Конторщица-3

Глава 6

Недолго думая, я отправилась прямиком к Алевтине Никитичне. Ну, а зачем откладывать в долгий ящик? «Куй железо» и всё такое… В общем, минут через шесть я уже сидела у нее в каморке и пила восхитительный компот из сухофруктов.

— Я сама груши сушу, — ворчливым голосом сообщила Алевтина Никитична и подсунула мне блюдечко с горкой сахарного печенья, — причём собираю, чтобы именно лесные были, и на соломе сушу их дольками прямо в противне. Они так душистее для компота получаются, чем садовые. Хотя те слаще. Ты, Лида, с печеньем лучше бери, всё ж толку больше.

— Нет, спасибо, компот и так вкусный. — Поблагодарила я и взглянула на неё поверх стакана, — Я же вот почему пришла — хочу пожаловаться. Представляете, вызвал меня сегодня Иван Аркадьевич, я такая в кабинет вхожу, а там накурено, пепельницы не помытые, не проветрено, он бедный сидит и дышит этой всей гадостью, аж сосуды в глазах полопались, а наша новая секретарша даже не смотрит — сидит в приёмной, как королева, и только ногти красит да сплетни по конторе собирает. Не знаю, что и делать, меня она ни в грош не ставит, распоряжения мои не выполняет... Боюсь, так его надолго не хватит…

— Это которая? — нахмурилась Алевтина Никитична, — Алла же ещё не вернулась?

— Наталья Сергеевна, — злорадно наябедничала я и мстительно добавила, — и чай ему не делает.

Глаза Алевтины Никитичны полыхнули. Ух! Чую, сейчас кому-то мало не покажется. Очень быстро выпроводив меня вон (компот пришлось допивать залпом), она «чеканным кавалерийским шагом» удалилась наверх.

Эх! Хорошо-то как! Сделал гадость — на сердце радость.

Вот такая я мстительная.

Подавив в себе паскудную мыслишку последовать за Алевтиной Никитичной и посмотреть, кто кого победит, я вернулась в свой полуподвальчик. На столе сиротливой россыпью валялись акты ЧП на производстве. Я ухмыльнулась: «Идите сюда, мои зайчики, ща мамочка вас изучать будет!».

Изучала недолго. Не удержалась. В общем, взяла отпечатанный лист с какой-то древней инструкцией и быстро пошла наверх.

В приёмной сидела Наталья Сергеевна с заплаканными глазами и красным носом, и дёрганными движениями перетирала свежевымытые чайные чашки.

Я положила ей на стол инструкцию и пожелала хорошего дня.

Вот так.

Домой я шла не спеша. Не потому, что наслаждалась солнечной ясной погодой. А потому что я знала, что сейчас мне предстоит битва почище, чем у готов с римлянами под Маркианополем. И малодушно надеялась, что, пообщавшись со Светкой, Римма Марковна пар уже выпустила и на меня там мало что останется.

Не выпустила.

— Зачем ты выдумываешь этот футбол?! — рычала Римма Марковна, кивая на зарёванную Светку, которая лила крокодильи слёзы прямо в пюре с сосисками. — Она же девочка! Девочка, Лида! Ей этих драк не надо!

Я флегматично пожала плечами и положила себе ещё салату.

— Ты посмотри, Лида! Она же вся в синяках пришла! Это как называется?!

— Римма Марковна, — подняла глаза от тарелки я и отложила вилку, — ничего страшного не произошло. Света в футбольной группе новенькая, к тому же девочка. Попала в коллектив мальчиков. Логично, что они начали её испытывать на прочность. Она им ответила. И правильно ответила. С директором Дома пионеров мы уже пообщались на эту тему и выяснили всё, что нам надо было. К тому же, во всём виноват тренер, который подстрекал учеников. А Света — молодец, испытание прошла с достоинством. Проявила характер. Никто не обещал, что в жизни всё легко будет.

— Лида! — всплеснула руками Римма Марковна и чуть не опрокинула яблочную шарлотку, так что сахарная пудра легким облачком взвилась вверх, — я же не о том! Я пытаюсь тебе донести, что не надо ей этот футбол! Она девочка. Вот пусть на скрипке играет. А если спортом хочет заниматься, так есть же гимнастика, бег, спортивные танцы в конце концов…

— Не хочу-у-у-у гимнастику-у-у-у! — заревела паровозом Светка и взобралась на стул с ногами.

— Светлана, сядь нормально, — велела я, налила ей стакан молока и вернулась к разговору с Риммой Марковной, — Послушайте, Римма Марковна, нужен или не нужен Светлане футбол — пусть она решает сама…

— Да что она ещё понимает! Ребенок же.

— Римма Марковна. Прежде всего Света — личность. И если она решила, что ей нужно попробовать именно футбол — пусть пробует. Тем более, что футбол ей нужен, чтобы заработать авторитет во дворе. А ей это важно.

Светка счастливо всхлипнула и цапнула с подноса самый большой кусок шарлотки.

— Да перед кем там ей авторитет зарабатывать! — не желала сдаваться Римма Марковна, вытирая размазанные Светкой молочные разводы со стола, — Куликов этот, хулиган, да дружки его! Так ты довоспитываешься, что завтра ей пиво пить надо будет, чтоб авторитет доказать!

— Не усугубляйте, Римма Марковна, — вяло отмахнулась я и положила ложечку мёда в чай, — Света будет ходить на футбол и точка. Если ей не понравится — тогда другое дело. Тогда бросит и пойдёт на те же танцы. Более того, я в субботу иду в Дом пионеров и намерена вытребовать, чтобы их тренер дважды в неделю ездил в Малинки и обучал детей игре в футбол. Нужно же им там чем-то заниматься!

Римма Марковна поджала губы, с тяжким вздохом покачала головой и возражать больше не стала, мол, что тебе доказывать. Дальше пили чай молча.

— И, кстати, как продвигаются поиски дома? — нарушила неловкость я.

Это была воистину благодатная тема, поэтому следующие полчаса мы слушали как Римма Марковна ездила в дачный посёлок с Роговыми и Норой Георгиевной выбирать жильё на лето.

Она как раз приступила к пространному рассказу, какой дом лучше — в одном на всех окнах есть замечательные деревянные ставни, которые можно закрывать от летней жары, зато во втором доме — чудесный сад, но там соседи через забор держат свиней и будут мухи, да и запах опять же, а вот третий дом находится совсем на отшибе, и там есть свой спуск к озеру, а на берегу — банька, но плохо, что неудобно до магазина ходить.

— Третий, — сказала я и хотела уточнить, далеко ли колодец.

Но уточнить мне не дали — в дверь позвонили.

Открывать побежала я, опередив Римму Марковну всего на каких-то полсекунды (всё никак меня не покидает ощущение, что «демоническая» Олечка вот-вот негритёнка притарабанит).

Но на пороге стоял и щербато улыбался чуть опухший Петров.

— Здарова, Лидок! — меня обдала мощная волна перегара и я поняла, что жизнь таки движется исключительно по спирали.

— Привет, привет, Федя, — удивилась я, хоть виду и не подала, — а ты чего это?

— Слушай, тут такое дело.., — начал Петров, и я поняла, что он пришёл явно не трёшку до пенсии занимать.

— Что случилось опять?

— В общем это… надо, чтобы Марковна вернулась на Механизаторов, и то бегом!

— Так, давай-ка по порядку, — нахмурилась я, — проходи сперва в дом. Кстати, ты уже ужинал?

— И не обедал, и не завтракал ещё! — воодушевлённо отрапортовал Петров, с удовольствием втянув носом запахи с кухни, — Марковна рассольник наварила что ли?

— Да нет, сосиски с картошкой.

— Сосиски — тоже хорошо, — мечтательно вздохнул Петров, разуваясь в прихожке, — но ты знаешь, Лидка, я часто вспоминаю какой роскошный рассольник она варила на Механизаторов, кисленький такой, с перловочкой, особливо по утрам так хорошо заходил, прямо ух!

В общем, когда Петров, за две щеки уплетая сосиски с картошкой, поведал о ситуации, осталось только схватиться за голову: Грубякины, воспользовавшись тем, что две комнаты пустуют (Риммы Марковны и Горшкова), написали куда-надо слезливое письмо, где поведали, как они многодетной семьёй ютятся в крохотной комнатушке, в то время как две комнаты свободны, так как у хозяев есть другое жильё, причём комфортабельное. Ну, примерно в таком духе. В результате грядёт какая-то проверка. Петрову знакомые «шепнули» и он сильно опечалился, что Грубякины следом выживут и его, и решил категорически воспрепятствовать в меру своих сил.

— Вот такие вот дела, — вздохнул Петров и положил аж четыре ложки сахара в чай.

— Что делать, Лида? — переменилась в лице Римма Марковна и с надеждой посмотрела на меня.

— Да, Лидок, что делать? — задумчиво почесал затылок Петров и шумно отхлебнул чаю, отдуваясь.

Капец, товарищи! Вот хорошо, что у вас есть такая вот Лида и вы благополучно загрузили меня своими проблемами. Но вслух, конечно же, я сказала совсем другое:

— Как что делать? Ответ очевиден. Римма Марковна возвращается в коммуналку.

Римма Марковна в ужасе спрятала руки под фартук и отвернулась от меня, уязвлённо надувшись.

— Ненадолго! — припечатала я, — на недельку где-то. Грубякиным объявите, что рассорились со мной и я вас выгнала навсегда, мол такая-сякая Горшкова эта. Проверка закончится и сразу вернётесь.

— А как же Светочка? — упавшим голосом прошептала Римма Марковна и укоризненно посмотрела на меня. — У неё же кружки, сольфеджио! А тебе водить её некогда будет.

— Мда, проблема, — закусила губу я и уставилась в окно невидящим взглядом.

— Так пусть и Светку забирает на Механизаторов! — воскликнул Петров и потянул к себе еще кусок шарлотки.

— И то правда! — обрадовалась Римма Марковна.

— А как же комиссии объяснить, почему она там? — задумалась я.

— Дык я Рудольфовну ещё кликну, — весело блеснул глазами Петров, откусил кусок шарлотки и продолжил с набитым ртом. — Она заради комнаты, враз переедет. А комиссии скажем, что она внучку на пару дней в гости взяла, потетешкаться. Чай родная бабушка. Вряд ли комиссия будет смотреть, в какой комнате малявка ночует.

— Умничка, Федя! — выдохнула Римма Марковна, с задумчивым видом немного пожевала губами и вдруг решительно полезла в буфет, на самую нижнюю полку. Покопавшись там немного, наконец, достала оттуда чуть запылённую пузатую бутылку домашней наливочки и, протирая её фартуком, заговорщицки подмигнула Петрову:

— Будешь?

Римма Марковна со Светкой прямо с утра переехали на Механизаторов, а я отправилась на работу, поклявшись, что вечером обязательно заскочу в коммуналку. Причиной было беспокойство Риммы Марковны, чтобы я полноценно поужинала, «а не бутерброды всякие, а то знаю я тебя». На самом же деле она просто опасалась нос-к-носу сталкиваться с Клавдией Брониславовной и Элеонорой Рудольфовной без «силовой» поддержки в виде меня.

Ну ладно, это мы можем.

Настроение было преотличное, с самого утра я планировала побесить товарища Иванова, поэтому прямиком отправилась в Красный уголок.

На самом деле сейчас уголок назывался «Ленинская комната» и представлял собой довольно-таки большое помещение, в котором на стенах висели яркие агитационные стенды с информацией, яростно порицающей мелкособственнические мещанские инстинкты, и заодно указывающей истинный Путь (именно так, с большой буквы) в светлое будущее, а также стандартные портреты членов Политбюро в полном составе. Огромная цветная карта мира была столь огромна, что закрывала часть окна, отчего в комнате было темновато. Застекленный алый щит с вымпелами и грамотами, полученными депо «Монорельс» за различные достижения на пути строительства коммунизма, соседствовал с двумя открытыми шкафами-стеллажами, где пёстрой неразберихой кучковалась спецлитература. Это всё было столь ярким, кричащим, что скромный алебастровый бюстик Ленина на фоне этого идеологического великолепия совсем терялся. На одном из трёх столов сиротливо лежали две перевязанные толстым коричневым шнурком подшивки газет. И над всем этим висел огромный кумачовый плакат с безапелляционно предостерегающей надписью: «Не курить!».