Москва
- Автор: Дмитрий Дашко
- Жанр: Альтернативная история / Самиздат, сетевая литература
- Дата выхода: 2021
Читать книгу "Москва"
Глава 19
У чекиста была очень подходящая, пусть и несколько старорежимная фамилия – Майоров. Мы сидели в его кабинете, куда меня дёрнули сразу же после того, как над трупом поработала следственная бригада, и тот окровавленный фарш, что остался от Евстафьева, доставили в морг.
Ко мне подошёл человек в кожаном, показал удостоверение сотрудника ГПУ и предложил проехать с ним. Я не стал спорить.
На служебном автомобиле мы проехали на Лубянку, где я предстал под суровые очи товарища Майорова.
– Я – непосредственный начальник погибшего Евстафьева, – сообщил он. – Будем знакомиться, коллега!
У него был цепкий рентгеновский взгляд и пудовые кулаки с разбитыми костяшками.
– Будем, – легко согласился я. – Быстров, уголовный розыск – занимаюсь расследованием убийства гражданки Евстафьевой, супруги вашего сотрудника… Теперь уже бывшего. И, возможно, буду искать убийцу Игната Гавриловича, – добавил я, наблюдая за реакцией собеседника.
У чекиста было каменное лицо игрока в покер, но даже его проняла сказанная мной фраза.
– Чушь! – фыркнул Майоров. – Евстафьев покончил жизнь самоубийством на глазах у сотен свидетелей. Да вы сами видели, как он погиб, бросившись под поезд!
– Видел, – не стал спорить я. – Всё это произошло у меня на глазах.
Говорить о голосе в трубке я пока счёл преждевременным. С людьми, которых вижу впервые в жизни, не стоит быть откровенными, даже если это ответственные сотрудники из органов безопасности.
– Тогда я вас совершенно не понимаю! – пожал плечами Майоров.
– У меня есть основания говорить, что Евстафьева довели до самоубийства.
Майоров посмотрел на меня, как на полного придурка. Хорошо, хоть вслух высказывать это не стал.
– На чём они строятся?
– Могу я узнать, чем занимался покойный? – вместо ответа спросил я.
– Евстафьев работал на должности начальника технического отделения.
– Это мне известно из материалов дела, но могу ли я знать подробности его работы? Например, над чем он работав в последнее время, кого разрабатывал или арестовывал.
– Зачем вам нужно знать о его службе? – по понятным причинам напрягся Майоров.
– Затем, что смерть товарища Евстафьева и его супруги могут быть связаны с профессиональной деятельностью покойного. Например, месть со стороны врагов… Каких-нибудь контрреволюционеров или агентов иностранной разведки. Да вы лучше меня знаете, кто мог держать на него зуб!
– Чушь! – снова фыркнул собеседник. – Я же сказал, что Евстафьев – начальник технического отделения. Собственно, этим всё сказано. Оперативной работой он не занимался, привлечь к ответственности: посадить или арестовать физически не мог, поскольку это не входило в его обязанности. Не там роете, товарищ Быстров.
Он многозначительно посмотрел на меня.
– Тогда может поделитесь соображениями и подскажете, в какую сторону надо рыть? – полюбопытствовал я.
– Хорошо, – вздохнул он. – Конечно, выносить сор из избы в ведомстве вроде нашего не принято, но… В общем, у нас есть веские основания полагать, что Игнат убил свою жену, а потом, не выдержав угрызений совести, свёл счёты с жизнью.
– Подождите, – замер я, переваривая информация. – В деле указано, что у Евстафьева железное алиби. Он находился на суточном дежурстве.
– Буквально с утра мы провели служебное расследование и установили, что Игнат Евстафьев в тот день отлучался на несколько часов. Это вопиющее нарушение должностных обязанностей. Те, кто его покрывал, будут привлечены к ответственности. Лично я уже получил от начальства строгий выговор, – печально произнёс Майоров.
– И что же могло подтолкнуть вашего подчинённого на убийство?
– К глубокому сожалению, Дарья Ивановна не была верна супругу, а Игнат всегда отличался вспыльчивым нравом. Он узнал об изменах супруги, разозлился и решился на такое.
– Чтобы закопать жену живьём, нужен определённый склад характера. Не каждый на это способен.
– Я же сказал вам, что Игнат всегда отличался вспыльчивостью, он несколько раз совершал необдуманные поступки. Если честно, держался на службе просто чудом… Я как раз подыскивал ему замену, когда всё произошло, – вылил на меня новую порцию откровений Майоров.
– И у вас есть доказательства, что это он – убийца?
– Искать доказательства – ваша прямая обязанность, – напомнил Майоров. – Но со своей стороны мы можем передать вам материалы нашего внутреннего расследования. Там есть показания свидетелей, которые отмечали, что в последнее время Евстафьев ходил сам не свой и несколько раз вслух высказывал угрозы в адрес супруги. Как минимум, мотив и возможность у вас имеется. Остальное – вопрос времени и вашего желания оперативно раскрыть убийство. Как видите, ГПУ ничего не скрывает и готово к сотрудничеству.
– Правильно я вас понял, что никто не будет возражать, если Евстафьев будет официально обвинён в убийстве своей жены, и дело будет закрыто в связи с самоубийством главного подозреваемого? – спросил я, глядя в глаза собеседника.
– Правильно, – улыбнулся он. – Вы – умный человек, товарищ Быстров, и мы с вами друг друга поняли.
Предложения чекиста было недвусмысленным. Похоже, смерть Евстафьевых могла разворошить такое гнездо, что контора решила срочно рубить все концы даже с учётом репутационных потерь. Сдаётся мне, я опять влип в какую-то неприятную историю.
Если пойду навстречу Майорову, конечно, в рекордные сроки «раскрою» преступление и наверняка получу в перспективе от ГПУ некоторые бонусы. То бишь и грудь в крестах, и голова не в кустах, а где ей быть полагается. Даже заманчиво.
А если заартачусь, то…
– Не поняли, – покачал головой я.
– Почему? – удивился чекист.
– Хотя бы потому, что у меня эта версия вызывает много сомнений.
– То есть вы не собираетесь закрывать дело?
– Не собираюсь, пока не найду настоящих виновных! – твёрдо объявил я.
У него на скулах забегали желваки, а пальцы снова сжались в два огромных кулака.
«Ими бы орехи колоть или гвозди заколачивать», – подумал я про себя.
– Вы хорошо подумали?
– Очень хорошо!
– Жаль, – наконец, выдавил Майоров. – Очень жаль, товарищ Быстров. Я думал, мы с вами найдём общий язык.
– Я тоже, – кивнул я.
– Тогда мне нечего больше добавить к моим словам. Вечером курьер доставит вам материалы служебного расследования. Ничего секретного в них не будет, так что можете ими пользоваться в интересах следствия. Больше не держу вас, товарищ Быстров, – Он подписал пропуск и отвернулся, всем видом показывая, что потерял ко мне интерес.
Понимая, что ничего больше здесь не добьюсь, я взял пропуск и направился к выходу.
– И да! – остановил меня он. – Если передумаете, звоните.
– Не передумаю.
– Ваше право, – слишком легко согласился чекист.
Дверь за моей спиной захлопнулась.
Я вернулся на Петровку, вошёл в кабинет.
В нём, после отъезда наших, было непривычно пусто и тихо.
Эх, как не хватает сейчас дружеского совета Максимыча и помощи ребят! Один, конечно, в поле воин, но сейчас явно не тот случай…
Если бы не тот странный голос в трубке, я бы, пожалуй, согласился с Майоровым, но теперь обратного пути у меня нет.
Надо съездить на место убийства Евстафьевой, покрутиться, поспрашивать народ. Вдруг, кто-то что-то видел…
В ГПУ меня на пушечный выстрел не подпустят – это как пить дать, а там тоже могут знать кое-что интересное. Будь Максимыч, попросил бы его напрячь связи, вплоть до Дзержинского, а я пока слишком мелкая пешка на этой шахматной доске.
В дверь тихо поскреблись.
– Входите, – сказал я.
В кабинет робкой мышкой прокрался хорошо известный господин Гельман. Вот уж кого я ожидал увидеть у себя меньше всего.
– Наум Израилевич? – удивился я. – Вас вроде в больницу отвезли… Неужели поправились?
– Пришлось, – признался он. – Деловому человеку нельзя болеть. Особенно, если он хочет остаться на свободе.
В руках у него был парусиновый портфель, с каким сейчас ходила половина Москвы.
– Садитесь, Наум Израилевич, – предложил я.
– Благодарю вас.
Гельман сел напротив меня. Его пальцы нервно барабанили по портфелю, а глаза избегали смотреть в мою сторону. Так ведёт себя нашкодивший человек.
– С чем пожаловали? – продолжил я, внимательно рассматривая нежданного визитёра.
– С деловым разговором, товарищ Быстров.
– Вот как? – хмыкнул я. – И на какую тему вы желаете со мной поговорить?
Наум Израилевич воровато оглянулся, убедившись, что я один в кабинете, положил портфель на столешницу передо мной.
Я продолжил наблюдать за его действиями.
– Я навёл о вас справки, товарищ Быстров. Москва – город большой, но слухи о людях вашего полёта расходятся стремительно. Говорят, вы очень хорошо себя проявили в Рудановске, о вас даже писала центральная пресса. Я, к сожалению, пропустил эту статью в «Правде», но даже если половина из того, что в ней сказано, правда, вы – достойный человек.
– Допустим, – не вдаваясь в детали, сказал я.
– Я понял, что вы всё доводите до конца. И если уж мне довелось к несчастью оказаться у вас на заметке, добром для меня это не закончится. Вы обязательно посадите меня, а я этого, признаюсь вам как на духу, не хочу…
– Вполне понятное человеческое желание, – согласился я, разглядывая собеседника. – Тюрьма – есть тюрьма, ничего хорошего в ней нет. Но, как говорили древние римляне: закон суров, но это закон.
– Да, да… – часто закивал Гельман. – Законы соблюдать нужно. Это долг каждого гражданина.
– Рад видеть, что вы это понимаете, – улыбнулся я.
– Но что скажет закон, если я… как бы это сказать… стану на его сторону что ли? – туманно произнёс Наум Израилевич.
– Зависит от того, что вы понимаете под этим, – с моих губ по-прежнему не сходила улыбка, однако я напряжённо следил за поведением Гельмана, и оно не нравилось мне всё сильнее.
– Дело в том, что по роду моих занятий я был вынужден вращаться в самых разных кругах, и далеко не все из них законопослушны. Скажу больше: я сталкивался с такими людьми, по которым давно плачет верёвка. До сих пор поражаюсь, почему милиция не смогла найти их и не призвала к ответу?! – риторически провозгласил он, вздымая взгляд кверху.
– Другими словами, вы хотите сдать мне некоторых из преступников, чтобы самому избежать уголовной ответственности? – помог ему сформулировать я.
– Вы так это сказали – лучше не придумаешь! – восхитился Наум Израилевич и впервые посмотрел на меня с каким-то сожалением.
– Что ж, – протянул я. – Да, к вам у закона немало вопросов – тут вы правы, но… Если ваша информация будет достаточно ценной, думаю, шансы остаться на свободе у вас высоки.
– Отлично! – вроде обрадованно произнёс он, но уж больно натянутой казалась эта его радость. – Тогда мне есть чего вам предложить.
Наум Израилевич придвинул свой портфель в мою сторону.
– Что здесь? – напряжённо спросил я, стараясь не прикасаться к портфелю.
Я достаточно долго прослужил, чтобы догадаться, что за комедию передо мной ломают. Это здесь она ещё в диковинку и потому инициатор думает, что его затея выгорит, но мы-то давно плавали и многое знаем, чтобы купиться на эту примитивную провокацию.