Артист

Глава 19.

Травин искать Панкрата не собирался, по крайней мере на ночь глядя. Он купил продуктов, раздобыл на первом этаже чайник кипятка, вернулся в номер и отлично поужинал. Лиза поначалу отнекивалась, говорила, что наелась у Горянских, но потом перебралась за столик и умяла полфунта ветчины с булкой и маслом.

— Тётя Маша заходила, — сказал Сергей, очищая десятое по счёту варёное яйцо от скорлупы, — говорит, хочет тебя забрать.

— Они хорошие, и тётя Маша, и дядя Толя, но я никуда не собираюсь, — Лиза налила второй стакан молока, насыпала туда сахар, — если только ненадолго пожить, в гости. Представляешь, у нас завтра урок истории, так мы пойдём в поход по революционным местам. А в одном месте я уже побывала, в комнате дяди Толи и тёти Маши товарищ Киров жил. Может даже на той же кровати спала. Это я в путеводителе прочитала. А тётя Лена куда подевалась?

— Завтра утром зайдёт.

— Ты ей напомни про фотографии.

Лена Кольцова про фотографии забыла напрочь. Уговорившись с Травиным встретиться следующим утром, она отправилась в водолечебницу. Для свободных отдыхающих сеанс стоил двадцать копеек, Кольцова сначала окунулась в серные горячие воды, а потом, через час, после двух бокалов вина, в радоновые. Минеральная вода обволакивала тело, и должна была, по уверениям врачей, успокоить не только разум, но и душу, существование которой марксисты отрицали. Однако из галереи Кольцова вышла в всё в тех же сомнениях.

В Москве Пузицкий намекнул, что собирается окончательно вернуться к своей жене Ларисе, и хочет разорвать их с Леной отношения, но ещё перед отъездом до Кольцовой доходили слухи, что он увлёкся другой женщиной, тоже из балетных. Пузицкий был из интеллигентной семьи, окончил Московский университет, занимал видную должность в ОГПУ и очень не нравился Янине Иосифовне, то есть подходил Лене идеально. Одно время она даже подумывала развестись с Кольцовым и выйти за него замуж, но, похоже, этого уже не случится.

Кроме Пузицкого и привычного мужа Пашки Кольцова, у Лены был ещё один мужчина, бывший красный командир, теперь работающий в Совнаркоме, он был её старше на десять лет, неженат, и встречались они уже полгода. Замуж за него Лена не собиралась, её вполне устраивали эпизодические отгношения. И вот теперь она встретила Травина, и чувства, утихшие несколько лет назад, готовы были разгореться вновь. Похоже, сам Травин так не считал и относился к теперешним отношениям как к обычной интрижке, Лену это задевало, а она привыкла добиваться своего, чего бы ей это не стоило. Мурочку, странную женщину телеграфиста-белогвардейца, Кольцова тут же посчитала соперницей и наверняка какой-нибудь шпионкой. То, что она тому же Сергею объясняла женской интуицией, на самом деле объяснялось причинами личного характера. Иначе говоря, мещанской ревностью.

Ещё одним препятствием для их с Травиным безоблачного счастья оказалась девочка Лиза. Кольцова видела её всего раз, но и этого хватило — Лиза, судя по всему, была та ещё оторва, она вертела как хотела какими-то двумя мальчиками-близнецами, те разве что не дрались за её внимание, а пигалице всего ничего, лет девять. Но Лена решила, что как-нибудь с этой проблемой справится, в крайнем случае, Пашка Кольцов будет сидеть не с одним ребёнком, а с двумя. План получился железобетонный. Оставалось только Сергея к нему привлечь, об этом Лена думала до полуночи, ворочаясь в кровати, и только тогда кое-как заснула.

Травин о планах Кольцовой не подозревал, для него отношения с ней закончились три года назад. Поэтому он отлично выспался, выпроводил Лизу в школу и отправился на почту. Федотов поприветствовал Сергея как старого друга.

— Нет, ничего тебе не пришло, только журналы, — сказал он, — Лазаревич спрашивал, когда на аэродром поедешь. Давай в воскресенье?

Федотов выглядел вяло и грустно, он рисовал на бланке какие-то каракули химическим карандашом, пачкая рукава.

— Что, предложение сделал, а она отказала? — поинтересовался Сергей.

— Я хотел, — телеграфист вздохнул, — но не решился. Понимаешь, она ведь женщина исключительная, не абы какая барышня с улицы, просто так не подойдёшь. Да ещё мы поссорились немного, я завтра в Кисловодск еду к доктору, а у неё какие-то дела, так она собиралась их оставить и меня отвезти, я ей запретил. Подумаешь, сам доберусь, не маленький. Ну ничего, в воскресенье — точно, без колебаний. Да, ты же в Бристоле живёшь?

— Не совсем, в северном крыле от курортуправления.

— Тут телеграмма пришла артистке, которую ты поймал, Малиновской. От мужа, наверное, или брата. Отправитель — Лев Малиновски, один в один как нового начальника Осоавиахима зовут.

Телеграфист значительно посмотрел на Травина.

— Так это он и есть, что пишет? — спросил Сергей.

— А вот этого я тебе, брат, не скажу, чужие письма обсуждать не приучен, хоть по работе и приходится читать. У вас с ней как?

— Да никак, картина окончена, расчёт я получил. Представляешь, за три дня — семьдесят рубликов.

Федотов присвистнул и улыбнулся.

— Чтобы я так жил. Выгодная профессия, жаль только фактурой не подхожу. Ну а ты-то уже знаменитость, и в газетах о тебе написали, и в кино снялся, и вон, с артисткой познакомился, говоришь, что не было ничего, а в глазах-то интерес вижу.

И он хлопнул ладонью стопке бланков телеграмм.

— С ней девушка едет, Зоя, — объяснил Травин, — обещала телеграмму со станции прислать, так ничего и нет, а к ним какие-то личности тёмные тут цеплялись, даже до драки дело дошло. Ты мне текст-то не читай, просто скажи, есть повод беспокоиться?

Телеграфист посмотрел в сторону, колеблясь, потом вытащил бланк из стопки, коротко глянул, перевернул тыльной стороной вверх.

— Спрашивает, почему не написала, когда приедет, — сказал он, — думаешь, что-то случилось, может быть, в милицию надо сообщить?

— Хороши мы будем, если милиция заявится, а артистка дома сидит и чаи гоняет, — возразил Травин, — я вчера в Минводах справлялся, кассир говорит, взяла билет и села в вагон. Насчёт воскресенья подумаю, и послезавтра скажу.

Скорый Владикавказ-Москва отходил от станции Минеральные Воды по вторникам, четвергам и субботам в половине одиннадцатого вечера, и шёл до Москвы сорок семь часов. Федотов был прав, следовало обратиться в уголовный розыск, только любой агент Травина и слушать бы не стал. Во-первых, он, Сергей, родственником или близким другом Малиновской не являлся, с чего бы ему беспокоиться. Во-вторых, кассир, как он сказал Федотову, видел женщину, похожую на артистку, которая взяла билеты и села в вагон.

Другое дело растратчик Парасюк, его наверняка уже искали, а значит, и Малиновскую могут обнаружить за компанию.

— Ищем, — коротко сказал следователь, вчитываясь в отпечатанный протокол, — вот здесь подпишите, товарищ. То, что вы про машину сказали, очень важно, у нас, знаете, их раз и обчёлся, так что все обстоятельства выясним. С товарищем Липке я ещё не встречался, сами понимаете, ночью не до того было, но сегодня же вызову его повесткой.

— И часто у вас люди пропадают?

Следователь неожиданно задумался, внимательно посмотрел на Травина.

— С чего вдруг такой интерес?

— Профессиональный, я ведь раньше в уголовном розыске работал, в московском. Агент второго разряда.

— Вот оно так, — Можейко присвистнул, — сурьёзная должность. Долго работал?

— Год с лишком, сначала-то шоферил и механиком в гараже слесарил, потом на курсы попал, а дальше уж довелось в группе Осипова, по бандитам и убийцам.

— Так чего ушёл?

— За пьянку выставили, попался вот начальству, так перевели в управдомы. С тех пор ни капли. Но скучаю по ремеслу слесарному, всё-таки самому что-то делать — другой коленкор.

Взгляд следователя потеплел. Одно дело курортник, а другое — свой, из работяг. А что уволили, так это дело обычное, с кем не бывает. Стал понятен интерес Травина к трупу, найденному на желдорпутях, и к тому, что у режиссёра Свирского творилось.

— Я вот тоже сюда с завода, по рабочей путёвке, раньше-то всё руками больше, а теперь головой приходится, но домой прихожу, и сразу к верстаку или починить чего, отдыхаю, значит, лучше всяких нарзанов с ванными. Вот что скажу, товарищ Травин, город у нас небольшой, не чета Москве, но вокруг, сам понимаешь, много чего в наличии, и недобитки всякие по хуторам прячутся, и криминальный элемент на курортных гражданах паразитирует, тут ещё четыре года назад стреляли чуть ли не каждый день, только вот сейчас кое-как поутихло. Ну и люди, не без этого, пропадают, вон, — следователь кивнул на шкаф, забитый бумагами, — последние два года по три-четыре десятка, и это те, кого не нашли. Тонут по пьяной лавочке, бандитам попадаются в тёмных местах, или уходят в леса, а там зверьё хищное, в горы гулять отправляются в одиночку, хорошо если днём, ночью-то упасть как на раз-два. Есть и такие, что просто собрали вещички, и лучшую жизнь искать, пока на учёт встанут, пока бумаги дойдут, время проходит. Парасюк этот, может, просто с регистрационного учёта не снялся, подзабыл, ну а найдётся, мы с него со всей пролетарской строгостью спросим.

— А кто пропадает в основном — мужчины или женщины?

Можейко посмотрел в окно, напряжённо думая. Статистику по пропавшим он не собирал, но на самом деле, попадались в основном женские имена.

— Женщины, — признался он.

— Молодые?

Следователь помрачнел.

— Не обращал внимания, я тут человек, считай, новый, год всего, многое, так сказать, по наследству перешло. Пожалуй, что ты прав, молодых много пропадает, да и оно понятно, пожилые-то дома сидят.

— И что, выкуп кто-то просит?

Можейко с облегчением рассмеялся.

— Ты, товарищ Травин, буржуазных картин пересмотрел, кто ж за деньги будет людей похищать? Это только в капиталистических странах такое творится, а у нас при пролетарской власти пусть только попробуют. Да и не заплатит никто. Вот весной, слушай, украли жену у одного нэпмана, он в милицию, так мол и так, исчезла гражданочка без следа, а с ней бриллиантовый браслет и цепочка ценности большой, а ещё двадцать червонцев. Товарищ Ласточкин, агент первого разряда, этим делом занимался, цепочку он обнаружил в городском ломбарде, так дальше клубок, значит, распутал и выяснил, что гражданка Паль сама себя украла, то есть сбежала с одним местным, так сказать, доном жуаном, а поскольку червонцы они быстро прогуляли, сдала золотое изделие в ломбард. Ведь вот ещё, когда её отыскали, напрочь отказывалась возвращаться к законному мужу, да только тот сам молодец, увлёкся уже другой. Так что каждый случай отдельного рассмотрения требует.

— Это верно, — согласился Травин. — Послушай, ещё насчёт Парасюка, вчера дом чей-то сгорел у мясокомбината? Может, и он там пропал.

— Нет, там совсем другие граждане сгорели, Фёдор Мельник с подельниками, как есть перепились и передрались, или дружки подожгли, эта сволочь блатная, она своих не жалеет, — Можейко спохватился, что выкладывает постороннему по сути человеку незаконченное ещё дело, — не задерживаю больше, гражданин. Если что узнаете, милости прошу.