Москва

Глава 17

Заваливаться с криком «Не бойся, Маша, я Дубровский» в мои планы не входило, как и громогласно объявлять себя сотрудником уголовного розыска с демонстрацией служебного удостоверения. Мне звание героя, врученное посмертно, без надобности.

Действовать предстояло тихой сапой, и я крался тихо, словно кошка, стараясь ничем не выдать своего присутствия.

Тактика принесла пользу: без типа на стрёме не обошлось. Наивно рассчитывать, что местная гопота состоит сплошь из тупых придурков. Нет, кое-что они выучили давненько и теперь с успехом применяют на практике.

Я едва не налетел на субтильного паренька с прыщавой физиономией, поставленного мониторить ситуацию, однако вовремя затихарился, прижавшись к стене.

Ну, ёшкин кот! Если заметил, подымет крик – и тогда прости-прощай фактор внезапности. Я один, без всякой кавалерии. Много не навоюю.

Прыщавого сгубила оплошность. Вместо того, чтобы внимательно смотреть по сторонам, он зачем-то таращился на подельников, и потому проморгал моё появление.

Я вырубил его, врезав рукояткой нагана по «кумполу» и помог бесшумно упасть, подхватив бесчувственное тело. Минут десять он точно будет «вне зоны доступа».

Прильнув к стене, подобрался поближе на звуки возни.

Глаза успели освоиться к вечерней темноте, так что я и без прибора ночного видения или прожекторов разглядел, что творится. Как и следовало ожидать, ничего хорошего: трое представителей местной шпаны напали на женщину, пытаясь, как это называлось на уголовном жаргоне, сделать «тюльпан» – натянуть юбку на голову, завязать, а потом изнасиловать жертву.

Дама была не одна, но её кавалер не мог прийти на помощь. Первым делом бандиты его «успокоили», и теперь он валялся в глубокой отключке.

Я успел вовремя, сопротивление женщины было сломлено, несколько увесистых оплеух заставили её замолчать, а юбки, включая нижнюю, уже с треском вздымались над головой.

Соотношение сил не в мою пользу: бандитов – трое, у одного «шпалер», у другого финка, третий вроде без оружия, но опять же – это не факт.

Меня троица уродов не заметила. Гопота слишком понадеялась на прыщавого, который в настоящий момент тихо и мирно отдыхал на мостовой.

Всё. Пора обозначить себя.

Выцелив бандита с пушкой, я нажал на спусковой крючок. Бил так, чтобы наверняка, мирным зайкой этот гадёныш точно не был. Вдобавок, не хватало ещё получить от него ответку в виде выстрела. Не попадёт в меня, так по закону подлости подстрелит женщину. В общем, бить надо было наповал, что я и сделал.

И хоть рекомендуется стрелять в живот – он большой и мягкий, но мне для гарантии пришлось целиться в голову и вышибить гопнику мозги или то, что ему их заменяло.

Гад упал как подкошенный. Его подельники испуганно замерли, не сразу сообразив, что произошло, и тогда я окончательно вышел на сцену.

Оказался возле женщины с задранной юбкой, резко оттолкнул, сваливая на землю, подсечкой сбил типа с ножом, а когда тот из положения лёжа попытался таки вонзить лезвие мне в бедро (упорный попался гад), прострелил ему плечо. Раненый взвыл, и я пинком вышиб у него нож.

Один – труп, ещё один получил ранение и обезврежен. Третий благоразумно вздёрнул лапы кверху.

– Не стреляй! Только не стреляй!

– Не дёргаться! – рявкнул я, направляя на него ствол. – Уголовный розыск!

Он испуганно закивал.

– Понял, командир!

– Оружие есть?

– Только финка в сапоге.

– Можешь наклониться, только очень медленно. Достань и аккуратно положи на землю. Если что-то пойдёт не так – стреляю на поражение.

– Не надо на поражение, командир! Сделаю, как ты сказал.

Бандит склонился и достав финку, спрятанную за голенищем, сапога, покорно положил перед собой.

– Распрямись, – разрешил я, а когда тип принял вертикальное положение, велел, чтобы он ногой пнул нож ко мне.

– Точно ничего больше нет? – сурово спросил я.

– Мамой клянусь!

– Смотри, если обманул, я тебе коленку прострелю. До конца жизни инвалидом останешься.

Я бегло обыскал его и, удовлетворившись результатом, связал руки его же брючным ремнём.

– Постой пока.

Теперь предстояло выяснить как обстоят дела с жертвами нападения.

– Всё в порядке, гражданка. Я из уголовного розыска. Вам больше ничего не грозит.

Женщина нервными движениями опустила юбки. Я смог получше разглядеть её: слегка полноватая шатенка лет двадцати пяти, с забавно вздёрнутым кончиком носа, придававшим лицу несколько озорной вид.

– Спасибо, – чуть хриплым голосом произнесла она.

– Как вы себя чувствуете?

– Уже лучше, – она смущённо улыбнулась, а потом вспомнила о своём кавалере.

– Антон! Тоша! – подобно наседке, женщина захлопотала вокруг лежавшего мужчины.

Вместе нам удалось привести его в сознание. Он застонал и присел, держась за голову.

– Гады! Вся башка теперь раскалывается! Маша, помоги мне подняться.

– Вам лучше не вставать, – посоветовал я. – Пусть врач вас осмотрит.

– Ничего страшного, не в первый раз, – отмахнулся мужчина.

Он был лет на десять старше меня. Тонкая полоска усов над верхней губой придавала ему несколько аристократический вид. Впрочем, и одет он был весьма прилично по нынешним меркам: явно не дешёвый костюм, модная тросточка… Густые чёрные волосы тщательно расчёсаны и покрыты бриолином: шевелюра даже растрепаться не успела.

– Кто вы – наш спаситель?

– Уголовный розыск.

– Уголовный розыск?! – покачал он головой. – Вовремя подоспели, нечего сказать. Спасибо вам!

– Не за что. Это наша работа, – с улыбкой сказал я.

– Антон, не возражаешь? – спутница бросила взгляд на кавалера и. не дождавшись ответа, коснулась моей щеки губами.

– Спасибо, – прошептала она, а затем вытерла следы помады и отстранилась. – Вы спасли нас.

– Просто повезло, что мимо проходил.

Я вспомнил о своих обязанностях.

– Могу посмотреть ваши документики.

– Антон? – женщина посмотрела на кавалера.

– Конечно. Сейчас покажу.

Вдруг кавалер ойкнул, схватился за грудь. Лицо его стало мертвенно бледным…

Он резко пошатнулся.

– Вам плохо? – осторожно спросил я.

– Да, помогите… – сдавлено произнёс мужчина. – Сердце…

Он застонал.

Его боль была мне хорошо знакома. Когда-то из-за сердечного приступа я оказался здесь.

– Сейчас-сейчас! Потерпите чуток! – Я кинулся к нему на помощь и сразу же замер: в мою грудь уставился ствол револьвера.

Мой взгляд встретился со взглядом усатого. Тот смотрел на меня с дружелюбной усмешкой.

– Извини, легавый. Иначе нельзя. Отдай свой шпалер Машке и Христом-богом заклинаю – не дури!

– Ты собираешься убить меня?

– Если начнёшь делать глупости!

– Хорошо.

Башка лихорадочного думала, но способ выкрутиться из ситуации не находила.

Женщина, которую он назвал Машкой (надо же, не ошибся я, когда вспоминал про Дубровского), забрала мой наган.

– Достань из шпалера все патроны, – распорядился усатый.

Спутница явно умела распоряжаться с оружием и без особого труда разрядила мой револьвер, продемонстрировав приятелю девственно чистый барабан.

– Порядок, – кивнул он. – Верни легавому его пушку. Ей теперь только орехи колоть.

– Держи, сыщик, – протянула она мне револьвер.

Я забрал оружие.

– Удостоверение! – потребовал усатый.

– Какое на хрен удостоверение?!

Я дёрнулся, но ствол у виска сделал меня гораздо покладистей.

Машка сама достала у меня из внутреннего кармана удостоверение.

– Георгий Быстров, – прочитала она.

– Понял. – сказал её спутник. – Отдай ксиву товарищу.

– Я же помог вам…

– Тоша Стряпчий помнит добро и привык возвращать долги, – усмехнулся усатый. – А что касается этого недоразумения… – Он вздохнул. – Прости, легавый. Выбора не было. Ты собрался документы проверять, своих бы позвал… А мне это всё равно что ножом по горлу. Нас в Москве вся милиция ищет. Ты, наверное, новенький, и потому меня не узнал.

– Новенький, – согласился я. – Недавно в столицу перевёлся.

– Я так и думал, – весело сказал Тоша Стряпчий. – Короче, Быстров, постой тут минутку для порядка, пока мы сматываемся, а потом ступай себе с богом, куда глаза глядят. Я тебе зла не желаю…

– Ах, да! – вспомнил усатый. – Чуть не забыл…

Он перевёл ствол на корчившегося от боли бандита, которого я ранил в плечо.

Тот испуганно забормотал:

– Стряпчий, прости! Мы тебя не узнали в темноте…

– Бог простит!

Грянул выстрел, а потом и другой, отправляя на тот свет обоих бандитов.

– Теперь порядок! – удовлетворённо отметил Стряпчий и прижал к себе дрожавшую от страха и волнения подругу. – Всё будет хорошо…

Подобрав наган и финки нападавших, парочка шагнула к подворотне. При этом усатый всё время держал меня на мушке револьвера.

– Пока, Быстров! Желаю удачи! – сказав это, Тоша Стряпчий и его подруга исчезли за поворотом.

Как только они скрылись из виду, я бросился из подворотни на улицу и остолбенел: та оказалась пустой… Парочка словно растворилась.

Эта ночь стала для меня бессонной. Ждал бригаду, давал показания следователю, объяснялся с поднятым из постели Трепаловым.

Если и стоило на кого-то злиться, так на себя.

– Тоша Стряпчий, говоришь, – задумался Александр Максимович. – Да уж, попортил он мне крови, когда я ещё в МУРе работал. Он сначала в Хамовниках промышлял с приятелем: вскрывал ломиком двери в квартирах. Был мелкой шушарой, но потом вошёл во вкус, начало фартить. Через год сколотил вокруг себя шайку и перешёл на грабежи и вооружённые налёты. До тридцати человек под ним ходило…

– А почему в прошедшем времени?

– Жадный наш Тоша, львиную долю добычи себе забирал, с сообщниками делиться не любил. На этой почве у него конфликты в банде начались. Был у Тоши кореш по кличке Рожки-Ножки, с детства дружили, были не разлей вода… Так вот, когда Рожки-Ножки потребовал, чтобы ему долю увеличили, Тоша его грохнул без всяких моральных терзаний. В итоге народ потихоньку и рассосался. Ну, а многих мы закрыли, когда Стряпчий на неудачном налёте попался: с трудом тогда ноги унёс.

– Обидно, что из-под носа ушёл. – вздохнул я. – Надо же было так лопухнуться!

– Понимаю тебя, Георгий. Но ты шибко-то не переживай. Ничего страшного не произошло. Земля – она круглая, рано или поздно пересекутся ещё ваши пути-дорожки. Главное, что Стряпчий в живых тебя оставил. Так-то он нашего брата, сыщика, сильно недолюбливает. Ладно, – сменил тему Трепалов. – На часах уж семь утра… Спать пойдёшь?

Я отрицательно замотал головой.

– Нет, Максимыч, спать точно не пойду – не заслужил пока. Лучше сгоняю в адрес Крюковой. Осмотрю её жилище, может, в результате какая-то светлая мысль в голову придёт.

– Давай, а то время и впрямь поджимает, – благосклонно кивнул он. – Ты мне по другому делу позарез нужен.

Дверь мне снова открыла мадам Чернова, правда, уже не в бигудях. Но халатик на даме остался прежний.

– Опять вы! – вздохнула она.

– Я.

– Что вам нужно?

– Покажите комнату вашей соседки Серафимы Крюковой.

– Пойдёмте, – грустно сказала Чернова.

Фанерная дверь оказалась заперта.