Энцо Феррари. Победивший скорость

Получив новые машины, Феррари занялся укреплением состава команды: он хотел знать наверняка, что его драгоценные РЗ попадут в надежные руки. Первым делом он пригласил в команду своего старого друга Кампари. Кроме того, он подписал договор с тридцатипяти-летним Луиджи Фаджиоли — талантливым и бескомпромиссным гонщиком, больше известным широкой публике под прозвищем Абруццкий бандит. В команду был приглашен также Луи Широн — опытный гонщик из Монако двумя годами моложе Фаджиоли. Результаты затеянных Феррари кадровых реформ не замедлили сказаться: Фаджиоли выиграл Кубок Ачербо, обставив Maserati, которыми управляли такие асы, как Нуволари, Борцаккини и Таруффи. Потом Фаджиоли победил в Гран При Комминжа и пришел вторым в Мирамасе после Широна, которого до такой степени восхитила легкость, с какой слушалась руля РЗ, что он, возвращаясь в боксы, крикнул: «Ехать на ней все равно что на велике!»

10 сентября 1933 года на автодроме в Монце состоялось сразу две гонки. Первая и самая важная — Гран При Италии — проходила на комбинированной трассе: сначала гонщики должны были ехать по кольцевой трассе, а потом — по скоростному овалу с бетонным покрытием и ограждающей насыпью. Эти соревнования выиграл Фаджиоли, сумевший сделать рывок и обойти чуть задержавшегося во время пит-стопа Нуволари буквально на последних метрах перед финишной чертой. Хотя ранние старты и неважная погода сказались на посещаемости гонок и зрителей вдоль трассы стояло немного, 10 сентября стало днем подлинного триумфа «Скудерии».

Гонки, намеченные на вторую половину дня — Гран При Монцы, — проходили исключительно по овалу и состояли из трех заездов и финала. Во время второго заезда стартовали семь машин, но только три из них добрались до своих боксов, чтобы заправиться и продолжить гонки: в Южном повороте столкнулись сразу четыре машины; в результате столкновения Кампари и Борцаккини погибли на месте. Интересно, что два других гонщика — граф Карло Кастельбарко и Нандо Барбиери, чьи машины также разбились всмятку, — не получили даже царапины. Руководство «Скудерии» в знак траура сняло свои машины с соревнований. Удрученные смертью товарища, гонщики «Скудерии» паковали вещи и готовились отбыть в Модену. Между тем гонки на Гран При Монцы продолжались, и зрители, которых во второй половине дня заметно прибавилось, стали свидетелями еще одной трагедии: Bugatti графа Чайковского вылетел с трассы на месте предыдущей аварии, врезался в ограждение, перескочил через него и загорелся. Гонщик погиб. Некоторые из находившихся на трибунах людей — в том числе и Таруффи, который участвовал в утренних гонках, но в заездах на Гран При Монцы участия не принимал, полагали, что причиной катастроф в Южном повороте, завершившихся гибелью гонщиков, стало вытекшее из поврежденного картера двигателя моторное масло. Таруффи отмечал, что маршалы после утренних гонок присыпали масло песком, но, как видно, чтобы предотвратить аварию, этого было недостаточно. Таруффи оставалось только благодарить свою счастливую звезду, что во время утренних заездов у него сломалась ось, а Нуволари, у которого он попросил запасную, в довольно грубой форме ему отказал. «Он в своей излюбленной саркастической манере так мне прямо и заявил, что ничего мне не даст, — писал впоследствии Таруффи. — Я не стал с ним спорить, оставил все как есть и на трассу больше не вышел. Возможно, это спасло мне жизнь».

Феррари потрясла смерть старого друга, над которым он вечно подтрунивал. Ничего удивительного — Кампари с его любовью к оперному пению и впрямь казался многим людям весьма забавным. К примеру, о нем рассказывают такой случай: когда Кампари выступал в оперном театре города Бергамо, один из зрителей крикнул, что ему место не в оперном театре, а на гоночной трассе. Кампари устремил взгляд в темноту, отыскивая глазами крикуна, после чего с непередаваемой иронией в голосе сказал: «Когда я участвую в гонках, мне кричат из толпы, чтобы я шел петь. Когда я пою, мне предлагают участвовать в гонках. Так что же мне делать?»

Но Феррари никогда не сомневался в том, что Кампари — прирожденный гонщик. Более того, смерть этого сорокалетнего человека знаменовала для него конец целой эпохи — эпохи первого поколения великих итальянских гонщиков.