Артист

Мясник почувствовал, как накатывает дурнота. Он зашарил руками на поясе, пытаясь вытащить нож, но с каждой секундной мозг получал всё меньше кислорода. Страх смерти заставил мужчину действовать инстинктивно — попытаться высвободиться. Каждый день ворочая туши, он едва ли был слабее Травина, мощные мышцы вздулись, он рванулся, чуть было не оторвав Травину руки, но тот держал его крепко, сжимая ноги что было сил. Мясник, пытаясь высвободиться, потерял контроль, забыл о ноже, не подумал о том, что лучше вывернуть стопу, и молотил Травина по ляжкам, дёргаясь из стороны в сторону. Панкрат с ножом в руке подскочил, пытаясь ткнуть Сергея, но сцепившаяся пара вертелась на месте, не давая ему попасть.

Захар, уже теряя сознание, рванулся из последних сил, пытаясь сбросить противника с себя, и в этот момент костыль не выдержал и с натужным скрипом выскочил из балки. Травин перехватил его в воздухе, по инерции удерживаясь в вертикальном положении, и с силой вонзил острым концом в макушку мясника. Четырёхгранный заточенный прут вошёл в череп почти на половину длины. Мужчина захрипел, оседая на пол, он умер практически мгновенно. Травин позволил телу упасть, костыль он сразу выдернул, из дырки в черепе тонкой струйкой потекла кровь, смешанная с мозгами. Жижи было немного.

Панкрат замер на месте, глядя на упавшего брата, и опомнился, только когда бывшая жертва двинулась в его сторону. Он перехватил нож поудобнее, замахал рукой, делая резкие движения крест-накрест и в стороны, а второй рукой шаря в противоположной стороне в поисках лестницы. Панкрату пришла в голову запоздалая мысль, что Травина надо было сразу убивать, а не подвешивать на крюки и не задавать ненужные вопросы. С ножом он обращаться не умел, то ли дело топор, беспорядочное и хаотичное мелькание лезвия должно было помешать молодому человеку до него дотянуться, пока не получится убежать наверх. Сергей не стал лезть на перо, сделал вид, что швыряет костыль. Панкрат инстинктивно попытался его отбить, и в этот момент Травин удивительно быстро сократил между ними расстояние, ударил его ногой в грудь, а потом, согнув и разогнув левую ногу в колене, выше — в шею. Разница в их росте была такова, что ему почти не пришлось тянуться, мужчина кашлянул, выронил нож и остановился, покачиваясь. А потом удар сведёнными кулаками по голове погрузил его в темноту.

Когда Панкрат очнулся, то обнаружил, что привязан к трупу, его лицо находилось рядом с мёртвым лицом Захара, руки обхватили тело и были крепко связаны, так же, как и ноги. Кожаный шнур обхватывал голову, проходя через рот, так что он мог только мычать. Травин сидел на корточках совсем близко, руки его были свободны

— Ну что, живой? — спросил он, обтачивая ножом короткую и тонкую палочку, — ты пока подумай, что расскажешь.

Мужчина замычал, закивал головой, он не собирался выгораживать Генриха или других, раз уж попался, то надо отрабатывать свою жизнь, сдать всех, а отомстить можно и потом. Но Сергей не стал снимать ремешок, он схватил мужчину за волосы, оттянул голову вбок и медленно воткнул острую палочку в уголок глаза.

Панкрату хватило бы иглы в глазу, чтобы начать рассказывать о том, что они с братьями вытворяли в этом городе, но одной щепкой не обошлось. Через пять минут он был готов исповедаться, как на духу, только вот что странно, Травина его делишки не интересовали. А спрашивал бывший пленник всё больше о Липке и о пропавшей артистке, тут уж Панкрат сдерживаться не стал, выложил всё, что знал. Иногда, правда, он старался схитрить, больше по привычке, но тогда Сергей покачивал щепочки пальцем. Кровавые слёзы мешались со слюнями, разговор пошёл по второму кругу, Сергей поднялся на ноги.

— Лежи смирно и очень тихо, — приказал он, — дёрнешься, останешься без глаз. И не вздумай рассказать или весточку послать, иначе вернусь, и в живых уже не оставлю. Всю вашу семейку с детьми и стариками вырежу под корень.

Панкрат кивнул бы, но боялся пошевелиться. Он не пошевелился даже тогда, когда Травин сломал ему руки в локтях, сжал зубы так, что они начали крошиться. Только когда молодой человек вылез через лаз из подвала, тихо завыл.

Люк выходил в небольшую комнатку с массивной дубовой дверью, запертой на засов — её Сергей обнаружил, пока Панкрат был в отключке. Сразу за дверью располагался мясной цех, трое мужчин сосредоточенно разделывали туши. При виде Травина они бросили свои дела, замерли. Один из них, тот, что спускался с Панкратом — Фома, умело крутанул тесаком, двое других не двигались, только смотрели настороженно.

— Ты что с ними, ирод, сделал? — Фома вразвалочку начал обходить столы, перекрывая Сергею путь к двери.

— Один мёртв, другой ещё нет.

— Кто мёртв? — подал голос один из тех, что не двинулись.

— Молчи, какая разница, — взвился Фома, — он моего брательника убил, гнида. Чего встали, а ну вали его.

— Не, — тот же мужик отступил на шаг, — он с двумя сдюжил, и смотри, как медный пятак сияет. Я на рожон не полезу, да и с чего бы? Деньги-то вы меж собой поделили, нас в долю не позвали.

— Сволочь, — сплюнул Пеструхин-младший, — ваша семейка гнилая, не стоило родниться. Ничего, я сам сделаю.

Сергей насчёт двух «предателей» не обольщался, повернётся спиной, они ему нож в спину воткнут. Он не стал ждать, пока Фома до него доберётся, и сам пошёл вперёд.

— Дёрнетесь, подвешу внизу вместе с Захаром, — предупредил он на всякий случай.

Фома от этого должен был ещё больше разъяриться, но наоборот, стал спокойнее и собраннее. Нож он держал на уровне пояса, развернув ладонь кверху, мышцы на руке оставались расслабленными, судя по всему, резать он умел не только свиней и коров. Сергей усмехнулся, остановился, подбросил нож Захара в руке и швырнул в ближайшую тушу, развёл руки, предлагая схватиться без оружия, на кулаках. Пеструхин довольно осклабился. Он не торопясь, короткими шагами приблизился на два метра, и тоже остановился.

— Хана тебе, фраер, — сказал он, — голыми руками хочешь взять? Ну попробуй.

Травин поднял руки перед животом, сжал кулаки, два раза коротко шагнул, напряг плечо, словно стараясь придать усилие будущему удару. Фома выдохнул, сделал обманное движение, а потом нанёс удар снизу вверх. Двигался он так быстро, что Сергей чуть не пропустил выпад. Рука Пеструхина разогнулась, лезвие чиркнуло Сергея по шее, распарывая кожу, ноги Фомы напряглись, он готовился продолжить движение в обратном направлении, и тут уж достать Травина посерьёзнее, но тот качнулся сильнее, уводя правую руку вверх и опуская плечо на кисть Фомы. И тут же, выдвинув левое плечо вперёд, левой рукой он сделал такой же выпад и на возврате ударил противника в шею. Несильно, но тут же последовал новый поворот корпусом и удар правой рукой в подбородок. Челюсть Фомы не выдержала, подалась назад, вбиваясь в позвоночник, раздался хруст. Рука с ножом ушла дальше спины Травина, и уже повредить не могла, но следующим движением Сергей сломал ему локоть, а потом ещё ударил ногой в колено сверху вниз. Фома заорал от боли, выронил нож.

Травин схватил Фому за воротник и пояс, затащил в комнату, и зашвырнул в подвал. Раздался глухой стук упавшего тела, потом стон. Сергей вытащил лестницу, разломал её на куски, бросил сверху крышки люка несколько полутуш.

— Живой пока, — сказал он, не сводя глаз с оставшихся двух мужчин, — Сейчас какой день?

— Дак это, суббота скоро вечереет, — оторопело сказал всё тот же мужик.

— Откроете их завтра утром, не раньше, — распорядился Травин, проводя рукой по щеке, — за это время ничего не случится.

Ладонь испачкалась в крови, красная струйка стекала на рубаху. Мужик опасливо кивнул, поднял перед собой ладони, показывая, что не собирается помогать своим товарищам. Второй сделал такой же жест.

Когда Сергей вышел наружу, солнце уже перевалило за три часа. Значит, в подвале он пробыл почти двадцать часов, очень хотелось пить и есть. И умыться.

— Вы к Пеструхиным заходили, товарищ? — рядом с ним остановился лысый упитанный мужчина в косоворотке, штанах, заправленных в сапоги, и пиджаке с рукавами пузырём. — На рынке работаете?

— Ага.

— Закупки следует через контору проводить, товарищ, а не безобразием заниматься. Ну ничего, я за эту шайку возьмусь, — пообещал лысый. — Сколько вы у них купили?

— Не сговорились, — Травин отнял руку от щеки.

Лысый, увидев кровь, отшатнулся, попятился, а потом быстро зашагал прочь. Сергей огляделся — судя по всему, он находился где-то за Горячей горой. Вокруг стояли цеха и бараки, с телеги на козлы сгружали туши коров. На одинокого окровавленного посетителя никто не обращал внимания. Даже охранник на воротах только цыкнул, когда молодой человек прошёл мимо, и неодобрительно покачал головой.

Глава 23