Бальзак. Одинокий пасынок Парижа

– Это гениально! – раз за разом восхищается Бальзаком маркиза. – Всё, что выходит из-под вашего пера, уважаемый Оноре, просто уникально и неповторимо…

И Бальзак старается. Он никогда не был за правых, но какая разница, если эти самые легитимисты, установив крепкую власть, наведут в стране порядок? Тем более что позиция писателя чрезвычайно нравится несравненной маркизе.

Оноре запутался. Как выяснилось, он плохо разбирался в политике. Маркиза де Кастри крутила им как хотела. Не прошло и двух лет после свержения Карла X, как группа легитимистов во главе с невесткой г-жи де Кастри, герцогиней де Барри (из рода неаполитанских Бурбонов), затеяв бучу, вознамерилась усадить на французский престол сына герцогини – юного графа Шамборского. После этого начались аресты. В тюремном замке оказались и некоторые лица из окружения маркизы де Кастри[70].

Оноре, Оноре… Первой заволновалась ярая республиканка Зюльма Карро, которая, ознакомившись с очередной статьёй своего кумира в «Le Rénovateur»[71], поняла, что её друг находится под воздействием чьего-то пагубного влияния. Оноре сильно изменился, волнуется чуткая Зюльма; а всё потому, что пытается всюду успеть. Погонишься за двумя (да хоть десятью!) зайцами – поймаешь в лучшем случае одного.

Того же мнения придерживалась и мадам де Берни, о которой мы, читатель, почти забыли. Но нет, она жива и здорова, и ей пятьдесят пять. Весной 1832 года Лоре удаётся утащить обезумевшего от трудов праведных Оноре в Сен-Фирмен – в дом на опушке леса в Шантильи. Уф! Наконец-то он сможет собраться с мыслями и вновь спокойно поработать. Там, в Шантильи, он закончит «Тридцатилетнюю женщину»; и там же родится его «Турский священник» («Le Curé de Tours»).

О, Dilecta! Кто, как не она, смогла в очередной раз вдохновить этого гения пера на создание очередного шедевра. А Париж-эгоист уже требует его обратно: хватит расслабляться, кто за тебя будет работать?!