Конторщица-3

Глава 4

Товарищ Иванов присел на стул, прилежно сложил ручки на коленках и восхищённо воззрился на меня с видом шестиклассника, которому внезапно показали сиськи.

Он был чисто выбрит. В меру печален. Бланш под глазом тщательно замазан тональным кремом.

Вот так вот.

Я тоже посмотрела на него. Пристально. Внимательно. Примерно, как Чарльз Дарвин на грызуна туко-туко, перед тем, как сделать промеры его задней ноги и поразить этим всё прогрессивное человечество. Смотрела я, впрочем, недолго, минуты две.

Пауза затягивалась. Наконец, Иванов заёрзал.

— Лидия Степановна! — начал он и вонзил в меня взгляд, изображающий то ль взор, исполненный таинственной печали, то ль чьё-то там очей очарованье.

— Подождите, Эдуард Александрович, — чинно ответила я и углубилась в его личное дело.

Так. Числится у нас дражайший Эдичка помощником методиста по пропаганде коммунистических идей. Хм. С таким-то окладом! Мда. Это, выходит, типа как библиотекарь, хотя на самом деле — первый отдел. И вот. А это… ого! Да уж. Это отнюдь не Щука и с Лактюшкиной.

— А теперь рассказывайте, Эдуард Александрович, — закончив изучать бумаги из папки, более приветливым голосом сказала я, с демонстративным прилежанием сложила ручки перед собой и приготовилась слушать.

— Но Лидия Степановна! Я понимаю, что вы всего второй день исполняете эти обязанности. Но вы же должны понимать, что существуют вещи, которые мы не станем обсуждать в этих стенах, — отеческим тоном поучительно сообщил Эдичка и многозначительно посмотрел на лежащее передо мной личное дело.

«Эк загнул, подлец», — аж восхитилась я, красиво сформулировал, типа «не суй свой нос куда не надо, а то будет бо-бо», но вслух радушно ответила:

— Эдуард Александрович, работа по пропаганде коммунистических идей подразумевает ведь сразу два направления — внешнее и внутреннее, правильно?

Эдичка кивнул, чуть напряженно.

— Так давайте с вами поговорим о том, о чём можно и нужно говорить в этих стенах.

Эдичка опять кивнул, уже с подозрением.

— Я имею в виду ту внутреннюю работу, за которую вы получаете остальные 75% заработной платы!

Я посмотрела на Эдичку и на его скулах отчётливо проступили красные пятна.

— Итак, чем конкретно вы занимались весь этот год? И какие производственные мероприятия планируете посетить? Какие провести? В каких принять участие?

— Эммм… — левый глаз Эдички задёргался.

— Ладно. Давайте я ещё больше конкретизирую, — улыбнулась я кроткой улыбкой голодной анаконды, — расскажите мне, как у нас, в депо «Монорельс» идёт пропаганда коммунистических идей под вашим непосредственным руководством? Какие показатели? Результаты? Только давайте поквартально, чтобы не углубляться в излишние подробности.

— Но я контролирую все мероприятия!

— Контроль и отчёты «наверх» относятся к внешней стороне вашей работы, Эдуард Александрович, — покачала головой я, — как вы сами правильно сказали, эти вещи не для этих стен.

— Но я сосредоточен на этой работе! Она занимает почти всё моё время!

— Вижу-вижу, сколь вы одержимы работой. Только вот плохо, что на остальную работу времени у вас не остаётся… а ведь это целых 75% — выразительно поморщилась я, — помнится совсем недавно, после посещения Олимпиады, вы перепутали сотрудницу из вверенного вашему кураторству коллектива с другой, посторонней, женщиной. Более того, огласили эти непроверенные данные на общем собрании. Прилюдно.

— Но Лидия Степановна! — вскричал с видом оскорблённой невинности товарищ Иванов и тут же быстро добавил, с томным придыханием, — Лидочка, милая…

Он чуть помедлил, наблюдая за моей реакцией.

Я изобразила лёгкое смущение.

— Я ревновал! Да, ревновал! Когда мне регулярно сообщали, что Горшкова то ушла с итальянцем, то Горшкову видели с румыном, то Горшкова то, то Горшкова сё — я сходил с ума от ревности! Я страдал! Да! Страдал!

— То есть это была маленькая такая личная месть ревнующего мужчины? — с взволнованным видом подсказала я и для убедительности похлопала глазками.

— Да! — быстро схватился «за соломинку» Иванов.

Моя бровь насмешливо изогнулась и по губам зазмеилась ухмылка.

— То есть «нет», я просто… — попытался исправиться Иванов, но я не позволила.

— А сколько ещё товарищей из нашего депо пострадали от вашей ревности, злости, гнева, шуток? — мой голос лязгнул металлом. — Сколько ещё непроверенных данных вы вот таким вот образом огласили на общем коллективном собрании? Сколько судеб вы сломали?

— Лидочка!

— Ой. А что это у вас с лицом? — вдруг резко перевела тему я.

— Упал, — уши Эдички вспыхнули и заалели.

— Ай-яй-яй, что ж вы так неосторожно-то? — закручинилась я. — Пьёте, что ли?

— Лидочка!

— Кстати, мне вот тут вдруг шепнули, что вы вчера склоняли к саботажу работников…

— Не может быть! Я никогда! Кто мог такое сказать?! — возмутился Иванов, да так искренне, что мне прям чуть не стало его жалко.

— Сами подумайте, — пожала я плечами равнодушно.

И тут дверь в кабинет с шумом распахнулась и в образовавшийся проём просунулось потное взволнованное лицо Швабры:

— Лидия Степановна! Мне сказали, что меня в графике нет!

Я пожала плечами, мол, что поделаешь, жизнь — штука несправедливая.

— Но как же так! Как так можно?!!!

— Ксения Владимировна, вы сейчас предлагаете, выгнать товарища Иванова и провести собеседование с вами? — чуть поморщилась от изумления я.

Судя по выражению лица Швабры, именно так она и предлагала. Товарищ Иванов тоже это понял. Потому что вид у него сделался очень кислым.

— А почему вы его первым? — предприняла следующую попытку Швабра.

— Ксения Владимировна, мы сейчас будем это обсуждать? У вас какие-то сомнения в моей компетенции? Или что? — и добавила, не удержавшись от мелкой пакостливости, — знаете, как в народе говорят, кто первый встал — того и тапки.

— Да как же так?! Это же он сам нам говорил, чтобы не приходить! — раненым бизоном взревела Швабра, побагровев от такой явной несправедливости. — А сам пришел первым!

— Это я прекрасно знаю, — сочувственно вздохнула я, — коллеги уже всё рассказали.

— Неправда! — взвился Иванов, — Это же вы сами, Ксения Владимировна, и предложили, чтобы я переговорил со всеми!

— Что?!!

— Да! Вы и Капитолина Сидоровна! — мстительно наябедничал Иванов.

— Врёте вы всё!

— Вы! Инициаторы — вы! — окончательно вышел из себя Иванов.

— Как же так? Как можно перекладывать на чужие плечи! — подкинула дровишек в разгорающуюся ссору я и принялась наблюдать дальше.

— Товарищ Иванов, что вы себе позволяете?! — между тем взвизгнула Швабра, — Как вы разговариваете со мной?!

— Как заслуживаете, товарищ Сиюткина, так и разговариваю!

— Иванов! Вы думаете, что раз так, то мы на вас управу не найдём?! Ещё как найдём! И не на таких находили!

Пока они не вцепились друг другу в волосы, нужно было их разгонять, но наблюдать за поединком было занятно. Я взглянула на часы — отведённое на собеседование время прошло. Я похлопала в ладоши:

— Так!!! Товарищи! Товарищи! Остановитесь!

Ноль реакции, аж перья летят.

— Да мать вашу так!!!! — я грохнула тяжеленое папье-маше об стол.

Мгновенно стало тихо. Вот так.

— Товарищи! — жестко сказала я. — Попрошу покинуть мой кабинет. Товарищ Иванов, вы собеседование не прошли. Обсудите с моим секретарем повторное время. Товарищ Сиюткина, подумайте над своими словами. И молитесь, товарищи, чтобы Иван Аркадьевич не узнал о вашем возмутительном поведении.

Иванов и Сиюткина молча внимали.

— И еще, — мягко улыбнулась я, — товарищ Иванов, подготовьте Красный уголок к проверке. Завтра прямо с утра займусь этим. А теперь — вон отсюда! Оба!

Ребятишек сдуло.

Я осталась одна. В звенящей после криков тишине. Только пузатые настенные часы монотонно отцокивали время.

Я сделала себе чай, села в кресло, с подвыванием потянулась и посмотрела в окно.

Красота!

Марлен Иванович Любимкин пришел в десять ноль-ноль и с сразу, с порога заявил:

— Лидия Степановна! Как я рад! Я безмерно рад, что наше направление теперь возглавляете именно вы! Я всегда говорил, говорю и буду говорить, что лучшая награда для нас, старой гвардии, — это видеть, как молодой специалист, старательно выращенный и обученный нами на производстве, показывает ошеломительные результаты, и тем более становится руководителем! Значит мы поработали хорошо! Есть результат. Спасибо вам!

Он с видом глубочайшей признательности прижал ручки к груди, и я аж невольно восхитилась — «во стратег!».

Но вслух произнесла с лучистой доброжелательной улыбкой:

— Проходите, Марлен Иванович. Присаживайтесь.

Любимкин с достоинством прошел в кабинет и сел на стул.

Не дав мне открыть рот, он сразу набросился с обличительной речью на нынешнюю молодежь, которая работает в депо «Монорельс», ничем не интересуется, имеет мелковатые мещанские потребности, направленные лишь на получение примитивных сиюминутных удовольствий — вкусно есть, ходить на танцы и, самое отвратительное — прогуливать политинформации по понедельникам.

— Да, политинформации прогуливать — нехорошо, — с серьёзным видом поддакнула я, чтобы поддержать разговор.

И была награждена еще одной яростной обличительной речью.

Любимкин едко и с сарказмом обрисовал ситуацию с подготовкой кадров в депо «Монорельс». И тут уже досталось не только ленивой и прогуливающей политинформации молодёжи, но и мастерам-наставникам, которые доплаты за наставничество получают, а вот результатами не радуют. Более того, эти результаты крайне плачевны.

В общем Марлен Иванович крыл, обличал и выводил на чистую воду ещё минут пять. Причём с настолько возмущённым видом, что к нему самому за столь слабую работу и не подкопаешься.

Я решила пока не гнобить дедушку. Вчера он тоже не пришел. А сегодня уже задыхается от восторга служить под моим руководством на благо депо «Монорельс».

Люблю конформистов. Они всегда почему-то думают, что они самые хитрые и что у них прокатит всегда.

Ну-ну.

— Плохое качество обучения, молодежь недостаточно квалифицирована… — бубнил Любимкин монотонным голосом в надежде меня укачать, наверное.

Но пока дедок вещал, меня вдруг осенила идея. Я поняла, как можно одним выстрелом убить двух зайцев.

— Марлен Иванович, — вкрадчиво произнесла я, боясь спугнуть эту прекрасную мысль. — А давайте на примере проверим. Мы же должны определить, чья тут вина, не правда ли?

Марлен Иванович прервался на полуслове и ещё не понимая, куда я веду, на всякий случай неуверенно поддакнул.

— Какие обучающие курсы для рабочей молодёжи проходят сейчас в депо «Монорельс»?

— Так, — Марлен Иванович торопливо полистал замусоленный блокнотик, — вот. Для маляров-штукатуров сейчас группа есть. Ещё у нас по охране труда и по гражданской обороне занятия в сентябре начнутся. Также планируем сигналистов учить. Но это как «сверху» скажут. В июне начинается начитка по монтажу, демонтажу и ремонту путей. Хотя это как повышение квалификации, это не сюда. А что ещё? А вот! Для водителей курс «автодело» идёт. Скоро заканчивается…