Бальзак. Одинокий пасынок Парижа

* * *

Второе письмо уже обнадёживало. Несмотря на то что незнакомка так и не пожелала назвать себя («Для вас я Чужестранка и останусь такой на всю жизнь»), она тем не менее пообещала время от времени писать. Самое важное заключалось в последней приписке, где Чужестранка предложила Бальзаку дать объявление через газету. Это и будет означать его согласие на переписку.

Заинтригованный предложением таинственной незнакомки Бальзак принял правила игры и окунулся в переписку.

8 января 1833 года пани Ганская получает номер парижской «Le Quotidien» («Ежедневная газета») от 9 декабря, внимательно просматривает рубрику объявлений и обнаруживает там следующие строки:

«Господин де Б. получил адресованное ему послание; он только сегодня может известить об этом при посредстве газеты и сожалеет, что не знает, куда направить ответ».

Невероятно! Члены «кружка» г-жи Ганской хватаются за сердца: они-то думали, что письма не доходят, а романист, оказывается, не только получил их, но и выказал желание вступить в полноценную переписку. Все удивлены и одновременно испуганы. Больше всех напугана, конечно же, пани Ганская: как быть, а вдруг о «шутке» супруги узнает муж, не говоря уж о каких-нибудь соседях?!

Эвелина сильно призадумалась. То, ради чего всё начиналось, завершилось, в общем-то, успехом. Хотелось малого, всего лишь обрести автограф господина де Бальзака. Но получилось намного больше: письма, отправленные писателю в Париж, нашли адресата, а тот, в свою очередь, откликнулся и дал понять, что готов к переписке. И это сам Бальзак!

Однако, как понимала Ганская, с этого момента всё – абсолютно всё! – менялось кардинальным образом. Шутки заканчивались, впрочем, как и игра в таинственную Чужестранку. Придётся скинуть не только маску незнакомки, но и назвать себя, сумев сыграть на упреждение. Венцеслав (супруг) ни в коем случае не должен ни о чём догадываться. Поэтому необходимо дать понять французу, что их переписка должна носить исключительно приватный характер, о которой не следует кому-либо рассказывать.

Но! Женщины – те существа, которые не останавливаются на полдороге; их тщеславие ничуть не меньше мужского. Ганская уже загорелась! Одно дело – написать письмо, совсем другое – ввязаться в переписку интимного свойства замужней женщины с одиноким мужчиной, который при этом мировая знаменитость. Да, притягательно. Но… страшно. Интересно до слёз. И… терзательно. Ведь отныне вся её переписка с г-ном де Бальзаком должна осуществляться за спиной законного мужа (и отца её дочери!), а также втайне от членов домашнего «кружка».

Подобное – не мелкотравчатая интрижка с молоденьким паном из соседнего села, а нечто большее. Это самая настоящая авантюра. С головокружительным риском, с коликами в сердце и даже угрызениями совести. Эвелина оказалась лицом к лицу с серьёзным искушением. Ганская потеряла сон. Дни шли за днями, а она никак не могла определиться с окончательным решением. Она раз за разом откладывала то, чего очень боялась: поддаться этому запретному влечению. Но понимала одно: ей не совладать с этим искушением, которое уже полностью овладело ею.

И Ганская решается. На сей раз она пишет сама, без участия «помощников». Поэтому её письмо ничем не напоминает предыдущие – высокопарные и слегка игривые. Игра в прошлом, как и непринуждённый тон. Эвелина даёт понять Бальзаку, что не против переписки, но она хотела бы избежать какой-либо огласки и компрометации с его стороны.

«Мне хочется получить от вас ответ, но я должна соблюдать такие предосторожности, пользоваться столь сложными окольными путями, что я не решаюсь взять на себя хоть малейшее обязательство. Однако я не хотела бы оставаться в неизвестности касательно судьбы моих писем, и я прошу вас известить меня при первой же возможности, как вы предполагаете наладить в дальнейшем нашу бесперебойную переписку. Я полагаюсь всецело на ваше честное слово, вы не сделаете ни малейшей попытки узнать имя получательницы ваших писем. Я погибну, если станет известно, что я пишу вам и что вы получаете от меня письма»{261}.

Как видим, и хочется, и колется. Осторожность! Ещё раз осторожность, предупреждает Ганская. Иначе для неё – гибель. Теперь всё серьёзно, их переписка должна держаться в строгом секрете. Только Он и Она. Цементирующим элементом их отношений должна стать именно секретность. Молчок! Он и Она.

Однако соблюсти секретность можно где-нибудь в Париже, но никак не в провинциальной глубинке, каковой являлась украинская Верховня. Любое послание из внешнего мира здесь моментально доставлялось хозяину усадьбы, г-ну Ганскому собственной персоной. И если бы Бальзак отправил письмо на имя Эвелины Ганской в Верховню, то первым, кому оно попало бы в руки, стал бы её муж. Как он отнесётся к тому, что жена переписывается с каким-то французом, не трудно догадаться. Поэтому такого исхода событий нельзя было допустить ни в коем случае!

Следовало что-то придумать. Но сколько бы Эвелина ни думала, мысли сходились на одном: следовало обзавестись надёжным союзником. Делать ставку на болтливых племянниц не приходилось, поэтому пришлось довериться преданной гувернантке Лоретте (Анриетте Борель), обязанной хозяйке как никто другой. Польщённая доверием Эвелины, та незамедлительно даёт согласие. (Позже швейцарка будет сильно сожалеть о своей минутной слабости (ведь она, выходит, обманывала пана Ганского), но только не тогда, в самом начале этой истории.)

План заключался в следующем. Бальзак сможет беспрепятственно отправлять в Россию корреспонденцию, если она будет адресована не Ганской, а… мадам Борель. Тайна переписки – святое; перлюстрацией писем в Верховне никто не занимался, поэтому корреспонденция из Парижа на имя гувернантки (уроженки Швейцарии) не вызвала бы никаких подозрений.

Во Францию летит письмо от г-жи Ганской, в котором писателю сообщаются данные фиктивного адресата. Осталось дождаться ответа.

Так началась, пожалуй, самая страстная переписка «суматошного девятнадцатого века», сравнить которую можно только с письмами Наполеона, адресованными любимой Жозефине. (Хотя куда скудному на эпитеты Бонапарту до Бальзака!)

О, эти женщины! Они что спички: вспыхнув разом, своим жаром способны испепелить полмира…