Темный орден. Том 3

Глава 2

— Так, стоп, — пришлось повысить голос почти до крика, чтобы переполошившиеся советники наконец-то обратили на меня внимание.

— Владимир Андреевич, не сейчас…

— Сейчас! — рявкнул я и грохнул кулаком по столу. — Вы что, всерьез рассматриваете мою дальнейшую судьбу через призму какого-то гороскопа? Вы вообще в своем уме?

Дашкова изумленно выгнула аккуратно выщипанные брови, а Луций поспешил меня унять. Но он не мог со мной справиться — сила воинов в сочетании с мощной комплекцией не оставили ему шансов. Дисциплинарий повис на моей руке, и я раздраженно стряхнул его, словно блоху.

Меня понесло.

— Что это за Орден такой? — я надвигался на озадаченных моей выходкой Прим и Примогенов. — Что это за сборище, что позволяет себе распоряжаться чужими жизнями на основании каких-то пророчеств, гаданий и чтения звезд? Что вы о себе возомнили? Я сын князя, а вы пытались прирезать меня как овцу на обед. И вам даже не хватило духу отвечать за это по всей справедливости. Вместо того, чтобы выйти против меня в честном бою, вы отправили за мной девчонку!

— Владимир, прошу, успокойтесь… — шептал за моей спиной Луций.

Отец Вергилий отошел от стола и шагнул ко мне.

— Ваше сиятельство, я понимаю, что со стороны, что для непосвященного в наши таинства все это выглядит по меньшей мере странно. Однако я призываю вас успокоиться и взять себя в руки. Разбирательство, весь этот Совет и созван потому, что случай для Ордена вопиющий. Мы так не работаем. Это противоречит принципам Ордена.

Я не сдержал ехидной улыбки.

— Да неужели?

Ага, еще скажите, что интриг не плетете, не проклинаете на заказ, не зачаровываете артефакты, не привораживаете…

Я уже наслушался немало рассказов о так называемых услугах Темного ордена. Та же Феодора плевалась и шарахалась при одном его упоминании как от огня. Говорила, однажды ее пытался приворожить один купеческий сынок. Заказал приворот… И лишь обращение к другому члену Ордена помогло ей избавиться от чар. А ведь она чуть с ума не сошла, пока была под воздействием.

И сколько таких Феодор было на счету Ордена? Сколько проклятых, сведенных в могилу, обманутых, омороченных и прикованных к партнерам, которых они не выбирали? Запретная магия как она есть. Орден зарабатывал настоящие деньги отнюдь не гаданием на кофейной гуще, не раскидыванием картишек Таро и не натальными картами для новорожденных аристократов.

Настоящие деньги добывались истинной темной магией. Запретной магией. И артефактами — талисманами и амулетами, способными от нее защитить.

Прекрасно построили бизнес, замкнув на себя все цепочки производства. Хочешь проклясть кого-нибудь или свести в гроб — плати. Хочешь защититься от воздействия — плати. Идеально и омерзительно. Уверен, вся эта шарага существовала лишь по той причине, что Орден был полезен высочайшим чинам. Не удивлюсь, если даже императорская фамилия пользовалась их услугами. В противном случае всех этих темных братьев, сестер и прочих родичей давно бы превратили в пыль.

И сейчас эти люди на полном серьезе размышляли, был ли я достоин жить дальше. Тьфу!

— УСПОКОЙСЯ!

Голос Друзиллы прогремел в моей голове так громко и звонко, словно бил колокол. Я застыл, оглушенный воздействием, проглотил фразу, которую намеревался сказать… Я мог двигаться и даже ворочать языком, но… Воздействие было мягким, но настойчивым. Искусным.

Друзилла просто лишила меня желания конфликтовать. Успокоила одним словом, при этом не лишив способности мыслить и действовать.

— Не позорь семью, Владимир, — тихо сказала старуха, подойдя ко мне. — Достоинство превыше всего.

— Что это за пророчество? — сквозь зубы процедил я. — Почему оно так напугало всех вас?

Друзилла печально усмехнулась.

— Сперва присядьте, господа, — она жестом велела скучковавшимся вокруг звездной карты советникам вернуться на свои места. На этот раз она не применяла силу — хватило и простого приказа, произнесённого мягким, но в то же время не терпящим возражений голосом.

Я плюхнулся на свое место и поставил локти на стол.

— Полагаю, будет лучше, если вы напомните нашим гостям о прорицаниях брата Гордиана, — сказала Друзилла, обратившись к отцу Вергилию.

Судя по выражениям лиц Дашковой и Луция, я был единственным, кто не знал деталей. Оно и понятно: Юлию готовил сам Эребус, а дисциплинарий все же был выходцем из Ордена — он должен был знать о таких вещах. А вот я и правда возник на периферии Ордена как черт из табакерки.

— Покойный брат Гордиан считается самым уважаемым прорицателем Ордена за всю его историю, — пояснил Вергилий. — Он скончался тридцать лет назад в глубокой старости, однако успел оставить наследие в виде множества предсказаний. И абсолютное большинство из них сбывается.

Еще одна Прима — хорошо сохранившаяся дама за пятьдесят с выбеленными до платинового блонда волосами — поправила кулон на цепи и снисходительно улыбнулась.

— Вы забываете, почтенный Вергилий, что далеко не все пророчества брата Гордиана претворились в жизнь, — возразила она, постукивая длинным черным ногтем по столешнице. — И многие из них настолько размыты и скрыты за такими метафорами и аллегориями, что их точное значение нелегко понять.

— Верно, Прима Климентина, — кивнул Вергилий. — Однако на заре нашего пути в Ордене мы все совершали ошибки. Первые предсказания брата Гордиана содержали много неточностей. И все же с годами его мастерство достигло зенита. Насколько я помню, и вы не сразу достигли мастерства работы с предсказательными системами. Например, эпизод с Таро Эттейлы — кажется, и вы допустили оплошность, расшифровывая расклад для одного из Великих князей… Все приходит с опытом.

Судя по всему, Вергилий напомнил о каком-то ярком позоре Примы — лицо женщины почти не дрогнуло, но пальцы с силой сжали край столешницы, а губы изогнулись в презрительной улыбке.

— Но в отличие от вас и Примогена Эребуса, брат Гордиан отрекся от амбиций и отказался занять пост в Совете, — продолжил Вергилий. — И все ради того, чтобы сосредоточиться на своем истинном предназначении, а не на политике. Давайте же относиться к этому обстоятельству с уважением. С вашего позволения, я продолжу.

— Конечно, почтенный.

Как пауки в банке, ей богу. И кто захочет добровольно влезать в этот серпентарий?

Вергилий встретился со мной взглядом.

— Вы сможете прочесть полную версию пророчества в архивах Ордена, если вам будет это позволено. Однако сейчас вам надлежит знать то, что брат Гордиан еще сорок лет назад предсказывал появление носителя Тьмы с особым даром в двадцать первом столетии. Эта особа будет наделена даром такой силы и такой мощью, что Тьма в ее руках превратится в столь смертоносное оружие, какого Орден еще не знал. Тьма будет подвергать своего избранника множеству испытаний — и от прохождения каждого из них зависит, кем в итоге он станет. Если не выдержит, не сможет взять силу под контроль, случится самое страшное — Тьма выйдет за пределы Ордена и начнет прокладывать путь к господству.

— А если выдержит? — спросил я.

— В том и беда, ваше сиятельство, — печально улыбнулся Вергилий. — Гордиан был убежден, что не выдержит. Что испытания, которые пошлёт ему Тьма, окажутся непреодолимыми для него. Ибо Тьма заинтересована в этом — сломать своего носителя, прорваться с его помощью за пределы тех рамок, что ей созданы. Первой и главной преградой на пути Тьмы стоит Орден. Поэтому исполнение пророчества — угроза Ордену. Угроза физическая. Мы обучены сражаться с тьмой и ее соблазнами, но остальные — нет. И если мы проиграем, у прочих еще меньше шансов выстоять.

Я проглотил застрявший в горле ком. Все окончательно перемешалось у меня в голове. Неужели у всего этого сборища была еще и некая сверхзадача? Благородная цель?

С трудом верилось, если честно.

После всей той грязи, что я слышал, было сложно представить, что Орден был создан для защиты одаренных и всего человечества от Тьмы.

— Гордиан также указал, как найти ту особу из пророчества, — добавил Вергилий. — Он упоминал, что ее звездная карта будет повторять карту той, кто впервые выпустила Тьму в наш мир.

— Евдокии Федоровой, — ошарашенно прошептал я и сполз на стул.

Охренеть. Охренеть… Так, Хруст, соберись.

Если принять все это на веру, если посмотреть на все, что со мной происходило сразу после того, как я очнулся в теле этого избалованного княжича… Черт, выходит, даже само мое попадание сюда, в этот мир, в это туловище — все это могло быть следствием замысла.

Но чьего? Тьмы?

Я до сих пор не понимал, что она из себя представляла, эта Тьма. Мы называли ее Тьмой, потому что она была своего рода противопоставлением другой силе — силе, что пробудила особые способности у аристократов. Только Тьма позволяла проклясть, заглянуть в будущее, прочесть судьбу по звездам и даже в какой-то степени изменить ее… Только Тьма, и даже императорская семья, по слухам, была не способна на подобное.

Так нам и подавали это вечное противостояние. Свет — дары, полученные после того, как царская семья пожертвовала собой. И Тьма — пришедшая в этот мир, родившаяся из ненависти и боли.

Но обе силы пришли, прорвались в этот мир через кровопролитие. Так была ли на самом деле разница? И что если никакого противопоставления и конфликта Света и Тьмы не было? Если Тьма и сверхспособности местного дворянства были двумя сторонами одной и той же монеты?

Но я мог только предполагать и подозревать. Чтобы выяснить, что к чему, следовало столкнуться с этой темной силой. А это означало принять ее, сблизиться. Иными словами, сделать то, чего я всеми силами старался избежать.

А бежать было некуда. И не от кого — разве что от себя, а убегать от себя всегда скверная идея. Значит, будем сражаться.

В зале тем временем царило напряженное молчание. Примоген Эребус собрал карты и аккуратно разложил их по тубусам. Роскошный стол вновь представал во всей красе отделки.

— Господа, настало время принять решение по обозначенному вопросу, — Примоген Вергилий поднялся, и остальные встали вслед за ним. Пришлось и мне покинуть стул, хотя ноги все еще с трудом держали. — Совет остается для обсуждения и принятия решения. Гостей и распорядителей просим удалиться.

Я метнул вопросительный взгляд на Друзиллу, но старуха лишь слегка кивнула мне, давая понять, что все шло по плану. Распорядители снова словно выросли из-под земли возле наших стульев и предельно почтительно сопроводили нас к выходу.

На этот раз в зале не осталось ни одного чужака, ни единого лишнего уха. И, предполагая, что обсуждение затянется, нас разместили в небольшой гостиной в противоположном конце готического коридора.

Так мы оказались втроем — брат Луций, я и Юлия Дашкова.

— Понимаю, час еще относительно ранний, но я, пожалуй, не откажусь от рюмки портвейна, — сказал дисциплинарий и склонился над батареей графинов и бутылок, оставленных распорядителями в нашем распоряжении. — Владимир?

Я покачал головой. Нет, сейчас требовался незамутненный ничем рассудок.