Москва и Московия

Глава 9. Трудно работать царём

Приход царского струга наделал на корабельном дворе большого переполоха. После того как безупречно сработала причальная команда, все, кто наблюдал происходящее, сначала оторопели, а потом принялись носиться. Хотя некоторые стояли, замерев. Наконец весть донесли до Силы Андреича, который, выйдя на крыльцо, ничего лучшего не придумал, как бухнуться в ноги. Не здесь, на пирсе, а прямо там – на крыльце. Метрах в пятидесяти от того, кого столь восторженно приветствовал.

Тут из кузницы появился вытирающий руки тряпицей Билл с Дальних Вязов и, увидев меня, направился в нашу сторону.

– Это царь, – подсказал кто-то из челяди, пытаясь удержать парня от возможной неучтивости.

– Очень приятно, Царь. Меня зовут Билл. Здрава будь, Софья Джонатановна. Привет, Лиззи. Моё почтение остальной компании, – оглядел он свиту.

Лиза невольно фыркнула, а Пётр залился смехом: похоже, юмор ситуации ему понятен.

– Билл! Царь – это не имя, а профессия, – поспешил вклиниться я. – Пётр Алексеевич как раз сейчас проходит обучение этому ремеслу и уже достиг определённых успехов. Не меньше чем до подмастерья дорос.

– По-английски слово «царь» значит «король», – подсказала Лиза.

– Наследный принц? – Билл принял озадаченный вид. – Ты будешь великим правителем, потому что учиться есть правильно. – Русским он пока овладел не в совершенстве.

– Не наследная принцесса Софья Алексеевна заботится о том, чтобы брат её получил образование, достойное столь протяжённой державы. – А это уже вброс в исполнении Лизаветы для, несомненно, присутствующих в свите засланцев от Нарышкиных и Милославских.

– Да, сестрица проявляет обо мне всяческую заботу, – немедленно включился в спектакль будущий император.

Кажется, фрейлина Уокер оказывает на него благотворное влияние. Только вот не слышу я в голосе Петра особого энтузиазма.

– Билл! Покажи своему новому знакомому царю… ну, о чем там в кузнице стучат. Вась, слупи с государя кафтан. Дим, дежурную тужурку из машинного и фартук, – распорядилась Софи, уже уловившая канву происходящего. – Дядя Сила! Вели подавать обед для гостей дорогих.

Как всегда в напряжённый момент, эта юная леди сработала на опережение, отделяя главное действующее лицо от путающейся под ногами разряженной в пух и прах шушеры.

Команды капитана Корн, как и рекомендации профессора Корн здесь выполняют охотно. Свитские как-то замешкались, и только один прошёл вслед за государем в кузницу. Не помню, старше был Меншиков или ровесник, но этот слишком молодой – точно не Александр Данилович.

– Не перегрей!

– Ровней держи!

– Сгибай, просовывай, добивай! – начало доноситься из распахнутых дверей, чередуясь со звуками ударов.

– А почему фрейлина Уокер не сопровождает Петра Алексеича? – послышался ехидный голос какого-то челядинца.

– Не люблю ковать, – отрезала Лиза.

Свита проследовала в трапезную, двери которой гостеприимно распахнул Сила Андреич. Народ, толпившийся во дворе, расступился, образовав проход.

– Петя с Софьей как кошка с собакой лаются и шипят друг на друга, – тихонько пояснила для меня Рисовальщица. – Но на людях держатся корректно и твердят одно и то же. Вообще-то ему не так уж хочется заниматься скучными государственными делами, больше тянет сделать что-то осязаемое – да хоть бы табуретку. Сдаётся мне, что ему сейчас нужны приключения, новые места, общение с интересными людьми, а то у него в этом Преображенском дворце всё время происходит одно и то же, и словно по заколдованному кругу крутятся повторяющиеся события – маршировка и пальба из пушек. Мне кажется, он просто убегает от этого однообразия то в мастерские, то ко мне.

– А к тебе-то зачем?

– Про Амстердам слушает, про Англию, про Архангельск, который я совсем мало знаю. И про бой в гирле Белого моря, хотя я же тогда просто снаряды в ствол пушки закладывала. Вот и видела одно это жерло да ящик зарядный. Иногда Петя смотрит, как я учусь на гитаре играть.

– Учишься?

– Твоя мама дала мне несколько уроков и показала упражнения.

После этих Лизиных слов Сонька обрадовалась:

– Консуэллка не раньше чем завтра в Архангельск уходит с харчами для шхуны. Соберёмся вечерком, пощиплем струны.

– На карбасе моторном уходит?

– На чём же ещё? За квашеной капустой приходила и за зелёной гречкой, – вспомнил я. – Может, ещё у местных бруснику отыскала или клюкву. Я её сегодня не видела. – Тут вклинилась Сонька: – Так царь на шхуне кататься едет?

– Ну да. Как раз к началу навигации хочет угадать.

– До Амстердама пойдёт? Или сделает кружок по морю и обратно воротится?

– Собирался по морю с тобой, Софья Джонатановна, до Соловков проехать на «Энтони». А теперь уже и не знаю.

– В чинах мы равных, Лиз, давай по именам и без величаний. Ты фрейлина, и я фрейлина. А чего ты не знаешь?

– Ой, Сонь! Бояре-то царевне ещё четырёх фрейлин навязали. Как нетрудно догадаться, две из партии Милославских и две – из группировки Нарышкиных. Софья Алексеевна не знает, чем их занять. Так я подсказала организовать из них Бабский приказ и личную переписку самодержицы в порядке хранить – послания от неё Петру и обратно. То есть как приставили их для надзора, так пущай и надзирают. Петрушины-то письма я сочиняю, так что там всё по плану. А от неё к нему они под диктовку пишут да потом перебеливают. Но настоящие вопросы я на словах передаю. То есть полк потешный до тысячи человек комплектуют, мушкеты им самые лучшие и прочая амуниция. Учения лодочные на это лето спланированы.

– Не поняла, – врубился в этот щебет я. – Пётр и Софья заодно или как кошка с собакой?

– Притираются. И искрят. Петруша вылазку к Азову тайком от неё планирует. Он думает, что тайком, а она споспешествует, делая вид, что потакает капризам юнца. Так сможешь ты его войско быстро доставить от Преображенского до Азова?

– Готовимся, – улыбнулась Софи.