Княжий сын. Отцовские долги

Помедлив пару мгновений, я решился все-таки озвучить этот вопрос.

- Боярин Лука, а почему это ты к местным так подобрел? - спросил я. - Только ведь пару дней назад рвался селища их сжечь, да с землей сравнять, а теперь, надо же успокоился, хвалишь меня за то, что помогаю им.

- Так ты ж меня и успокаивал, - ответил Лука Филиппович. - Сам ведь сказал, тех, кто могилу эту разорял, уже наверняка и в живых-то нет. Тут ведь не только рубленицкие в этом участвовали, но и те, что в деревнях по эту сторону реки жил. А им дома свои бросить пришлось, так получается, что наказали их уже за нас. Да и… - он тоже немного помедлил, будто бы не решался сказать что-то, но все-таки продолжил. - Есть у меня такая черта, еще жена-покойница говорила, что вспыхиваю я быстро. И, когда вспыхну, могу дел натворить, не разбираясь. Вот и нужен мне кто-то, кто успокаивать, если что, будет, кто в чувство может привести.

- Понимаю, - кивнул я.

- Да и сынок у меня такой же, - кивнул боярин Лука. - Никитка тоже ведь, чуть что, так сразу вспыхивает, словно щепа сухая. Он ведь именно так того боярина и зарезал, за которого его потом к смерти приговорили. Честно говоря, Олег, я за тобой потому и пошел, что вижу, что ты успокоить его сумеешь, если что. Да и вообще присмотришь за сыном, если меня не станет вдруг.

- Да ладно тебе, боярин Лука, - удивился я таким мыслям своего ближника. - Ты же телом крепкий, воин справный, дружина у тебя тоже богатыри один к одному, что с тобой случиться может?

- Что может, то и случится, - ответил боярин. - Все мы по кромке меча ходим, так что в любой момент умереть должны быть готовы. Так, ты присмотришь за Никитой, если что?

- Присмотрю, конечно, - заверил его я. - Никита и мне дорог, друзья мы, в конце концов. Не оставлю я его, не беспокойся.

- Вот и хорошо.

Тем временем к нам вернулись братья-лесовики. Один тащил с собой связку факелов и рогатину, а второй самострел с колчаном. Я хотел, было, взять копье в свои руки, но естественно лубки мешали мне это сделать. Оставалось только поморщиться с досады и забрать у Глеба факел.

- Поможешь огонь развести, боярин Лука? - повернулся я к Луке Филипповичу. - Запалим факел, да швырнем в яму. Посмотрим, как тварь эта реагировать будет.

- Сейчас, - боярин кивнул, залез в поясную суму и достал из нее огниво.

Он чиркнул пару раз, высекая искру на пропитанную маслом тряпицу, и через пару мгновений огонь занялся. Я подошел поближе к краю ямы, наклонился и швырнул в нее горящий факел так, чтобы он упал прямо перед мордой пойманной твари.

Та отреагировала достаточно быстро, тут же вскочила, поднявшись на задние лапы, или ноги, черт знает, как их называть, и прижалась к противоположной стене ловушки. Все это произошло абсолютно беззвучно, тварь не подала голоса, не издала ни звука.

Костеглот поднял голову и, щурясь, посмотрел на нас. Лицо его или морда, черт их разберет, было похоже на человеческое, разве что формой напоминало репу, уж слишком заострен был подбородок. Зверь ощерился, пасть его раскрылась, разрезав морду напополам, так что мы могли разглядеть два ряда острых зубов. Зубы ничего общего с человеческими явно не имели, но и ни одного из известных мне зверей тоже не напоминали.

Но проверка дала однозначный результат: огня твари боятся. Это уже можно использовать, если отправиться внутрь холма с заранее приготовленными факелами. Вопрос только в том, как нам друг друга не ослепить. Хотя, если заходить будем днем, да с яркого солнца, то все должно нормально пройти. Еще и снаружи костры запалим, чтобы огонь, дым, да ни одна тварь сбежать не могла.

- Глеб, ткни его рогатиной, - попросил я.

- Что? - не понял парень. - Как ткнуть, куда?

- Да куда хочешь, выбери сам, - ответил я. - Мне что, Петра просить, чтобы тебя рогатиной управляться научил?

Парень пожал плечами, и попытался ткнуть тварь рогатиной в живот. Та отскочила в сторону, вдруг схватилась за древко копья и рванула его на себя. И лететь бы Глебу вниз, прямо в яму, если бы боярин Лука и Антон одновременно не схватили бы его за плечи и не дернули на себя.

Глеб упал на землю, приземлившись прямо на задницу, ошарашенно помотал головой и медленно стал подниматься. Я повернулся к твари как раз чтобы успеть заметить, как она отбрасывает в сторону рогатину. Ну и то хорошо, что она драться ей не стала, а то только этого нам и не хватает.

- Ловкие они, - сказал боярин Лука.

- Ловкие, это точно, - кивнул я. - Хорошо, что поймать Глеб успели, иначе черт знает, что эта тварь с ним сделала бы.

- Да, - подал голос спасенный. - Спасибо, брат, и тебе, боярин Лука, тоже спасибо. Жизнь спасли.

- Спасти-то спасли, - покивал Лука Филиппович. - Но теперь точно вы оба пойдете к Петру копейной драке учиться. Я-то понимаю, что Олег вас за разведку держит, поэтому и не напрягает особо, но воина в учении щадить - гарантированная смерть. Никак на нас на переходе нападут, или кто-то осадит острог этот, а вы даже драться не умеете. Ну постреляете кого-то из самострелов своих, а потом что, на тот свет? Нет уж, будете учиться.

- Хорошо, боярин Лука, - в один голос ответили парни.

Мне на мгновение стало стыдно так сильно, что я почувствовал, как лицо мое заливается краской. Ну да, щадил я парней, не давал их особо в учении напрягать. Да они больше с боярином Яном ходили, тем более все, что надо: лесом или полем тихо пройти, след прочитать, часового обмануть или аккуратно снять, они уже умели. Лесные люди, что тут скажешь, они ведь по чащобам своим с детства бегают, не то, что я, который в лес только за травами нужными и заходил.

Но боярин Лука прав, драться учить надо всех, и учить хорошо, не щадя. Понятное дело, что доспехов парни не носят, потому что те шумят сильно, и в настоящем бою много не навоюют, поэтому их лучше поодаль держать, но лучше уж уметь и не нуждаться в том, чтобы мастерство свое продемонстрировать, чем нуждаться, но при этом не уметь.

- Как вернемся в крепость, оба пойдете к Петру, - сказал я. - Будете учиться копейному и мечному бою, доспех подберете себе из трофеев, может быть, что-нибудь легкое, что не так сильно шуметь будет. Через недели полторы мы вернемся к этому холму, внутрь вы пойдете вместе со мной и покажете, чему научились.

Парни переглянулись, но страха на их лицах не было, только растерянность и недоумение. А я подумал и понял, что тренировать нужно не только их, но и всех. Мы привыкли в просторе драться в чистом поле, а внутри все совсем не так будет, там ведь и срубы эти и проходы узкие.

Надо только подумать, из чего тесное пространство, чтобы в нем тренироваться, сделать бы. Может быть их прутьев загородок наплести, а самим внутри ходить? Так мы только плести их будем недели две, на такое дело надо работников нанимать, чтобы быстро, за пару дней справились.

Видимо, придется еще раз в Рубленицу к Владуцу съездить, попросить людей, чтобы тренировочную площадку нам сделали. А согласится? Должен согласиться, это в его же интересах, чтобы мы от тварей правый берег Днестра избавили. Поставлю вопрос так, что без тренировки мы никуда не полезем, так что сделает все, ну, может быть, попросит чего-нибудь для себя. Но ничего, постараемся взаимозачетом услуг разойтись.

- Когда здесь закончим, подготовим все, все вместе будем тренироваться бою в тесных условиях, - озвучил я свои мысли. - Там внутри точно тесно будет, а тварей сколько мы не знаем, но скорее всего больше двух десятков. Съезжу к молдаванам, попрошу для нас загородки из прутьев поставить, чтобы мы между ними в тесноте драться учились. Чтобы под ногами не путались, да тварей на расстоянии держали, копьями там закрывались, мечами, ну и чтобы одновременно было кому факелами светить.

- Идея хорошая, - одобрил Лука Филиппович. - Мои-то в тесноте драться обучены, чужие усадьбы нам на щит брать приходилось, а там тесно бывало так, что один воин мог десяток удержать.

- А где это ты, боярин, чужие усадьбы на щит брал? - удивился я.

- Так тут же, в Молдавии, - усмехнулся в ответ боярин Лука. - Или, ты думал, что у князя Драгоша своих бояр не было, а у тех усадеб?

- Тут ты прав, я не подумал, - покивал я. - Но все равно вместе действовать учиться надо, так что и твоих людей тоже потренируем.

- Да я против разве? - пожал плечами боярин Лука. - Потренируем, это дело всегда полезное. Воину всегда учиться надо, если воин не учится, то это мертвый воин.

- Ладно, а теперь давай с тварью разберемся, - повернулся я к Антону, который так и держал в руке самострел. - Пусти-как ей граненый болт в плечо.

Парень немедленно взвел самострел, наложил болт с граненым наконечником, вскинул свое оружие, прицелился, и спустил тетиву. Болт с хрустом прошил плоть твари и прибил ее к земляной стенке ловушки за плечо. И даже тогда костеглот не издал ни звука. Может быть, немые они? А как тогда между собой общаются? Даже кошки и собаки ведь друг-другу какие-то сигналы голосом передают, а эти как? Жестами? Но, если жестами, тогда они ведь разумны быть должны?

По коже твари потекла темная кровь. Я только усмехнулся. Ну вот и все, доказали, что она из плоти и крови. Никакой это не дух, самый обычный зверь, только опасный очень. Но ничего, среди нас есть те, кто медведя одним ударом берет, так что и с этими разберемся.

- Ну что, - повернулся я к парням. - Удостоверились, что это тварь самая обыкновенная, а не дух никакой?

- Удостоверились, - ответил за обоих Антон. - Княжич, можно я еще раз стрельну?

- Нужно, а не можно, - разрешил я. - Только на этот раз давай срезнем в бедро. Посмотрим, может ли она кровью истечь насмерть.

Брат-лесовик немедленно взвел самострел, выдернул из колчана нужный болт, наложил его, прицелился и выстрелил. Широкий наконечник разорвал плоть на бедре твари явно порвав какую-то крупную кровяную жилу. Навылет он не прошел, застряв в ране, так что и к земляной стенке тварь не прибил, но цели мы добились: по ноге костеглота бодрой струей потекла темная кровь.

- А кровь у них темнее, чем у людей, - заметил Глеб. - Да и чем у зверей тоже. Странно это, черная почти.

- Может быть, вену порвали, - ответил я. - Это из артерий светлая кровь течет, а из вен всегда темная. А если уж печень порвать, то еще темнее будет, она еще и с желчью смешается.

- Да знаю я. - кивнул охотник. - Бывало такое, что лосю в печень попадали, видели. Только печень после этого еще сильнее горчить начинает, сырой ее уже не поешь, приходится вымачивать в молоке.

- Хватит о еде, сейчас жрать захотим, а нам тут до вечера еще торчать, - ответил ему боярин Лука. - Сейчас я бы лосины, на костре зажаренной, поел бы. Может сходите, косулю взять попытаетесь, в этом лесу ведь есть.

- Не стоит, - прервал я Луку Филипповича. - Кто знает, вдруг на запах жареного твари из логова потянутся. Этого нам только не хватало. В крепость вернемся, там хорошенько поедим, думаю, к нашему возвращению уже все готово будет.

- Тут ты тоже прав, - согласился боярин. - Вернемся и все вместе поедим. Так что там с тварью?

Мы снова повернулись в яме. Тварь так и оставалась на месте, а на земляное дно ямы натекло уже порядочно крови, целая лужа образовалась. Я обеспокоенно посмотрел на вход в логово, а никак твари запах крови почувствуют, да выйдут. Они, конечно, солнца не любят, но эта тварь ведь сейчас солнечным днем снаружи находится, пусть и в тени стоит, которую одна из стенок ямы дает.