мы пошли в ту сторону, где фонари были чуть ярче, и обнаружили примыкающие к основному туннелю коридоры, перегороженные толстыми ржавыми решетками.

В целом, подземелье было выстроено очень добротно — бетонированный пол, выложенные камнем стены, накрепко вмурованные металлические конструкции. По планировке и оборудованию больше всего напоминало тюрьму — куча разного размера глухих каменных мешков, перегороженных решётками, проходы между ними, небольшие подсобные помещения.

Камер мы насчитали около двух десятков, и все были пусты. Кроме одной, в самом дальнем ответвлении.

Когда свет фонаря высветил замызганные влажные стены камеры и существо за решёткой, я невольно отшатнулся, содрогнувшись от увиденного. Меня и после схватки с русалкой всё ещё слегка потряхивало, но тут…

Огромная гора мяса и шерсти. Поначалу я решил, что это медведь, но очень крупный — раза в два больше обычного косолапого. Однако силуэт был скорее ближе к человеческому — широкий бочкообразный торс, длинные, как у гориллы, лапищи, покрытые густой шерстью. Только вот головы не было — мощные покатые плечи сверху сходились в массивный горб без всяких признаков глаз или рта.

Глаза обнаружились гораздо ниже — прямо на груди. Круглые, выпуклые, как чайные блюдца, наполовину прикрытые тяжелыми веками. На левом ещё и гноилась какая-то белёсая плёнка — что-то вроде бельма. Между глазами, чуть ниже — небольшое дыхательное отверстие с мясистым, подрагивающим от дыхания наростом. Пасть я ожидал увидеть ещё ниже, но и тут прогадал — она обнаружилась сбоку, где-то под рукой, почти в подмышечной впадине.

Существо выглядело нелепо, как на картине абстракциониста, и оттого ещё более чуждо и пугающе. Но больше всего меня поразил взгляд. Вполне осознанный, исполненный страха и страдания. От него становилось не по себе. Несмотря на свои внушительные размеры и жутковатую внешность, чудовище при виде нас сжалось, забившись в угол тесной камеры. Прикрывая четырехпалой лапой глаза от бьющего в морду света, оно сощурилось, насторожённо глядя на нас.

И конечно же, я вспомнил его. Я его уже видел. В воспоминаниях албыс. И тоже в клетке.

— Господь всемогущий… — прошептал Путилин. Его, похоже, тоже проняло.

— Что… это… за тварь? — отдышавшись и справившись с приступом тошноты, спросил я. Воняло рядом с камерой зверски — и не только нечистотами, но и густым звериным духом, от которого на слезу прошибало.

— Юкагиры и нганасаны — племена, обитающие в глубинных районах Сайберии — зовут их Нгойбуо-ачу. Или иногда Лахарэнга-нготу. Или миравдэ. Или Элуньей гэдэ… Впрочем, от всех этих названий только язык сломаешь, а суть в переводе на русский примерно одна. «Человек без головы». В справочниках Священной дружины прижился термин «безглавец». Правда, последние упоминания о встречах с ними датируются где-то шестидесятыми годами.

— Исчезающий вид?

— Сложно сказать. Безглавцы в целом избегают людей, так что постепенно уходили всё глубже в тайгу. По рассказам очевидцев, они почти разумны. И не очень агрессивны. По крайней мере, на людей редко нападают первыми.

Путилин переложил револьвер в правую руку, чтобы убрать его в кобуру. Заметив оружие, существо в камере дёрнулось и рыкнуло, ещё сильнее забиваясь в угол. Охотник успокаивающе выставил перед собой ладонь, зашикав на гиганта, как на младенца, и попятился.

— Тс-с… не буянь, дружище. Мы тебя не тронем… Пойдём, Богдан.

Мы отошли от камеры и вернулись в общий коридор. Здесь хоть можно было вздохнуть свободнее.

— Обыщем остальные камеры? — спросил я.

— Да нет, давай-ка уже наверх. Пора вызывать подкрепление. И обыскать остальную территорию наверху, вдруг кто-то всё же выжил.

Я с готовностью согласился. Подземелье, хоть и практически пустое, действовало на меня гнетуще. Здесь каждый метр был буквально пропитан запахами смерти, страха, страданий, ярости. И витающая в воздухе эдра здесь была каких-то странных оттенков — темная, зеленоватая, ядовито-жёлтая. Её даже впитывать не хотелось.

— Чем дальше, тем больше вопросов, — задумчиво бормотал по дороге Путилин. — С одной стороны, теперь ясно, что тут произошло. Думаю, эти люди вывозили чудовищ из усадьбы. Заметали следы перед предстоящим обыском. Похоже, их кто-то предупредил, что я заказал ордер. Но непонятно главное — зачем Барсенев вообще устроил здесь этот жуткий зверинец. И где брал чудовищ. Тем более такие редкие экземпляры…

— Это… не совсем зверинец.

Путилин остановился так резко, что я едва не врезался в него. Схватив меня за плечо, подтянул к себе, требовательно заглядывая в глаза.

— Ты что-то знаешь? Есть какие-то соображения? В этот раз не тяни — рассказывай всё, как есть. Мы ведь, кажется, договорились, что будем доверять друг другу.

Кое-какие соображения у меня действительно были. Собственно, они появились сразу, как только я увидел труп одного из людей Кудеярова. А дальше — всё равно, что сложить дважды два.

Барсенев не просто закрывал глаза на делишки Фомы. Они были повязаны куда плотнее. Эта темница для монстров явно выстроена для нужд «Колизеума». Место идеальное — усадьба огромная, на окраине, примыкающей к лесу. Так что можно скрытно привозить и увозить что угодно, в том числе из-за города. И самое главное — никто ведь не сунется в владения обер-полицмейстера.

Да и по поводу того, как сюда поставлялись эти монстры, тоже уже начали вырисовываться подозрения. Все эти видения о чудовищном древе, служащем маяком для чудовищ — это ведь не фантазии, а обрывки реальных воспоминаний.

— Вы знаете, что такое осокорь? — ответил я вопросом на вопрос.

Путилин нахмурился.

— Осокорь? Вообще, это дерево такое. Чёрный тополь. А почему спрашиваешь?