Княжий Сын. Отцовские земли

- Если тебе хочется верить в это, верь, - ответила она и вдруг, смягчившимся тоном добавила. - У меня есть кое-что для тебя. Ты ведь знаешь, что мой муж и остальные бояре подделали жалованные грамоты на наместничество. Думаю, вы искали эти грамоты, верно? Не зря же твои люди перерыли всю сокровищницу и библиотеку прежде чем оставили меня в покое.

- Так, - кивнул я.

- И ничего вы не нашли, потому что не знали, где искать. Я готова отдать тебе эту жалованную грамоту, если ты пообещаешь, что не станешь отнимать у меня поместье, и дашь мне спокойно дожить в нем остаток жизни. Ты понимаешь, что мне осталось недолго, и что я уже слишком стара для того, чтобы произвести на свет наследника. Так что это поместье ты все равно получишь. И уверена, что в более спокойное время ты сможешь распорядиться им с гораздо большей пользой, чем сейчас. Тогда ведь и видно будет, кто из бояр больше заслуживает места. Да и ты сможешь произвести кого-нибудь полезного тебе в бояре.

Я задумался. С одной стороны, она вроде бы пыталась добиться для себя спокойной жизни. Понятное дело, что в Союзе Торговых Городов, да еще и без денег, ничего хорошего ее не ждет. А в своем поместье она будет для меня не опасна. К тому же она всего лишь женщина, и редко когда бывает такое, что женщина может вести за собой войско. Если, конечно, не помянуть Анастасию, но у ее отряда всегда были специфические задачи, да и киевские наемники ее в большинстве своем не любили.

С другой стороны, Маруська, ее прислуга, предупредила меня, что все не так просто, и что боярыня Ксения что-то задумала. Что же это может быть?

Хотя, все равно можно согласиться для виду. Если все будет нормально, то действительно, как война закончится, отправлю ее в поместье. Пусть доживает свой век в относительном спокойствии.

- Хорошо, - кивнул я. - Я согласен.

- И ты даешь мне свое слово в том, что я смогу спокойно отправиться в свое поместье?

- Да. Как только война закончится, и ты, боярыня Ксения, перестанешь представлять для меня опасность, ты поедешь в свое поместье и будешь жить там. Под присмотром моего человека, но он не будет лезть в твои дела, и управлять деревней и селянами ты сможешь так, как захочешь.

- И смогу получать с них весь доход?

- Весь доход, кроме положенных князю налогов, - уточнил я.

- Я тебе верю, Олег, - проговорила боярыня Ксения и добавила. - Князь Олег.

Она встала с кровати, обошла ее и подошла к прикроватной тумбе, на которой лежала большая шкатулка. В ней были ее украшения, но мои люди все забрали и перенесли в сокровищницу. Ну да, а куда деваться, деньги-то нам нужны, а там все скопленное за годы боярства и наместничества, едва ли не на несколько тысяч рублей. Если, конечно, это все выгодно продать, что тоже будет не так уж и просто.

Я уже догадался, что в шкатулке с украшениями было второе дно. Хитро на самом деле, вор заберет только украшения, а вглубь не полезет. Если что-то случится, пожар там или нашествие врагов, то спасать ее будут в первую очередь. А, значит, и поддельная жалованная грамота уцелеет. Да, такое решение было вполне себе в духе наместника, достаточно мудро для него.

Я подошел ближе, наместница открыла шкатулку, нажала на что-то и ложное дно откинулось. Но лежала в ней вовсе не грамота.

Мне чудом удалось увернуться от выпада наместницы. В руках у нее был небольшой кинжал. Но почему она не достала его сразу, почему не попыталась зарезать еще когда я только вошел в комнату? Видимо, рассчитывала на то, что после разговора я потеряю бдительность. Да, правду Маруська говорила, страшная она женщина, а прислугу мне только благодарить остается.

Оружия при мне, естественно, не было, не стану же я надевать воинский пояс прямо поверх нарядной рубахи. Да и не рассчитывал я, что мне придется драться, все ведь вокруг спокойно, часть войска в городе, часть за городом, дозоры тоже расставлены и нападения не ожидалось.

Боярыня Ксения шагнула в мою сторону и махнула ножом перед собой крест-накрест. Я отшатнулся назад один раз, второй, рванулся вперед, попытавшись перехватить ее руку, но та, с удивительным для своего возраста проворством сместилась в сторону. Я тут же развернулся, а она снова бросилась на меня, пытаясь резануть меня по горлу.

Хорошо, что мы с Игнатом, да и позже, тренировались биться не только на мечах, но и на ножах. Полезное это искусство, ничего не скажешь, как знали. Правда самому мне достать засапожник из-за голенища не хватало времени. Конечно, комната была достаточно просторной, и я мог попытаться попросту отбежать, чтобы выхватить оружия. А то наружу, за дверь, закрыв ее за собой.

Но как же нелепо это будет выглядеть: великого князя повергает в бегство пожилая женщина с одним ножом. И что про меня тогда будут рассказывать? Да ничего хорошего, только смеяться начнут.

Боярыня Ксения с перекошенным от злобы лицом снова бросилась на меня, а мне оставалось только уклоняться. Но мне все-таки удалось перехватить ее руку. Тогда я выкрутил ее, завернул ей за спину и выхватил из ее руки оружие.

Одним движением я бросил боярыню Ксению на кровать в надежде, что она успокоится. Но нет, она снова бросилась на меня, маша руками и, похоже, с твердым намерением расцарапать мне лицо.

Тогда я ударил ее ногой, она опрокинулась на пол, ударилась головой и затихла. То ли сломала шею, то ли просто потеряла сознание. Оставалось надеяться на второе.

Я посмотрел на нож в своей руке. Размерами он чуть превосходил мой засапожник, но был гораздо меньше, чем боевой, которым я пользовался. Рукоятка его оказалась сделана из серебра и была украшена разноцветными камнями. Видимо, наместник подарил своей жене это оружие как раз на такой случай.

Я наклонился и пощупал биение жилки на шее. Его не было. Я только что убил жену наместника…

И почему я не позвал стражников, что стояли снаружи? Они бы ее зарубили просто, вот и все. А то и набросились бы вдвоем, обезоружили бы, они-то в доспехах, и им этот ножик нипочем. Меня в рубахе она могла порезать, но ни пластинчатый доспех, ни кольчугу им не пробить.

Первым же порывом было бросить нож в сторону, но я решил этого не делать, чтобы не поднимать лишнего шума. Только вот что делать с трупом? Рассказать всем о том, что я убил ее, или похоронить ее тайно, вынести из терема, скажем, в ковре?

А что, если сделать вид, будто она сама покончила с собой? Если рассказать об этом, то поверят, да и проверять никто не будет. Нанести несколько порезов ей на руку, будто она вскрыла себе вены? Да, это будет ложью, но, похоже, что пришло время осваивать и это оружие. Да, крови будет немного, потому что сердце уже остановилось, но хоть что-то да вытечет.

Когда человек воюет за правду и ограничивает себя одной лишь правдой, он становится уязвим. Все потому, что ложь можно придумать любую. Правда же бывает только одна.

Я подошел к двери, накинул на нее крючок, чтобы никто не вошел в самый неподходящий момент, и приступил к делу.