Капитали$т: Часть 1. 1987

Глава 21

В один прекрасный день к нам в видеозал перед сеансом заявился знакомый нам неформал Петрович с каким-то волосатым и бородатым парнем лет восемнадцати.

— Здорово, пацаны! — радостно приветствовал он нас. — Ну ни фига себе, у вас тут хозяйство! Про ваш видеозал уже весь город знает. Че, как, нормально дела идут, футболками больше не барыжите?

— С футболками завязали, — сказал я. — Сейчас мы несем культуру в массы. Демонстрируем кинозрителю лучшие образцы... Ну вы поняли?

Неформалы заржали.

— «Эммануэль», небось, народу заряжаете?

— Нет, Петрович, — строго сказал я. — Никаких Эммануэлей. У нас все прилично.

Петрович почесал пышную шевелюру.

— Мы к вам вообще по этому делу.

— По какому? — не понял я.

— Ну вот, как ты говоришь — нести культуру в народ.

— Вот это, — Петрович кивнул на своего бородатого спутника, — Андрюха. Лес кличут.

Мы церемонно раскланялись.

— И мы че пришли... У Андрюхи — шикарнейшая коллекция записей. Лучшая в городе. Полтыщи кассет, можешь себе представить?

— Так... — сказал я выжидательно, почувствовав, что дело пахнет внезапной выгодой.

— У него половина записей —хэви металл. Так там вообще все, что можно найти. Но есть и куча попсы импортной — «Модерн толкинг», «Европа», Мадонна, «Пет Шоп Бойс» — все на свете. Наша звукозапись в Доме быта — нервно курит бамбук! Плюс, все новинки Андрюхе брательник двоюродный из самой Москвы загоняет, как только там появляется.

— И чего вы хотите? — спросил я, в принципе, понимая, чего они хотят.

— Хотим свою звукозапись замутить, — сказал Петрович и глаза его загорелись. — А чего? Приятное с полезным. Сейчас бабки все делают. Дело-то сто пудов выгодное!

— А че в Дом быта не пошли в звукозапись, не предложили свои услуги? — поинтересовался я.

— Ходили, — мрачно сказал Андрюха Лес. — Там такой урод сидит. Сходу нас послал, говорит, что не нуждается и у него нормально все. Конченый какой-то.

— У вас же видеозал только по вечерам работает, — сказал Петрович. — А днем можно вполне музыкой заниматься. У Андрюхи все кассеты — первые копии, народ пойдет толпой, только табличку повесить — «Звукозапись».

— Разумно, — сказал я задумчиво. — А сами чего не хотите заняться?

— А как? — развел руками Петрович. — Это надо по-любому в какую-то контору влезать. А с нами никто и разговаривать не захочет...

— Волосатые, бородатые... — протянул я задумчиво.

— Ага, — сказал Андрей весело. — Один у нас вообще поинтересовался, не наркоманы ли мы?

— А вы че сказали? — улыбнулся я.

— Мы больше по синьке! — заявил Петрович.

— Ладно, — сказал я, — теперь давайте серьезно. — Бизнес-план у вас есть какой-то? Как работать предполагаете?

— Плана у нас нет, — сказал Петрович с деланной грустью. — Ни бизнес, ни обычного. Мы ж таки не наркоманы! А работать, дружище, мы предполагаем ударно! По трояку за сторону «МК-шки», а если импортная кассета — то пятера. У вас тут вокруг ДК три школы — все комсомольцы прибегут «Айрон Мэйден» записывать. Вообще — вот. — Петрович достал из потертого портфеля тетрадь. — Смотри сам!

Я полистал тетрадь. Там каллиграфическим почерком были записаны названия групп и альбомов и фамилии исполнителей. Некоторые группы, которые я знал по одной-двум песням были представлены полными собраниями дисков.

— Круто? — с гордостью спросил Петрович.

— Впечатляет, — согласился я. — Теперь давай по аппаратуре... Чего у вас есть?

— А по аппаратуре не густо, — сказал печально Петрович. — У Андрюхи вот «Маяк-215», новый, пишущий. И больше нет ни хрена. Надо бы еще пару аппаратов, для верности, чтобы весь возможный спрос удовлетворить.

Так, подумал я. Придется для общего дела пожертвовать свой личный двухкассетный «Шарп». И у Витька целый музыкальный центр немецкий имеется, тоже внесет свою лепту.

— Заказы принимать-выдавать и писать вы будете?

— Мы, — подтвердил Петрович. — Нам сейчас делать нечего. Я сутки через двое курьером. Андрюха на овощебазе числится, грузчиком, по блату пристроился, целый день свободен.

— А прибыль как будем ломать? — задал я главный вопрос.

— По справедливости! — заверили меня неформалы. — Пополам. Даже если десять кассет в день писать — минимум шестьдесят рублей, нам и вам по тридцатке. А я сто пудов уверен. Что будет больше десятка выходить.

— Все понял, — сказал я. — Давайте я с пацанами поговорю, если они не возражают, то замутим звукозапись. Лично мне эта тема нравится. Аппаратуру дополнительную найдем, не проблема. Думаю, будем работать.

Мы пожали руки и расстались, вполне довольные друг другом.

Партнеры выразили полное согласие участвовать в предложенном проекте.

— Нормально! — радовался Витя. — Из ничего, на пустом месте тридцатка в день — минимум! Вот это я понимаю!

— Нужно еще чтобы тема взлетела, — сказал я осторожно.

Но Витя весь пылал оптимизмом.

— Взлетит, ясный перец! Я в эту звукозапись в Доме быта столько бабла перетягал! Пару сотен, если за все время посчитать — не меньше! А теперь конкурировать будем.

— Еще нужно Васильича в курс поставить, — сказал я. Получить хотя бы формальное согласие руководства ДК было необходимо.

Васильич удовлетворился двумя дополнительными поллитрами и твердым обещанием, что все будет тихо и спокойно.

— Где кино, там и музыка, — объяснил ему я. — Расширяем просветительную работу...

— Среди трудящихся масс, — ехидно подсказал Валерик.

— Ну... расширяйте, — согласился мучимый бесконечным похмельем Васильич. — Только, если что — мое дело сторона. Сами понимаете.

Мы заверили владыку ДК, что понимаем все.

А мне в голову пришла еще одна бизнес-комбинация. Как и все прочие товары, магнитофонные кассеты в славном восемьдесят седьмом году в свободной продаже отсутствовали — были в дефиците. На барахолке у наших коллег обычная шестидесятиминутная кассета «МК-60» или «МК-шка», как мы ее нежно называли, продавалась рублей за семь-восемь, при стоимости в госторговле — четыре рубля. Импортные кассеты — «Sony», «TDK» или «BASF» стоили сильно дороже — рублей двадцать-двадцать пять. Очевидно, что при работе звукозаписи спрос на чистые кассеты неминуемо возникнет, а значит — нужно его удовлетворить.

И вот в этом мне должна была помочь маменька.

— Мам, — спросил я вечером того же дня, — ты с Валерием Александровичем еще общаешься? Который главный по торговле.

— Да, конечно, — удивленно посмотрела на меня маменька. — А что ты хотел, почему спрашиваешь?

— Да мы с друзьями хотели кассет магнитофонных прикупить, — развел руками я. — А в «Радиотоварах» пусто, хоть шаром покати. Говорят, что нет и неизвестно когда будут.

Маменька улыбнулась.

— Хорошо. Будут вам кассеты. Я сейчас позвоню...

Она сняла трубку, набрала номер и понеслось:

— Валерий Александрович? Да-да... Спасибо! Ой, ну что вы... Я хотела вот по какому вопросу... Тут сын с товарищами хочет кассет прикупить. Для магнитофона, да. А в магазине говорят — нету. Что? В любое время? Ой, спасибо вам большое... Не знаю, как и... Ну что вы...

Светская беседа продолжалась еще минут десять, но главное было выполнено — завтра я должен был подойти в радиотовары и назвать старшему продавцу свою фамилию.

Я так и поступил. На следующий день, взяв весь имеющийся запас денег, я отправился в «Радиотовары». Ассоримент этого магазина был максимально убог — несколько радиоприемников и какие-то, судя по всему, неликвидные, радиодетали в витринах, более не было ничего. Мордатый мужик за прилавком посмотрел на меня со скукой, но тут же оживился, когда я назвал фамилию и сказал волшебное: «Вам должны были позвонить».

— Звонили, звонили, — закивал мужик. — От товарища Герца, как же, предупредили. Пойдемте, молодой человек.

Мы прошли в святая святых любого магазина конца восьмидесятых — в подсобку. Там царил интимный полумрак и пахло почему-то копченой колбасой.

— Вот сюда, молодой человек, — вел меня по лабиринту из коробок и ящиков продавец. — Вас кассеты интересуют? Имеются «МК-60», недавно только приехали, прямо с завода. Вам сколько? Штучек пять-десять?

— Я бы взял сотню, — твердо сказал я.

Продавец икнул и ошарашенно уставился на меня:

— Сотню? Это получается — сто штук кассет? Сто кассет?

— Да, — подтвердил я, — думаю, сотни хватит. А что, какие-нибудь проблемы?

— Да нет... — продавец посмотрел на меня с плохо скрываемой ненавистью. Кажется, этой своей покупкой я наношу ему порядочный ущерб. Вместо того, чтобы с наценкой уйти налево, сто кассет по госцене придется продавать мне. Ну а как ты хотел, дружище? Мы вот работаем в гораздо более сложных условиях, и то не жалуемся.

— Нет проблем, — сказал продавец. — Тем более, что от товарища Герца звонили. Вы же Петров?

— Петров, — подтвердил я. На несчастного властелина радиотоваров жалко было смотреть. Ничего, дядя, ты свое наверстаешь. И ведь как интересно — преступник и спекулянт все равно получаюсь я, а этот дяденька ведь и ничего криминального не делает! Ну продает оптом товар прямо со склада третьим лицам, подумаешь! Ну получает небольшое вознаграждение за это (но, увы!.. не сегодня). И ведь наверняка план перевыполняет, такими-то темпами продаж, наверняка у начальства на хорошем счету, грамоты получает, пользуется авторитетом в коллективе...

Несчастный продавец, на лице которого отразилась вся мировая скорбь, потащил картонный ящик в торговый зал. Долго и медленно пересчитывал он злосчастные кассеты, похоже, внутренне оплакивая каждую из них. Пересчитав, он грустно сказал мне:

— Четыреста рублей, молодой человек.

И покачал головой укоризненно, как будто я совершил нехороший, подлежащий осуждению проступок.

Я лихо отсчитал четыре сотни и забрал ящик.

— Приятно было иметь с вами дело, — сказал я на прощание. — Еще как-нибудь к вам зайду!

Продавец возмущенно вскинулся, но тут же потух:

— Заходите, молодой человек... — сказал он меланхолично.

Да, сегодня явно был не день этого дядьки. Я же, довольный проделанной комбинацией, поймал такси и отправился в видеосалон.

Через несколько дней мы запустили студию звукозаписи. Петрович оказался прав — все окрестные комсомольцы моментально приперлись записывать «Айрон Мейден», так что три магнитофона работали без передышки, а деньги буквально потекли — в день выходило рублей сто, что было даже больше нашей прибыли от видеосалона в самый удачный день. Конечно, из этих ста рублей половину забирали Петрович с Андреем, но они-то и делали почти всю работу — общались с клиентами, записывали музыку, получали деньги. Мы предоставляли помещение, два магнитофона и «крышу» в виде клуба любителей кино, в члены которого мы оперативно записали наших новых компаньонов. Наши друзья-неформалы были очень рады заработкам и открывающимся перспективам.

С приходом более-менее серьезных денег в нашем коллективе возникла некоторая напряженность. Источником ее стал, конечно же, Витя, который в один прекрасный день излил мне душу на тему того, что пользы от Валерика намного меньше, чем он получает денег.

— Витя, — сказал я товарищу, — ты же сам его привел. Так что, какие проблемы?