Княжий Сын. Отцовские земли

Отразив очередной удар, я поднырнул под вражеский клинок, перехватил меч обеими руками и дважды долбанул навершием прямо в рот. Наружу посыпалась крошка из зубов, хлынула кровь, враг закричал от боли, отшатнулся, но бежать было некуда. Защищать он себя оказался не способен, и я пробил мечом кольчугу на его груди.

Дружинник, который оказался в башне со мной, и который так ловко выдернул копье у врага, пропустил удар по шее. Во все стороны брызнула кровь, он схватился за рану, зажав ее левой рукой, а правую с мечом выбросил вперед и нанизал на клинок врага. Это было последнее, что он сделал, потому что кто-то сверху догадался метнуть тяжелое копье. Оно пробило воину бок, и он рухнул на пол башни.

Последний из оставшихся в живых защитников, что был не на лестнице, бросился на меня. Я встретил его прямым ударом щита, тут же рубанул понизу и смог подрубить ему одну ногу. Он свалился на колено, кое-как отразил мой следующий удар, попытался атаковать в ответ, но я отбил его клинок в сторону и одним резким движением отрубил ему кисть руки. А потом и добил.

В башню ворвались мои воины, часть их них прошла насквозь, чтобы ударить в спины тем, кто дрался с другой стороны. Пятеро остались внизу, сверху в нас продолжали бить копьями, но мы пока что успешно уклонялись и отбивали атаки.

Драться на лестницах мне до сих пор не приходилось. Да, на тренировках мы учились и этому, отрабатывали и нападение, и оборону, но так, чтобы насмерть, мне до сих пор не приходилось. Копий у наших воинов с собой не было, потому что все предполагали, что в тесноте драться ими не получится. А вот у тех, кто залез на лестницу они как раз были. Неужели прямо здесь, в башне лежали на случай, если мы прорвемся?

Один из дружинников резко махнул рукой, метнув нож. Самый ближний из врагов покатился вниз, ножик вошел ему прямо в незащищенное горло. Я тут же убрал меч обратно в ножны, перекинул рукоять щита не предплечье и наклонился, чтобы подхватить его копье. Кто-то из моих дружинников тоже попытался взять его, но как только мои пальцы легли на отполированное древко, отпустил. Видимо, понял, что князь сам действовать желает. Я перехватил оружие поудобнее, сделал шаг и ударил копьем снизу-вверх, под кольчужную юбку следующего.

Он отбил мой удар и тут же попытался уколоть меня в ответ. Я уклонился, а потом, что было сил, долбанул его по ноге. Удар получился удачный, нога копейщика подогнулась, он не удержал равновесия и покатился вниз. Мне даже пришлось сместиться в сторону, чтобы он не сбил меня с ног.

Добивать его даже не понадобилось, бедолага попросту сломал шею. Крутая лестница, что с этим поделать, с каждым может такое случиться. Один из воинов тут же подхватил его копье и пошел наверх, не дожидаясь, пока это сделаю я. Видимо, все-таки решил, что не стоит подвергать мою жизнь опасности.

Я пожалел, что у нас с собой не было самострелов. Да, тащить еще и их было бы тяжело, но с дальнобойным оружием мы уже давно перебили бы всех защитников башни. Впрочем, делать было нечего, нужно было драться дальше.

Наклонившись над первым из убитых копейщиков, я выдернул из его горла нож. Он был достаточно легкий и похож на рыбку: рукоятка у него была тонкая, зато лезвие наоборот утолщалось к концу. Метать ножи Игнат меня учил, но в этом искусстве я почти не упражнялся с тех пор, как покинул Васильевское село. Да и остальные мои воины особо им не владели, а вот в дружинах, которые примкнули ко мне позже, умельцы явно имелись…

Впрочем, кое-как метнуть нож я все-таки мог, что и сделал прямо сейчас. Следующий из оборонявших лестницу копейщиков сумел уклониться от ножа, зато проворонил удар, получил наконечник копья в живот и повалился вниз. С лестницы он, правда, не скатился, так и оставшись лежать наверху, но моего дружинника это не спасло: копье застряло. Следующий из защитников шагнул вперед и уколол его в грудь. Будь на воине такой же доспех, как на мне, ничего бы не случилось, но на нем была только легкая кольчуга. Он повалился на только что убитого им врага, так и не успев освободить оружие.

Таким образом на лестнице лежало уже два трупа, и чтобы перебраться через них нужно было обладать большой ловкостью. Кто-то из-за моей спины снова бросил метательный нож, противник прикрылся локтем и лезвие взрезало ему поддоспешник на предплечье, но больше никакого урона не причинило.

Я решительно полез вверх по лестнице, выставив перед собой копье. Выбросил его вперед, пытаясь нанизать врага на наконечник, но тот отбил его в сторону и попытался ударить сам. На этот раз и я отбил его, а потом резко махнул, снова пытаясь подбить противнику ноги. Тот заблокировал удар подтоком, снова выбросил свое оружие вперед, но я увернулся, совсем немного разминувшись с острым наконечником.

Снизу снова прилетел метательный нож, но и на этот раз защитник башни сумел увернуться, правда не до конца: нож разрезал ему ухо. Копейщик закричал то ли от боли, то ли от ярости, выбросить вперед копье, и тут я попытался проделать то, что сделал мой воин чуть раньше: схватился за древко и, что было сил, дернул на себя.

Это сработало, парень потерял равновесие, выпустил копье из рук и рухнул вниз, прямо на лежавшие на лестнице трупы. Я, не теряя времени зря, долбанул ему по голове древком, после чего он затих.

Еще один из моих воинов подхватил копье и побежал вверх по лестнице. Через валяющиеся на ней тела он перескочил, меня, правда, не задел, потому что я вовремя успел посторониться. Последний из оставшихся в живых защитников башни попытался ударить его копьем, но тот отбил его в сторону и тут же нанизал врага на острие. Путь наверх, к лучникам, был открыт.

Я бросил копье на пол, снова выхватил меч, скинул щит на руку, и мы вместе выбежали на площадку, на которой и располагались стрелки. Их было немного, всего шестеро, но первый же из них развернулся и пустил стрелу в моего дружинника, что выскочил наружу первым. Похоже, что на ней был бронебойный наконечник, потому что стрела вошла в грудь моего воина примерно до середины древка.

Впрочем, и самому стрелку не повезло, потому что дружинник на последнем издыхании сделал несколько шагов вперед и ударил врага копьем в грудь. И только после этого упал, согнувшись пополам.

Яркий солнечный свет после полумрака башни показался слепящим. Лучников осталось пятеро, все они были одеты в легкие кожаные куртки с нашитыми кое-где металлическими бляхами. Ну да, это ведь лучники, они непосредственно в бой не идут, а, значит, и тяжелые кольчуги им без надобности.

Один тут же попытался выстрелить в меня, но я вскинул щит, и стрела попала в него. Она прошла дерево насквозь, и я увидел на наконечнике странные желобки. Неужели они используют отравленные стрелы? Это плохо, причем маленькие раны и царапины в данном случае даже хуже, чем большие. При большой ране будет кровотечение, которое может вымыть яд, а если стрела тебя просто оцарапала…

Я выбросил руку с мечом влево и самым кончиком чиркнул по горлу лучника. Из раны тут же полилась кровь, он схватился за шею и упал. Второй попытался заблокировать мой удар, подставив под него лук, но мой меч легко перерубил его и даже достал до плоти, оставив на лице лучника широкую рубленую рану. Впрочем, переживать о загубленной красоте ему было нечего, потому что вторым ударом я добил его.

Остальные побросали луки и похватались за мечи, которыми были вооружены. Первый, видимо, самый смелый, рванулся ко мне, махнул мечом. Я отбил его клинок в сторону, резанул по боку, перехватил меч обратным хватом обеими руками и вогнал ему в грудь. Выдернул, отбил удар второго из лучников, отмахнул в сторону его меч, развалил ударом его бедро надвое и тут же добавил по голове навершием, от чего он упал.

Отбил в сторону следующий удар, махнул мечом и отрубил третьему лучнику руку вместе с зажатым в ней оружием. Тот закричал, отшатнулся назад, прижимая к груди покалеченную конечность, но следующим ударом я укоротил его ровно на голову. В небо ударил фонтан крови и еще одно тело присоединилось к уже лежавшим на земле.

- Сдавайся, - крикнул я последнему. - Будешь жить, обещаю!

Но лучник не воспринял голос разума, вскинул меч и бросился на меня. Махнул клинком один раз, второй, но от первого удара я увернулся, а второй принял на щит и тут же рубанул в ответ. Кожаная куртка почти не остановила моего клинка, послышался громкий хруст и парня перекосило на одну сторону, а его правая рука повисла плетью.

Вторым ударом я вогнал клинок ему в грудь, провернул и выдернул. Последний из лучников упал на деревянную поверхность площадки.

Когда все закончилось, я понял, что стычка заняла совсем немного времени. Мои дружинники только появились из проема, видимо, растаскивали трупы. Увидев, что со мной все хорошо, первый же из них развернулся, крикнул что-то, и они ушли обратно. Ну да, чего нам всем на башне торчать, надо же драться с теми, кто стены защищает.

Я запрыгнул к флагштоку, двумя резкими ударами перерубил веревки, крепившие к нему знамя. Ветер подхватил тряпку и понес ее прочь, куда-то вниз, на противоположную сторону крепостной стены.

И только теперь до меня дошло, что мы взяли башню. Причем не просто башню, а башню орловской крепости. Той самой, которая до сих пор считалась неприступной.

Отсюда открывался хороший вид на всю закатную часть крепости. Я подошел к самому краю, предусмотрительно не высовываясь из-за зубцов, и стал смотреть, что там происходит.

И увидел, что и над соседней башней уже нет знамени. Значит, и ее взяли. Между моей и соседней башнями уже никого не было, только трупы валялись, но сейчас ведь не разберешь кто чей. Так или иначе, мертвых тел здесь было много, и схватка дорого обошлась и нам, и защитникам.

С противоположной стороны, там, где мы наступали, еще дрались у самого входа в башню. Стрелки с осадной башни помогали им, чем могли, но почти все защитники попрятались внутрь и изо всех сил огрызались. По-прежнему звенела сталь о сталь.

Но тут мое внимание привлек княжий терем, верхушка которого торчала из-за стен детинца. Здание это было большое и очень хорошо защищенное, каменное, рассчитанное на то, чтобы биться и внутри. И над ним раньше реял стяг, такой большой, что его было видно с любой части города, откуда можно было увидеть саму крепость.

А сейчас его не было. И это могло означать только одно: брат Леонид и его монахи справились с возложенной на них задачей, пробрались в город через тайный ход и взяли детинец.

Орел можно было считать нашим.

Что происходило на противоположной стене, я не видел, зато заметил мельтешение на башнях. Значит, их пока еще не взяли. Но ничего, теперь возьмем, никуда они не денутся. Путь в город для нас открыт, а спрятаться в детинце защитники города не смогут. Да и немного их совсем должно остаться.

А как поступил бы я на их месте? Да отдал бы нам город и отступил в детинец. Мы ведь не смогли бы подвести осадные башни к стенам, да и чтобы построить камнеметы или еще что-то такое, нам пришлось бы разбирать дома. А на это много времени ушло бы, так что помощь точно подошла б.

А теперь уже не подойдет. А даже если и подойдет, ты у нас есть надежные стены, за которыми мы можем укрыться. Да и запасы наверняка в Орле тоже есть, пусть и порядком подъеденные осажденными.