Олигарх 2

Глава 23

Сразу же после возвращения «Сарагоса» опять встала на ремонт.

Крестному наше с адмиралом решение понравилось. Он с удовольствием передал командование брига адмиралу и занялся «Геркулесом». Лейтенант Леонов с со своими людьми вернулись на корвет. Естественно я наградил каждого моряка, Иван Васильевич переписал всех участников нашего похода и каждого от моего имени пригласил на службу при увольнении.

Павел Александрович похоже очень призадумался о месте продолжения службы, он в нашем походе много времени провел беседуя с крестным, а после шторма подолгу сидел у Николая.

Посовещавшись, мы приняли совместное решение бригу оставить прежнее имя, моряки люди суеверные и после такого удачного похода менять имя корабля с их точки зрения чистой воды безумие.

Неожиданно для меня набрался экипаж «Сарагосы», почти все греки попросили взять их на службу. Решение этого вопроса я поручил бывшему адмиралу, а теперь новому капитану «Сарагосы» Джону Джервису, третьему мужу моей тещи, отчиму моей жены.

В итоге служить на бриге осталось тридцать восемь греков, в том числе и Андреас Популукас, который стал старшим офицером. Он оказался очень образованным человеком, уроженцем Северной Греции. Жениться Андреас не успел, с первых дней участвуя в революции. Где его семья он не знал, по его родным местам война прокатилась будь здоров. Именно по этой причине наш грек и пошел служить на флот, рассчитывая что морская служба даст ему больше шансов найти своих.

Такими же примерно горемыками были и все остальные и основная причина приведшая их на флот была такой же. Архип, ближе других сошедшийся с греками, сказал мне, что по этой же причине, они дружно решили что служба мне поможет им найти свои семье.

Один из греков, Одиссей Канарис, из не пожелавших мне служить, решил обосноваться в Генуи и заняться торговлей. Он был потомственным афинским торговцем и свою семью после начала войны вывез во Францию. В Генуе у него были старые связи, а самое главное небольшой капитал и он резонно решил попробовать здесь начать новую жизнь.

Мы с адмиралом решили Геную сделать одной из наших баз и планы Одиссея поддержали, как и все греки, рассчитывая через него начать поиски своих семей.

Остальные пожелали сразу же вернуться на родину. Расставаясь со своими бывшими товарищами по несчастью, Андреас сказал, что он всегда будет рад их видеть.

Совершенно отдельным вопросом была судьба турка Ибрагима. Он рассказал, что местный паша, застреленный мною, занимался очень интересным бизнесом — работорговлей. Особенно его предприятие расцвело когда началась война. Старший сын был в армии на Балканах и последние месяцы начал оттуда поставлять русских пленных, рассчитывая после войны получить за них хороший выкуп. Два потопленных нами голета занимались пиратством, грабя всех подряд.

Николай со своими моряками возвращался из командировке на большой парусной канонерке греческого флота. Шансов уйти или победить в начавшемся бою против двух пиратских голетов были равны нулю.

Такая добыча попала в руки паши первый раз, сразу несколько русских и один из них еще и офицер, пусть даже и раненый.

Ибрагим служил у сына паши и сопровождал первую партию пленных на Крит. Паша почему-то оставил его у себя и хотя ему и не нравилось служить такому человеку, по это было лучше, чем сражаться с русскими на Балканах.

Жизненным принципом Ибрагима было, гора с горой не сходится, а люди запросто. Семья Ибрагима оказалась в том районе, который заняли русские войска и он решил, что с русскими пленными надо обращаться все таки по-человечески, а то мало ли что.

Всё это мне турок честно рассказал и попросил отпустить его к семье. Я удивленный до глубины души спросил как он это сделает и тут Ибрагим поразил меня еще больше. Оказывается он рассчитывает на помощь Одиссея.

Про этого турка бывшие пленники на самом деле ничего плохого не говорили, а Николай действительно сказал, что его лечили только благодаря Ибрагиму. И поэтому на этом я решил наше общение прекратить и отпустил его, сказав, чтобы больше никогда не делал плохого русским людям, иначе при следующей нашей встречи спуска ему не будет.

Оставалось решить судьбу освобожденных офицеров и нижних чинов русской армии и флота. В Турин, к русскому посланнику поехал Иван Васильевич. Вернулся он быстро с распоряжением отправить по возможности в Кронштадт с русским корветом нижних чинов, а господа офицеры пусть решают сами.

Господ офицеров было шестеро, кроме Николая и капитана Тульева, были еще поручик Петров и ротмистр Черняев одного из драгунских полков, совсем юный мичман Олег Панин, попавший в плен вместе с Николаем и польский капитан Ян Ружицкий.

Мичман пожелал вернуться на русскую эскадру, Николая я естественно решил задержать пока он не поправиться, все армейские русские офицеры пожелали через австрийские пределы вернуться в действующую армию, а поляк попросил отдельно поговорить со мной на тему возвращения, при том исключительно тет-а-тет.

Я почти на сто процентов был уверен, что услышу опять что нибудь про графа Белинского и не ошибся. Капитан решил сразу расставить всё точки над и, начав беседу с прямого вопроса.

— Ваша светлость, вы светлейший князь Алексей Андреевич Новосильский, сын князя Андрея Алексеевича?

— Совершенно верно капитан, — этот уточняющий вопрос меня честно говоря немного удивил.

— Я вам сейчас расскажу историю жизни одного человека. Если вы сочтете, что я где-то говорю не точно или более того не верно, пожалуйста поправьте меня, — поляк вопросительно посмотрел на меня, я кивнул соглашаясь. Он широко открыл глаза и несколько мгновений неподвижно и безмолвно смотрел куда-то вдаль, как бы желаю кого-то или что-то там увидеть.

— Граф Стефан Белинский был страшным человеком. Он был любим женщинами и по любому поводу дрался на дуэлях, всегда побеждая. Но однажды молодой русский офицер одолел его. Дуэль была естественно из-за женщины и это был ваш отец, — польский капитан сделал паузу, горько опустив голову. Я подумал, что у него были какие-то личные претензии к покойному графу. Помолчав, он продолжил.

— Ваша предположение совершенно верное. Моя родная тетушка и была той несчастной женщиной из-за которой была дуэль и которая на свою и нашу беду стала его женой. Тетушка от его любви умерла, а в него после этого как бес вселился. Общение с ним стало приносить всем только горе и страдание, а некоторым смерть. Граф начал этим наслаждаться и невозможно было уклониться от общения, если он этого хотел. Я не знаю подробностей, но от его внимания пострадала даже императорская фамилия.

Поляк опять сделал паузу. Я видел как ему тяжело рассказывать и мне даже его стало жалко. Ухмыльнувшись капитан продолжил.

— Естественно у графа Стефана начались проблемы, его очень хотели достать люди, посланные из Петербурга. Но он сумел обмануть всех и исчезнуть на какое-то время. А потом граф предложил свои услуги глупцам из Патриотического общества. Эти баораны не сумели понять, что на Польшу ему наплевать и их он хотел только использовать. Граф решил, что причина всех его бед светлейшие князья Новосильские и его целью было отомстить вашему отцу и вам. Я уверен, что только его злой рок привел в тюрьму некоторых господ патриотов и что смерть вашего отца его рук дело.

От слов капитана у меня даже попозли мурашки по коже, возразить ему мне было нечего, тем более, что он подтверждал слова Бенкендорфа о графе. Поляк тем временем продолжал.

— Ему оставалось только убить вас и вашу жену. Её он тоже приговорил. Мой глупый и несчастный кузен по собственной инициативе влез в эту историю со своей глупой дуэлью и даже ваш урок не пошел ему на пользу. Хотя я отговаривал его от общения с графом, так же как и тех парижских глупцов, что последовали за ними, но всё было тщетно.

Поляк еще раз ухмыльнулся и опять сделал паузу. На этот раз она достаточно долгой.

— Полагаю, что вашего отца граф убил подло из-за угла, а вот общение с вами протекало надо полагать по другому и на этот раз закончилось для него плохо. Ваша рана на плече, это как печать, такое я видел только от его шпаги. Когда он исчез мы заподозрили, что все таки ваша встреча состоялась и попытались узнать как вы ехали через Францию. Про один участок вашего пути ничего узнать не удалось, а потом нам рассказали, что по приказу братьев Ланжеронов где-то там отпели и похоронили несколько мужчин. Затем нашему человеку по дороге в Петербург удалось разглядеть вашу рану.

Поляк вопросительно посмотрел на меня, как бы спрашивая моего согласия с его рассказом. Я постарался сохранить невозмутимость и никак не отреагировал на его слова.

— Нам очень жаль, что погибли наши товарищи, некоторых из пошедших с графом и моим кузеном я знал. Но я лично рад, если этот человек все таки исчез. Зла на вас лично никто не держит и мстить вам не будет. Тем более, что вы никогда не расскажите что из сказанного мною правда, а что возможно вымысел. Я лично в Польшу возвращаться не хочу, участвовать в очередной безумной пьесе просто не желаю. Правда еще не знаю куда мне деться.

Такой концовки исповеди польского капитана я не ожидал и даже немного растерялся, но быстро сообразил, что к чему.

— Господин Ружицкий, я могу предложить вам вариант. Вы остаетесь служить офицером на «Сарагосе», а когда мой пароход «Геркулес» начнет ходить в Америку перейдете на него и в один прекрасный момент останетесь там, — теперь уже вопрос был в моем взгляде.

Капитан решение похоже умеет принимать мгновенно, это я понял по его изменившемуся взгляду.

— Но я, ваша светлость, совсем не моряк, а чисто сухопутный человек, — не большая капля сомнений на самом деле ничего не меняла.

— Не переживайте, чисто сухопутному человеку у меня тоже будет достойное дело. Так что решайте.

— В таком случае я согласен, — я оказался прав и теперь уже бывший капитан без особых раздумий принял мое предложение.

Рассказ Яна Ружицкого прояснил некоторые еще темные моменты этой неприятной белинской истории и снял сомнения по поводу возможного предательства, которые в любом случае еще оставались у меня и братьев Ланжеронов. Поэтому я сразу позвал Анри и опросил его сообщить братьям, что мне известен источник утечки информации. И это не предательство, а если они все таки желают знать, то при личной встречи всегда пожалуйста.

Но это были не все сюрпризы того дня. Под вечер мне нанес визит господин контрабандист — синьор Джузеппе Фалетти.

Он тоже не стал ходить вокруг да около и прямо заявил мне о цели своего визита.

— Ваша светлость, я не буду крутить одним делом и прямо говорю вам, что хотел бы служить вашей светлости. И уверяю вас, что во мне вы найдете верного и преданного слугу. Я готов за вами идти хоть на край света.

От такого предложения я отказаться не мог. Джузеппе человек был одинокий и в этот же вечер влился в ряды моих людей, чему они кстати были очень довольны.

Можно и нужно ехать в родные пенаты, причем побыстрее, нужно скорее доукомплектовывать команды «Геркулеса» и «Сарагосы», мы решили, что остальные моряки на бриге будут русскими с вкраплениями британцев. Командиру «Сарагосы» адмиралу Джону Джервису, как и всякому старому опытному волку хотелось бы иметь в своей команде старых опытных товарищей.