В тени Алтополиса
- Автор: Артем Углов
- Жанр: Альтернативная история
Читать книгу "В тени Алтополиса"
Глава 6. Исполнитель желаний.
Из темноты меня вытащила пульсирующая боль. Настолько сильная, что казалось, расколется черепушка. А потом пришла запоздалая мысль – собрать все книги, что принес Лукич, развести костер на заднем дворе и бросить их в жаркое пламя, одну за другой. Я даже знал, какая последует первой – о приключениях заокеанского мальчишки и дружка его беспризорника. Сокровища они нашли, как же… Права была бабушка Лизавета, когда говорила об опасности чтения художественной литературы. Нет в ней ничего полезного, сплошное надувательство. Талантливое, спору нет, но вранье. Этак начитавшись и самому захочется испытать нечто подобное. Ты только нос свой начни совать куда не следует. Я вот попробовал - сунул и получил по башке. Хорошо хоть живой остался… пока живой.
- Что с пацаном? – долетел до ушей незнакомый голос: резкий и неприятный, словно гвоздем по стеклу царапнули.
Вместо ответа чужие пальцы приподняли мои веки: сначала одно, потом другое. Яркий свет заставил поморщиться.
- Не дергайтесь, молодой человек, - произнес второй голос, – я врач и не собираюсь причинять вам вреда.
- А он вам? – все никак не мог успокоится первый. – Я бы на вашем месте проявил осторожность. Подлец хоть и мелкий, но до чего зубастый.
- Будет вам, Николай Ильич, панику разводить. Это обыкновенный мальчишка с вполне естественными реакциями. Вспомните себя в его возрасте.
- Обыкновенный – ха! - названный Николаем Ильичом, рассмеялся. До того скрипуче и резко, что мне вновь почудилось острие гвоздя на стекле. – Где вы такого увидели? Обыкновенным детям положено проявлять уважение к старшим. Не перечить, не огрызаться, и уж тем более не кусать. А этот… кидается на людей диким зверем, да еще и шлындает в неположенных местах. Может он слухач третьего отделения, а? Те любят шваль подзаборную в качестве осведомителей нанимать.
- Угомонись уже, - произнес доктор столь тихо, что даже я расслышал с трудом.
- Простите?
- Я говорю, пациент пришел в себя. Помогите поднять.
- Ну уж нет, я к этому зверёнышу больше не приближусь.
Доктор вздохнул, аккуратно взял меня за плечо, и я почувствовал, как мир вокруг закружился: до тошноты, до бурой массы, исторгнувшейся изо рта прямо на чистую плитку пола.
«Эх, зря мороженку покупал», - подумалось с сожалением. А потом меня снова скрутило и рвало до тех пор, пока не пошла горькая желчь.
Когда все закончилось, рука доктора протянула платок. Крепкая, жилистая – сразу видно, что силы есть не только скальпель держать, но и чего потяжелее.
На заднем плане хмыкнул Николай Ильич, что и говорить, неприятный тип. Я успел хорошенечко его разглядеть, пока вытирал губы. С надменным выражением лица и до болезненности бледной кожей. На впалых щеках темнела редкая щетина, как у молодого студента. Хотя на юношу Николай Ильич не тянул, скорее уж на молодящегося франта, обильно пользующегося косметикой.
В отличии от напарника, доктор возраста своего не скрывал. Выглядел на все сорок с положенной проседью в аккуратной бородке. Столь же аккуратно были подстрижены и брови, а вот прическа оказалась в беспорядке, словно доктор в глубокой задумчивости трепал шевелюру, да так и оставил: частью всклокоченной, частью налипшей на вспотевший лоб.
Я еще раз оглядел присутствующих. Не тянули те на сектантов, скорее уж на городских обывателей, надумавших пропустить рюмочку другую и по такому случаю заглянувших в бар. Неужели померещилось то бормотание? А свет горящих свечей?
До чего же башка раскалывается, мочи нет… Я попытался коснуться саднящего затылка и наткнулся на что-то мокрое и холодное.
- Не переживайте, молодой человек, - улыбнулся доктор, – у вас легкое сотрясение. Рекомендуется постельный режим и много пития. Холодные компрессы строго обязательны. Никаких просмотров телевизора, чтения книг или громкой музыки. Соблюдайте оные условия и до свадьбы заживет.
- Свадьбы, вы серьезно? – снова хмыкнул Николай Ильич. – Таким лучше не размножаться.
Лицо доктора мигом посуровело.
- Ваше замечание неуместно. Впредь попрошу избавить меня…
- Будет вам, Аполлинарий Андреевич. Будет раздражаться по пустякам, - попытался успокоить собеседника молодящийся франт. – Вам не хуже моего известно, что из гнилого семени не прорастет прекрасный побег. Из детей чернорабочих и батраков, зачатых в пьяном угаре, взращенных в среде отбросов, ими же и воспитанных. Зачастую не обученных простейшим нормам поведения, я уже не говорю про грамотность. Маугли в джунглях и тот большей социализацией отличался чем этот, прости господи, человек.
У Аполлинария Андреевича было что возразить. Это читалось по его лицу: по залегшей меж бровей складке, по дрогнувшим губам. Он бы непременно это сделал, но тут открылась ведущая в зал дверь и на пороге возникла фигура высокого мужчины.
- Товарищи, я же просил без имен, - укорил он присутствующих, - конспирация в нашем деле поставлена не для галочки или забыли ради каких вещей собрались?
- Молчу-молчу, - Николай Ильич для пуще убедительности приложил палец к губам, но хватило его ненадолго. - Я так понимаю, присутствующие разошлись?
- После инцидента я счел за лучшее распустить собрание.
- А как же выборы в подкомитет? Неужели опять перенесены? Жаль, очень жаль… Столько работы проделано, и все в пустую из-за какого-то уличного мальчишки… Позвольте спросить, что мы будем с ним делать?
- Для начала поговорим.
- Князь, вы это серьезно? – высокий господин нахмурился, и франт тут же вынужден был поправиться: - ах, прошу прощение, товарищ Ортега. Я не ослышался, вы собираетесь вести беседы вот с этим? Может и чаем изволите угостить вместо допроса?
Николай Ильич продолжил говорить, а я как завороженный всматривался в застывшую в дверном проеме фигуру. Неужели это тот самый Ортега, которого обнаружил раненным на заднем дворе? Он это! Такого сложно не признать: с благородными чертами лица и соответствующей осанкой. Холеная кисть опиралась на навершие трости. Это стало особенно заметно, когда он приблизился к нам, прихрамывая на левую ногу.
- Нет, я решительно отказываюсь понимать, - продолжил кипятиться Николай Ильич. – Это ваше решение… неужели не понимаете, что перед нами осведомитель? И даже если сейчас на них не работает, то после случившегося обязательно побежит и донесет. За копеечку, за грошик заложит.
- Под мою ответственность, - холодно заметил Ортега. Прозвучавшее заявление не убедило заносчивого франта, наоборот, распалило еще больше.
- Под нашу, уважаемый князь – под нашу! Или забыли, что я тоже замешан в делах? Этот щенок всё видел и в случае чего сможет описать… меня, вас, доктора.
- И что же вы предлагаете – убить? Тогда будьте любезны - вот оружие.
Николай Ильич часто задышал. Бросил взгляд сначала на Ортегу, потом на протянутый им пистолет.
- Ну знаете, - наконец произнес он и, развернувшись, зашагал к выходу. Эффектного отступления не получилось: мокрая плитка издала противный скрежет под туфлями. Молодящийся франт заскользил, но все же умудрился устоять, схватившись рукой за стенку. Грязно выругался и только после этого покинул коридор.
- Зря вы так с ним, - заметил доктор, - товарищ Гарсиа человек обидчивый, не забудет.
Князь на это ничего не ответил. Привычным движением спрятал пистолет в кобуру и посмотрел на меня. Неужели признал? Вон как дрогнула левая бровь на до того спокойном лице.
- Как тебя зовут?
- Лёшкой кличут, - возьми да и ляпни я правду. Видать от растерянности.
- Алексей стало быть… Меня можешь называть товарищем Ортегой, ну или просто Ортегой, если слово товарищ вызывает неудобства.
А он ведь и вправду, князь. И дело тут не только в породистой внешности или умении держаться на людях. Последнему можно обучиться в институтах, а вот поясной ремень с кобурой… Открытое ношение огнестрельного оружия дозволялось только по специальному разрешению: аристократам, отставным военным высокого рангу и жандармским чинам. Последним тоже не всем, иначе лиха не оберешься. Уж больно скоры те были на расправу. Могли подозреваемого дубинками до смерти забить, что уж говорить, если в их распоряжении пистолет окажется.
- Нам есть о чем поговорить, Алексей… Предлагаю сделать это в более подходящей обстановке.
Доктор помог подняться, и я проследовал за князем, где по стеночке, а где опираясь на руку все того же доктора. Сбежать мыслей не возникало, уж слишком кружилась голова, да и ноги были словно ватными.
- Прошу, - товарищ Ортега кивнул на небольшой столик по центру. Сервирован тот был скромно: две чашки с чайником, одинокая вазочка с пирожными и набор разноцветных салфеток.
Приглушенный свет скрывал большую часть залы. Я попытался отыскать барную стойку с висящей над ней кабаньей головой. Но сколько не крутил шеей, сколько не щурился, так и не смог разглядеть легендарный трофей. Может наврал Гринька, с него станется.
Канделябров здесь не было, как не было и свечей. Весь свет исходил от расположенных по периметру электрических ламп, горящих не слишком сильно, от того и царил вокруг полумрак.
- Ты ешь, не стесняйся, - предложил князь.
Я глянул на пропитанные жирным кремом пирожные, и комок тошноты вновь подкатил к горлу. Кажись впервые в жизни замутило от сладкого. И ведь завтра буду жалеть, когда еще доведется попробовать десерту из «Трех медведей».
Если с пирожными не заладилось, то чай напротив, пришелся по душе – ароматный, со вкусом мяты. Я схватился за чашку двумя руками и мигом осушил. А чего там пить, чашка-то маленькая. Князь и вовсе взялся двумя пальцами, сделал аккуратный глоточек и вернул обратно на блюдце.
- Догадываешься, кто мы? – спросил он, когда пауза затянулась и я от нетерпения принялся елозить на стуле. Страха как такового не было. Фигура князя внушала некоторое успокоение, чай не перед атаманом Малажским ответ держу, а перед человеком культурным и вежливым. С таким проще договариваться, потому решил не юлить, ответив прямо:
- Социалисты.
- Какие социалисты?
- А разве они разные бывают?
- Разумеется, - князь изобразил легкую улыбку. - Есть эсдеки, придерживающиеся марксистских учений, есть эсеры, опирающиеся на идеологию народничества, известную в мире как социализм с русской душой. А еще существуют разного рода революционные течения, причисляющие себя к социалистическим, хотя выбранные ими методы борьбы… как бы помягче сказать, вызывают вопросы.
- Народовольцы, - повторил я неоднократно слышанное слово. В народе их еще называли бесноватыми. Именно они убили царя Александра «Освободителя», и едва не отправили на тот свет Константина Первого «Остомысла». Самая страшная террористическая организация в стране. Ею детей малых с пеленок пугали наравне с бабайками и прочей нечестью, потому как к цели своей шли напрямки, не считаясь жертвами среди простых граждан.
- Верно, народовольцы, - князь согласно кивнул. - Существует большое количество революционных организаций и «Народная воля» самая известная из них. Есть еще «Боевое Звено» крайне левых эсеров, их еще по старинке «Максималистами» называют, и «Черное братство». Последних не путай с черносотенцами, они к ним никакого отношения не имеют.