Темный орден. Том 3

* * *

Как я и ожидал, прощание с княгиней было полно слез, причитаний и напутствий на будущее, смысла в которых уже не было. Я велел не устраивать никаких ужинов, никаких церемоний. Просто попросил накрыть стол на любимой террасе княгини в саду. Повар расщедрился на свою национальную кухню, поэтому мой желудок наконец-то почувствовал сытость после плескавицы, пары свиных кобасиц и сытного мясного пирога.

Княгиня почти ничего не съела. Лишь поковырялась в тарелке для приличия, зато с умилением наблюдала, за тем, как я поглощал нажористые шедевры южной кухни. С моим метаболизмом нормально наесться я мог только этой тяжелой пищей — по крайней мере, на полдня хватало.

Когда тарелки унесли и подали кафу, княгиня не выдержала и снова пустила слезу.

— Ну, полно вам, матушка. Расстаемся не навсегда, — я пытался найти слова, чтобы утешить материнское сердце, хотя, конечно, это не могло помочь. — Да, мне придется взять другое имя и формально отречься от рода, но вы же понимаете… Мать Друзиллу это не останавливает, она продолжает иметь с нами дела. И я не собирабсь отворачиваться от семьи.

— Володя, я смиряюсь с судьбой. Если богу или этой Тьме угодно, чтобы ты отправился в Орден, что ж, пусть… Но как же это все не вовремя… Твой отец сбивается с ног, Лешенька… Он старается. Он смышленый, сильный, со стальным стержнем… Но им тоже нужна помощь, поддержка. И я не уверена, что справлюсь одна. Как было хорошо знать, что ты всегда рядом, не дашь Леше упасть, подхватишь его…

Я едва не подавился кафой. Если мой дюже любопытный вражина Вяземский был прав в своих изысканиях, то я как раз был одной из главной причин бед рода Оболенских. Именно Володя, второй сын, решил перевернуть все с ног на голову, очевидно, возжелав сосредоточить власть в своих кривых культяпках.

И лучшее, что я сейчас мог сделать — не мешать князю и его наследнику восстанавливать то, что было разрушено. Потому что если они узнают о деяниях своего младшенького, мне не поможет амнезия. Сотрут в порошок — или хотя бы попытаются. Я стану защищаться… И ничем хорошим это не закончится.

Сейчас был прекрасный момент, чтобы уйти. А помочь, если припечет, я смогу и будучи послушником. Найду способ.

— Они справятся, матушка. Вы все справитесь. И я ведь не на Луну улетаю в конце-то концов, — улыбнулся я. — Даже за пределы Петербурга не выпустят. Будут мариновать учебой в столице. Возможно, через некоторое время мне разрешат принимать гостей или даже выезжать самому… Просто нужно как можно скорее стать темным братом. А если что-нибудь случится с вами, я пробью любую стену. И теперь мне для этого даже не понадобится машина брата.

Княгиня наконец-то искренне улыбнулась.

— Ну ты скажешь, Володя! Типун тебе на язык.

Она поднялась из-за стола и крепко-крепко обняла меня. И именно сейчас я отчетливо почувствовал — точнее, осознал — что больше в этот дом я не вернусь. А если и вернусь, то… К этому моменту изменится столь многое, что мы наверняка станем друг другу окончательно чужими. Словно сейчас, в эти мгновения, рушится моя последняя надежда на спокойную жизнь, на тихую гавань. А ведь я только проникся этим уютом. Только нашел причины защищать этих людей…

Что, Тьма, попробуешь лишить меня всего этого? Давай. Посмотрим, что получится.

Я тоже крепко обнял княгиню, но она, словно почувствовал стыд за свою естественную материнскую слабость, отстранилась от меня, промокнув глаза носовым платочком с вышитыми вензелями дома Оболенских.

— Я ужасно не хочу отдавать им тебя, Володя, — шепнула она, успокоившись. — Знал бы ты, как не хочу. Чует мое сердце, я об этом пожалею.

— Не стоит настраиваться на худшее, для этого еще нет веских причин, — ответил я. — Так нужно. Я иду туда добровольно, как ни странно это прозвучит. Есть одна загадка, и я должен разгадать ее во что бы то ни стало. Потому что так правильно, матушка. Правильно, понимаете?

Она покачала головой и печально улыбнулась.

— Жаль… Очень жаль, что после всех тех лет непослушания ты наконец-то изменился, стал мужчиной… И именно таким тебя у нас забирают. Быть может, я просто боюсь, что этот Орден изменит тебя так же, как и всех остальных. Тьма искажает людей. Не зря ее называют Тьмой. Она вытаскивает все пороки и соблазны наружу, все тайные мысли и намерения, и многие не могут справиться с желанием потакать ей. Даже те, кто прошел испытания и достиг высот… Они все равно другие. Взгляни на Друзиллу, сынок. Тьма тоже ее изменила. И изменила далеко не в лучшую сторону. Даже десять лет назад она еще была другой. Но сейчас мне начинает казаться, что и она не устояла…

— Не думайте об этом, матушка.

— Будь начеку.

— Всегда, — кивнул я. — Теперь — всегда.

Она улыбнулась и, обхватив мое лицо ладонями, поцеловала меня в лоб. Пришлось сильно наклониться, чтобы она провернула этот трюк и со стороны наверняка выглядело комично. Да и плевать. Главное — она немного успокоилась и снова могла мыслить здраво.

— Иди, Володя, — велела она. — Я пока посижу здесь, посмотрю на розы. Первые бутоны распускаются…

Ей просто хотелось побыть одной, и я уважал это желание.

А мне предстояло еще кое с кем попрощаться, и я собирался сделать эту встречу незабываемой.