Наперекор земному притяженью

Под своим именем

У каждого немало пожившего и повидавшего на своем веку человека постепенно накапливаются документы, письма, фотографии, одним словом, то, что называется личным архивом. За повседневной суетой редко находится время перечитать пожелтевшие листки, вспомнить даты, как вехи, отмечающие твою прошлую жизнь. Но уж если доберешься до архива, словно фантастическая машина времени подхватит тебя и понесет вспять. И оживет давно забытое, утраченное, как живые встанут в памяти товарищи юности. И рухнут десятилетия, разделившие вас, и почувствуешь себя сбросившим груз годов минувших, и поймаешь себя на том, что говоришь с ушедшими, как с живыми…

Вот так однажды перебирал я свой архив и наткнулся на маленькую записную книжку — дневничок с истершимися корочками. Бог ты мой! Почти полвека назад, в 1940 году, подарили эту книжечку мне, призывнику Красной Армии. Начал листать хрупкие от времени страницы и обратил внимание на подчеркнутую фиолетовыми чернилами строчку: «Решил написать книгу о жизни…» И дата: «3 октября 1942 года».

Вот так, книгу — ни больше ни меньше! А было мне тогда двадцать лет, и шла война, и позади были месяцы страшного отступления на восток, и гибель товарищей, а впереди — новые бои, и так мало надежды остаться в живых. Уже после войны подсчитали, что парней моего поколения, то есть родившихся в 1922–1923 годах, осталось в живых лишь около трех процентов. Склонности к писательству у меня в то время не наблюдалось, разве что письма отправлял родным и близким да изредка записывал в дневник скупые строчки. А вот, поди ж ты, была мечта написать книгу, да не простую, а «книгу о жизни».

…Как-то под вечер весной 1962 года — телефонный звонок. Снимаю трубку.

— Здравствуйте, Олег Генрихович! С просьбой к вам. Мы тут посоветовались и решили собрать воспоминания товарищей о наших космических делах. Вы уж напишите все, что вспомнится. Пусть пока не для публикации.

— Сергей Павлович! Так ведь я не писатель.

— Нет-нет, не отказывайтесь. Я пришлю вам хорошую журналистку и стенографистку.

Говорили мы долго, обстоятельно, я старался припомнить, что мог… Когда же прочитал стенограмму, пал духом. Понял, что не способен интересно рассказывать. А еще «книгу о жизни» собирался писать!

И все-таки именно тогда, в 1962 году, начались мои литературные упражнения. Первый вариант рукописи я отправил Сергею Павловичу, слабо надеясь на положительную оценку. Как дорог мне сейчас этот экземпляр, где на первой странице рукой Королева написано:

«С большим интересом я прочитал эту отличную статью! Прошу переплести этот материал, взять на учет и хранить у т. Бушуева.

3.1.63. С. Королев».

Тут следует объясниться с читателем. Долгие годы не только вся литература о космической технике, но и ее создатели оставались, как говорится, «закрытыми». Мы были «конструкторами без фамилий». Так что вышедшие за эти годы три мои книги — «Первые ступени», «Старт завтра в 9…», «Впервые» — писались от лица Алексея Иванова. И дело, конечно, не только в том, что сегодня я могу отказаться от псевдонима. Автор «Алексей Иванов» не мог, в отличие от Олега Ивановского, позволить себе биографические воспоминания предвоенных и военных лет. Потому за страницами тех книг остались памятные и важные события великой войны и великой Победы, события, которые предварили космическую эру нашей отечественной истории.

Сегодня я выношу на читательский суд, пожалуй, ту самую «книгу о жизни», которую мечтал написать в 1942 году. В ней много личного — воспоминаний, записей, наблюдений, писем, но я стремился, чтобы жизнь человека отразила жизнь моего поколения… Насколько это удалось, судить вам, дорогие читатели.