Герои Антихтона: за счёт всего человечества!

* * * * *

Далекое англостанское детство упорно не желало отпустить Джерри Вонг. Все эти стихи и сказания допотопных бардов, которыми их пичкали в школе для благородных девиц… Вот и сейчас, глядя на представление, которое развернулось за бортом корабля, она вспомнила:

Вращается в пространстве черном глобус;

Как мотылек к пылающей свече

Летит могучий крейсер на Канопус —

Волшебный мир, что соткан из лучей.

Нет, разумеется, это был не Канопус — потому что Канопус скрывался где-то в недоступных пока для человека глубинах Вселенной; а оно было совсем рядом — огромное, фантастическое, чудовищное, горячее… Солнце. Обнаженное Солнце…

Звездолет Сферы пересек орбиту Меркурия много часов назад — всего лишь орбиту, условную линию на карте Солнечной Системы, потому что сам Меркурий находился далеко в стороне от курса корабля, чуть ли не по ту сторону Солнца. Но Меркурий в настоящий момент не представлял никакого интереса для полковника Урано и его людей. Солнце — совсем другое дело. Еще один гравитационный трамплин — последний перед Антихтоном. И заправочная станция.

Из корпуса корабля выдвинулась огромная металлическая воронка, изготовленная из самого жаропрочного сплава, известного на Земле — так называемая воронка Буссарда, получившая свое имя в честь раскопанного в древних архивах ученого допотопной Земли. Звездолет не просто приближался к Солнцу — он погружался в огромное облако раскаленных газов — скопление практически дармовой энергии, которую воронка добросовестно поглощала и передавала дальше, на моторы корабля. Было немного жутковато смотреть на спидометр — наверно, еще ни один из космических кораблей, созданных человеком, не передвигался с подобной скоростью. Разве что легендарные корабли допотопных землян — да и то не факт.

— Белголландские пираты отстают от нас, — объявил капитан, изучив последнюю радиограмму с Земли. — Несмотря на их безумный двигатель. У них нет ни единого-------------

Джеральдина Вонг пропустила тот момент, когда она потеряла сознание. Ничего удивительного, обычно так оно и бывает.

На пульте истерично мигали тревожные красные лампочки. Билась в истерике аварийная сирена. С потолка отсека что-то капало — и из носа тоже. На грудь навалилась страшная тяжесть. Глаза непрерывно слезились — несмотря на тройные фильтры затемнения, кабину заливал невыносимо яркий солнечный свет. И жар, нестерпимый жар…

— Что происходит? — с превеликим трудом прохрипела Джерри. В горле не просто пересохло — там одновременно воцарились все известные пустыни мира.

— Командир, она очнулась! — до ушей донесся столь же охрипший голос Сэнди Базаревич. Не просто охрипший, но откровенно испуганный, хотя Космическая Волчица старалась держать себя в руках.

— О, Спящая Красавица вернулась! — голос командира, не менее хриплый, был вызывающе хладнокровен и даже немного ироничен — если коммандер Вонг правильно разобрала его интонации. — Просыпайся, Джерри — ты мне нужна. Ты нам всем нужна! И отключите сирену кто-нибудь!

— Есть, командир, — отозвался второй пилот Брюс Ли.

— Что происходит? — повторила она и попыталась протереть глаза. Стало немного лучше.

— Мы едва не врезались в планету, — поведал полковник Урано. — Мне пришлось резко изменить курс. От перегрузок мы все потеряли сознание, не только ты. Разве что очнулись пораньше… Эх, русалка подводная, хвостом тебя по голове!..

— Планету? — недоуменно переспросила Джерри. — Здесь? Меркурий что ли?! Так близко от Солнца?! Но его не должно здесь быть!

— Не Меркурий, — коротко отвечал капитан. — Вулкан. Все поняла? Следи за приборами. Скоро мы опять его встретим.

«Вулкан, — тут же вспомнила Джерри одну из лекций, прослушанных на курсах астронавтов. — Значит, он все-таки существует!»

Вулкан — полулегендарная гипотетическая планета у самой границы солнечной короны, глубоко внутри орбиты Меркурия — неоднократно упомянутая в древних текстах, но так и не обнаруженная астрономами современной Земли. Зато обнаруженная теперь и едва не ставшая причиной гибели «Темного Пламени»!

Или…

Или все-таки ставшая такой причиной?

Коммандер Вонг не могла видеть лица командира или второго пилота, сидевших за главным пультом управления — только их напряженные затылки и спины. Поэтому она покосилась на сидевшую справа от нее Сэнди. Та — насколько Джеральдина могла разглядеть в окружавшем ее солнечном тумане — ответила ей откровенно испуганным взглядом, таким же, как и ее голос:

— Плохи дела, Джерри…

— Отставить панику! — рявкнул командир. — Офицер Базаревич, возьмите себя в руки!

— Так точно, капитан, — голос Космической Волчицы посуровел на несколько градусов.

— Так-то лучше, — в свою очередь подобрел полковник Урано.

— И все-таки, командир, что происходит? — рискнула спросить Джерри.

— Все в порядке, — спокойно отвечал капитан корабля. — Мне удалось стабилизировать корабль, и мы больше не падаем на Солнце. Но и не можем оторваться от него, — добавил он после небольшой паузы. — Пока не можем.

Как показалось Джерри, когда полковник произносил эти слова — «пока не можем» — из его стального командирского голоса на какое-то мгновение пропала всякая уверенность.

«Плохи дела».

Насколько она могла судить, корабль Сферы, ведомый твердой рукой полковника Урано, действительно ухитрился лечь на более-менее стабильную околосолнечную орбиту и теперь описывал виток за витком по часовой стрелке вокруг великой желтой звезды. И на каждом витке «Темное Пламя» встречалось с Вулканом, который регулярно мелькал слева по борту — похоже, командир не ошибся. Офицер-наблюдатель Вонг кое-как привела в порядок свой мятежный контрольный пульт и погрузилась в уже привычную рутину, которая более-менее успешно отгоняла тревожные мысли…

«Какая ирония — прослужить столько лет под водой и сгореть на Солнце! Воистину, кому суждено быть повешенным — никогда не утонет…»

Итак, Вулкан. Черно-золотистый шарик. Диаметр — три с лишним тысячи километров, ближе к 3500, чем к 3000 — точнее на данном этапе сказать сложно; весьма плотная атмосфера; кислород — 20–30 процентов, азот — 60–70, сернистые газы — 10–20; опять же, более точные результаты сейчас получить невозможно; температура на экваторе — 400–500 градусов Цельсия, в приполярных областях — около 150–200; гравитация — примерно 0.9 земной…

— 90 процентов?! — удивился командир. — Ты уверена?! Этот шарик — размером с Луну, а сила тяжести равна венерианской!

— Я проверила четырежды, — доложила Джерри. — На каждом витке. Приборы исправны и заново откалиброваны. Да, показания совпадают с венерианскими — это сразу бросилось в глаза.

— Я доверяю тебе. Но как это возможно? — продолжал удивляться Урано.

— Ядро из тяжелых металлов, — из своего угла пискнула Сэнди.

— Все может быть, — не стал спорить командир. — Сейчас это неважно.

И он был прав — сейчас перед командой «Кураи-Хоно» стояли куда более важные вопросы.

Жара была нестерпимая. Генераторы охлаждения больше не справлялись — и не факт, что вообще продолжали работать. С потолка уже не просто капало, а моросило. Нескончаемый дождь. Но от чудовищной жары он не спасал вообще — напротив. Первым делом экипаж избавился от летных скафандров — на борту звездолета они подключались к бортовой системе жизнеобеспечения, и поэтому в данный момент были бесполезны. Чуть позже космонавты и вовсе разоблачились до нижнего белья. Младшие офицеры, дети своего времени, были готовы пойти и дальше, но капитан запретил. И вовсе не по причинам, могущим нарушить атмосферу общественной нравственности:

— Если вы не заметили, наши кресла здорово нагрелись, как и все остальное, — обратил внимание командир корабля. — Не прикасайтесь к ним нежными частями тела, иначе гарантирую вам весьма болезненные ожоги.

Как ни странно, но капающая с потолка вода совершенно не вредила приборам. И не только потому, что быстро испарялась — пульты контроля и управления звездолета были созданы по образцу и подобию аналогичных приборов, установленных на подводных лодках Сферы. Вот когда Джерри Вонг до конца прочувствовала всю правоту и дальновидность полковника Тамаширо:

«Вам никогда не приходило в голову, что между подводной лодкой и космическим кораблем очень много общего? Небольшая группа людей, запертая в тесном пространстве; полная изоляция от внешнего мира; где-то там, в бесконечном безмолвии, затаился коварный враг; и достаточно всего одной небольшой пробоины…»

— Течь на капитанском мостике, — неожиданно для самой себя произнесла она вслух. — Аварийной команде — ликвидировать последствия…

— О, чувство юмора! — одобрительно воскликнул полковник Урано. — Не ожидал от тебя, но это очень кстати! А то что-то приуныли все. Сэнди, спой нам что-нибудь!

— Что, командир? — удивилась офицер Базаревич.

— Да что угодно! Только не колыбельную. Не время спать!

— Луч солнца золотого тьмы скрыла пелена, — послушно затянула Александра. — И между нами снова вдруг выросла стена… А-а-а, а-а-а-а-а!

Учитывая обстоятельства, в которых они оказались, старая добрая песенка прозвучала как сущее издевательство, но капитан почему-то одобрил и даже принялся подпевать, как и второй пилот Ли:

— Ночь пройдет, настанет утро ясное,
Верю, счастье нас с тобой ждёт.
Ночь пройдёт, пройдёт пора ненастная,
Солнце взойдет…
Солнце взойдет!

«И так взошло — куда больше-то?!» — подумала Джерри.

Солнце было повсюду, оно окружало корабль со всех сторон, оно затопило кабину на пару с протекающей водой из системы охлаждения — и Джерри всерьез опасалась за свое зрение. Пусть даже конец близок, ей как-то совсем не хотелось ослепнуть напоследок.

«Конец близок…»

Неужели конец?!..

Корабль трясло и раскачивало в бушующих волнах эфира, солнечные плети протуберанцев хлестали по корпусу, внешние счетчики радиации показывали безумные цифры, а внутренние только каким-то чудом держались на границе красной зоны. Рев двигателей постепенно заглушал все остальные звуки, поэтому коммандер Вонг принялась опасаться не только за свое драгоценное зрение, но и за слух. И не зря, похоже, потому что едва не пропустила очередное заявление командира:

— Друзья мои, начну с хороших новостей. У нас есть шанс. Теперь плохие новости. Мы не можем оторваться от Солнца. Топливо на исходе, а ловушка Буссарда бесполезна. Мы сжигаем больше рабочего вещества, чем воронка успевает захватить. Поэтому мы сядем на Вулкане. Я не вижу другого решения. Наших припасов — вода, воздух, еда — хватит на много месяцев. На Вулкане мы либо найдем топливо и вырвемся на свободу, либо дождемся помощи. Так или иначе, Вулкан — это шанс. Солнце — это смерть.

— 400–500 градусов, — напомнила Джерри. — Гораздо меньше, чем на поверхности Солнца, но для нас разница небольшая. Долго мы в этом аду не протянем.

— Поэтому мы сядем на темной стороне Вулкана, — парировал капитан. — Готов спорить, что проклятая планетка находится в приливном захвате — немудрено, на такой-то дистанции от Солнца — и всегда повернута к Солнцу одной стороной. И если я прав, тогда наши шансы повышаются. Сейчас наш маршрут проходит между Вулканом и Солнцем. В любом случае, время не ждет, и решение надо принимать немедленно. Я его принял. Всем приготовиться, через несколько минут я опять поменяю курс. Вулкан окажется справа по борту. После смены курса у нас останутся жалкие капли топлива — на последние маневры перед посадкой и посадку. Джерри, следи за приборами и постарайся не отрубиться надолго! У нас будет полтора витка максимум! Все готовы?! Смена курса через три… два… один!!!