Сайберия. Том 3. Одержимый

Глава 15

Мансарда ресторана Хаймовича представляла собой огромный неутеплённый чердак, частично переоборудованный под кладовки и прочие служебные помещения. Сверху торчал ничем не прикрытый деревянный скелет из стропил и балок, поддерживающих кровлю. Служивший утеплителем толстый слой шлака на полу тоже был не везде укрыт, и поверх него были прокинуты дорожки из дощатых щитов, похожих на сходни. Но на обжитых участках имелся уже вполне приличный пол, а между вертикальными балками сооружены деревянные перегородки, похожие на переборки в трюме парусника.

Собрание «Молота свободы» проходило на одном из таких облагороженных островков, прямо напротив витражного слухового окна — здоровенного, выше человеческого роста, и из-за круглой формы похожего на огромный циферблат.

Здесь было просторно — скат крыши был сделан так, что потолок хоть и был скошен к одному краю, но не сильно, и это не сразу бросалось в глаза. А лунного света из окна было достаточно, чтобы, не зажигая ламп, видеть лица собеседников. Впрочем, небольшой эмберитовый фонарь здесь всё же был, но его из соображений конспирации снабдили непрозрачным конусовидным абажуром, направляющим пучок света на импровизированный стол, сооружённый из деревянных ящиков. На столе были разложены какие-то газеты и карты, и собравшиеся окружили его плотным кольцом.

Мне это здорово напомнило посиделки вокруг костра в детском лагере, когда кто-то из старших рассказывает страшилки. Только здесь публика была вполне взрослая. Было несколько юнцов — судя по виду, студентов или даже гимназистов-старшеклассников. Но в основном — взрослые мужики, многие весьма сурового вида, явно из бывших каторжан — вроде того же Козыря. Правда, они держались чуть поодаль и в обсуждении почти не участвовали. Похоже, обеспечивали охрану.

Те трое, с которыми мы поцапались в малом зале, сопровождали нас и сюда, но уже без всяких нервов и спешки. Может, тоже оказались под чарами Бэллы, а может, просто успокоились, увидев, что она взяла меня в оборот.

А она взяла.

Внешне это выглядело совсем не страшно. Поначалу на меня просто вдруг навалилась тяжелейшая апатия. Даже показалось, что я вырубился ненадолго. А потом… Мир будто стал чёрно-белым, расплывчатым, и единственное, что вызывало эмоции и непреодолимую тягу — это сама Бэлла. Ей даже не надо было ничего говорить — достаточно было лишь взгляда этих огромных чёрных глаз в обрамлении поразительно длинных и густых ресниц. Я готов был идти за ней куда угодно, не думая ни о чём, не оглядываясь, никого не замечая вокруг. Как мотылёк, летящий на свет.

К моменту, когда мы поднялись на чердак, эффект значительно ослаб, но я по-прежнему не мог разорвать этот незримый поводок. Хотя, почему же незримый… Я его прекрасно видел. Что-то вроде побегов призрачного вьюна, опутывающих меня и сосредоточившихся в основном в области головы и плеч. Забавно растягивающихся и истончающихся, как жвачка, если расстояние между нами увеличивалось хотя бы на шаг. Такие ниточки тянулись от неё ко всем соседям, но для остальных хватало и одной-двух, а вот на мне она сосредоточила целую дюжину.

Это наводило на очевидные выводы — способности Бэллы могут распределяться одновременно на нескольких человек, однако радиус их действия, похоже, невелик. Можно даже попытаться оборвать эти нити, тянущиеся ко мне. Однако есть одна загвоздка.

Я… не хочу.

Воздействие Дара оказалось не совсем таким, как я себе представлял. Бэлла не подавляла волю, не превратила меня в марионетку, не владеющую своим телом. Хотя, может, и могла бы. Но она действовала гораздо тоньше, внушая мне нужные эмоции и мысли. По сути, я следовал за ней по собственному желанию. Но всё же контроль её оказался не полным — раз уж часть меня осознавала, что происходит.

Возможно, дело в том, что я нефилим, и у неё не хватает силёнок подчинить меня полностью? Нет, вряд ли. Она ведёт себя слишком спокойно и уверенно, будто убеждена, что я никуда не денусь. И при этом она ведь знает, что я не обычный смертный — раз уж слышала обо мне.

Значит, дело в чём-то другом. Скорее всего, в том, что мой разум сам по себе не цельный. Во мне сидят остатки воспоминаний настоящего Богдана, а может, и какая-то часть его личности. Из-за амнезии я всё равно толком не могу понять, что во мне нынешнем — от Богдана, что — от Игоря из другого мира. А что и вовсе от поглощённой мной ведьмы.

Албыс после того, как я попал под чары Бэллы, стала проявлять себя ещё ярче — будто бы я погрузился в сон или потерял сознание, и она тут же поспешила занять освободившееся место. Но перехватывать контроль над телом пока не спешила. Или всё же не могла? Всё-таки я хоть и под гипнозом, но бодрствую. А вот если вырублюсь полностью…

Наша группа присоединилась к собранию. Скворцову Бэлла спровадила ещё в малом зале. Книги у неё забрала, но не проявила к ним особого интереса — просто передала кому-то из подручных Козыря. Сама Катя поначалу попыталась возразить, но потом, видимо, под влиянием внушения, спокойно кивнула и ушла медленной деревянной походкой. Но этому я был даже рад. Впутывать в эту заваруху ещё и девчонку очень не хотелось. Да и брат её наверняка начнёт нервничать, если её долго не будет. Ещё, чего доброго, полезет спасать.

Остальные члены «Молота» почти не отреагировали на наше появление — были слишком заняты обсуждением.

Бэлла указала мне на ящик чуть в стороне от освещенного круга. Усадила на него, встала позади, положив руки мне на плечи. Пальцы её снова скользнули по моим волосам, по шее, помассировали чуть ниже. По спине пробежали горячая приятная волна.

«Ты попал в капкан, Пересмешник. Глупо… Так глупо», — прошелестел в мозгу голос албыс.

Странно, но в тоне её я не почувствовал злорадства. Скорее раздражение и злость. Да и перед тем, как я попался, она пыталась меня предупредить. С чего бы это ведьма озаботилась о моей судьбе? Или просто ревнует?

Я попробовал мысленно задать этот вопрос, но ответа не получил. Всё же во время бодрствования связь с сидевшей внутри меня сущностью оставляла желать лучшего. Да и окружающая обстановка отвлекала — я невольно прислушался к обсуждениям.

— Но делать-то что-то нужно! — горячился полноватый тип с залысинами, одетый в кожаную тужурку с поднятым воротником. — В кассе — шаром покати. По партийным сборам недоимка третий месяц. И уже второй квартальный взнос в кассу ЦК мы пропустили.

— И ещё пропустим, — мрачно поддакнул здоровяк, сидевший ко мне спиной. — Даже к ноябрю вряд ли соберём.

— Да это-то ладно, — отмахнулся другой — носатый, жилистый, в несоразмерно маленьких круглых очках. — Думаю, товарищи в ЦК поймут. После убийства Кухтерина нам про крупные взносы вообще можно забыть.

— Да тут уже не до общей кассы — самим бы выжить! — зло мотнув головой, продолжил толстяк в кожанке. — И, если мы до зимы не привезём оборудование из Демидова — так и останемся без типографии! А Фролов цену за транспортировку опять задрал выше, чем договаривались. И поторапливает ещё! Нужно успеть до того, как холода грянут.

— Аркаш, а может, всё-таки по железке как-то?

— Ага! Чтобы Охранка перехватила, как в прошлый раз? Почти год накоплений — псу под хвост!

— А сколько не хватает-то?

— Фролов за перевоз уже триста ломит. Но нам ещё и само оборудование выкупить надо, мы же только задаток внесли. И если не оплатим полную сумму до ноября — этот жидяра другого покупателя найдёт.

— Но задаток-то вернёт?

— Ага, держи карман шире!

Собравшиеся возмущённо загалдели, но черноволосый со шрамом на щеке — тот, что подходил ко мне внизу — шикнул на них, заставляя утихнуть.

— Хаймович предупреждал — без шума, — проворчал он.

— А ты сам-то чего молчишь? — огрызнулся на него тип в кожанке. — Что делать будем? По твоей части вопрос-то.

— Это ещё почему?

— Потому что экс нужен! И крупный.

Все притихли и переглянулись.

— Ну, а чего хвосты-то прижали все? Или у кого-то другие предложения есть? На собственных взносах мы долго не протянем. И лавочников по мелочи щипать, как сейчас Козырь делает — это тоже недостойно. Мы, в конце концов, за их же права и боремся. А ведём себя как обычные бандиты!

Козырь слушал Аркадия с насмешливым прищуром, жуя зубочистку. Но говорившему начали поддакивать — сначала несмело, потом всё активнее.

— Да! Надо банк ломануть. Или сейф у кого-нибудь из нефов.

— Да нет, на такое у нас точно силёнок не хватит. А вот инкассаторов если подкараулить…

— Кстати, да. В полиции сейчас из-за убийства Барсенева бардак. Можно попытаться…

— А если поезд почтовый? Там тоже, бывает, крупные суммы возят.

— Вестернов начитался? Тоже мне! В таких вагонах знаешь охрана какая? Там и Одарённые могут быть…

— А про заброшенный особняк Василевского слыхали? Там, говорят, полно всякого добра…

— Ага. Ту историю про Фильку Колокольцева не слыхал?

— Что за Филька?

— Домушник. Пытался туда залезть как-то с бандой. Нашли их потом на фонарях, висели там без порток, голосили на всю округу. Там в том доме сторож — тот ещё зверюга. Раньше у Василевского стольником служил. Говорят, тоже Одарённый.

— А я слышал, не заброшенный уже дом-то. Живёт там кто-то…

— А может, всё-таки спонсоров поискать? А насчёт газеты — с местной типографией договориться. На взятку уж, поди, проще накопить, чем на свой станок печатный…

— Не проще! Потому что одной взяткой дело не ограничится, придётся платить постоянно. Но главное — все официальные типографии у Охранки под колпаком! В Демидове так целую ячейку накрыли. На живца взяли.

Мы по-прежнему сидели в стороне, Бэлла не вступала в обсуждения. Да и боевики во главе с Козырем помалкивали, лишь изредка переглядываясь со скептичными усмешками. Похоже, не горят желанием ввязываться во что-то серьёзное, в отличие от самых идейных. А больше всего в споре участвовали как раз те, кто с виду не годился для рискованных операций.

— Ну, а ты что скажешь, Арамис? — вдруг спросила Бэлла, и я невольно вздрогнул от упоминания этого прозвища.

Собравшиеся притихли, недоуменно оглядываясь. И вдруг откуда-то сверху — похоже, с горизонтальной балки, соединяющей стропила — спрыгнул высокий длинноволосый парень в плаще. Приземлился мягко, как кошка, чуть поодаль от освещенного круга. На фоне круглого окна его силуэт выделялся чётко, будто вырезанный из чёрного картона. Лицо высветилось, только когда он шагнул ближе. Но узнал я его ещё раньше — по фигуре, по ауре.

Да твою ж мать… Тот самый упырь, что завалил Барсенева!

Дар Бэллы по-прежнему действовал, и я не двинулся с места. Эмоции были приглушёнными, будто я наблюдал за происходящим спросонья или в стельку пьяный — даже перед взглядом всё немного плыло при повороте головы.

Под расстёгнутым плащом у Арамиса был щёгольский чёрный костюм-тройка с белой рубашкой и ярко-красным галстуком, на остроносых туфлях поблескивали крупные металлические бляхи. Длинные гладкие волосы свободно спадали на плечи, глаза в полутьме поблескивали, как у кошки.

Кажется, его появление и для многих членов ячейки оказалось неожиданностью. Я расслышал, как кто-то спросил шёпотом соседа: «И давно он тут сидит?».