Москва и Московия

* * *

Приказчик Строганова принёс письмо от Григория Дмитриевича, в котором тот уведомлял, что драгоценнейшая Людмила Валентайновна Столярова благополучно прибыла в Верхнечусовские Городки, откуда в сопровождении приставленной к ней охраны, прислуги и работников направилась на реку Койву для землемерных изысканий. Надо же, всё именование нашей Люси переладил на русский манер!

Царевна отписала о том, что брат её августейший наотрез отказался жениться и отправился с посольством в Амстердам по приглашению тамошнего бургомистра. Фрейлину Уокер она отпустила с царём.

Из путешествия по Золотому кольцу России вернулась маменька наша Агата. А чего тянуть, пока памятники архитектуры состарятся и потребуют реконструкции? Вот и подсказал насчёт Костромы, Владимира, Ярославля и Суздаля, с трудом припомнив ещё и Ростов. Вроде как городов в этом кольце было больше, но я все их и раньше не знал, назвал те, которые наверняка в него входили.

Пришёл отец на своём флейте. Разумеется, мы с Софи сразу отправились изучать переделанную Пушкарём артиллерию судна. Над полуютом возвышалась настоящая орудийная башня – деревянная, защищающая от пуль и картечи. Широкая и приземистая, она вмещала в себя поворотный круг, на котором четырёхколёсная тележка, отбрасываемая при выстреле отдачей ствола, резко шла на подъём, отчего и тормозилась силой земного притяжения. Обратно её спускали на тормозах после заряжания.

Хвостатые снаряды, книппели, станиолевые картузы – всё это повышало и темп стрельбы, и её эффективность. Прицел с дальномером, полированный ствол и точная подгонка снаряда, в совокупности с системой мгновенного воспламенения заряда, повышали точность. Вот так, без особых революций, из обычной пушки конца семнадцатого века и была сделана убойных качеств 122-миллиметровка, настолько лёгкая в наведении по вертикали, что позволяла наводчику достаточно успешно компенсировать влияние качки на прицеливание и попадать в крупную цель аж за две мили.

– Шебекка за нами в Бискайском заливе увязалась, – с одобрительной улыбкой поведал папа. – Четыре выстрела, три попадания – и она отстала. А сами-то пираты так и не угодили в нас ни разу.

Начали поступать финансовые отчёты. Здешний-то, архангельский, Иван подал вскоре после завершения навигации на реке. Сравнимо с прошлым годом, то есть выручка почти та же, а расходов чуточку меньше. Следующий – с сухого волока, через который везут продукты растениеводства из Поволжья сюда, на севера. Ну и баржи, работающие на этом маршруте, там же «отдыхают» зимами, вытащенные на берег.

Юркие мелкосидящие двенадцатитонки, пробирающиеся сквозь мелководья питаемых болотами рек, сделали просто ураганную выручку – ни секунды простоя. Погрузка – дорога – выгрузка. Четыре перестрелки, одна рукопашная, охранные мероприятия усилены. Двое раненых с нашей стороны, один из которых скончался.

Из Котласа докладывают, что заказ царевны на железные колёса с ребордами выполнен в точном соответствии с объёмами поставленного казной чугуна. Заказ на полевые четырёхфунтовки к исполнению не принят в связи с недостатком материала. Просят подбросить из Европы решительно всего: кислоты, соды, селитры и любых металлов в неограниченных количествах, поскольку распределение стратегического сырья контролируется правительством. Пока затыкают дыры, покупая крицы у местных кузнецов, выплавляющих сыродутное железо для собственных нужд. Выручка от оказания транспортных услуг перевозками товаров по Сухоне, Югу и Вычегде – самая заметная статья поступлений.

Из Мурома пишут о значительных объёмах перевозок по Оке от Орла до Нижнего Новгорода. Причём Степан отметил интенсивные поставки хлеба из этого самого Орла в Москву, Владимир и Суздаль. С финансами тоже дела обстоят вполне прилично, результаты навигации положительные.

А вот с Донского волока слёзное письмо на трёх листах – как баржам, курсирующим до Азова, не хватало топлива, отчего заливали они в баки конденсат едкий из трав степных, да камышей, да ряски, как вниз по течению шли на вёслах да под парусами, экономя горючее на обратную дорогу, потому что нефти не хватало, а хвойных или иных добрых деревьев здесь нынче не в изобилии. Когда бы не споспешествование воеводы воронежского, доставившего нефть сухими путями, совсем было бы скорбно. Тот же воевода и места рубки лесов сосновых да еловых показал, и людишек в подмогу направил, после чего стали уверенно гнать скипидар, на котором баржи опять хорошо забегали.

Корма из казённых запасов выдавали исправно, так что с приварком из рыбы донской экипажи не голодали. Однако денег за перевоз плачено не было. Матчасть изношена, к чему прилагается список запчастей, потребных для поправления. Суда устроены на зимовку под стенами воронежской крепости на деревянных подпорках. Чистка днищ и подготовка их к смолению идёт полным ходом. Воронежский воевода продолжает исправно снабжать пропитанием. Жалованье экипажам выдано капитанами из средств судовой кассы.

Следующее послание – от Фёклы. Подробный план нижнего течения реки Северский Донец с пометками впадающих в него притоков и обнаруженных прибрежных поселений. Данные промера глубин фарватера, береговые ориентиры – всё по уму. Для одного полевого сезона работа проделана изрядная. Сама же Фёкла устроила свой «Пескарь» зимовать на берегу Клязьмы у дома на Кукуе, в котором и поселилась в ожидании распоряжений. Геодезистку Люси она отвезла в Чусовской Городок. Однако на днях к ней нагрянули царские рынды и доставили сундук денег. Сказали, что царевна велела. Так куда их девать?

«Вот и начала оформляться твоя империя, Софи, – подумал я для своей реципиентки. – Хочешь не хочешь, а управляй».

«Не то чтобы шибко хочу, но придётся».

«А романтическое путешествие по Белой?»

«Будет обязательно!» – мысленно топнула на меня ногой хозяйка и потянулась за следующим посланием.

Князь Голицын, тот, который Василий Васильевич, уведомлял, что планирует направить в котласскую школу группу детей боярских, грамоту и счёт знающих, для обучения наукам.

«Дворянчики мелкие, – прокомментировал я. – Такие же противные, как твой Рич в детские годы».

«Рич не спесивый был!» – внутренне вспыхнула Софи.

«Потому что вырос в провинции, где нос не перед кем задирать. А эти наверняка столичной закваски. Их можно образумить, только водя строем и заставляя за любое поперёшное слово до изнеможения подтягиваться на шкафу. Это не дети простолюдинов, которые с младых ногтей к чему-то припаханы».

– Шхуна «Энтони» входит в гавань, – доложила студентка, в свободное от учёбы время исполняющая обязанности сенной девки.

– Спасибо, Малаша! – радостно улыбнулась Софи. «Спи спокойно, дорогой товарищ, – обратилась она мысленно ко мне. – Разбужу, когда понадобишься». И выключила меня, словно тумблером щёлкнула.