Песня длиною в жизнь

ГЛАВА 13

Эдит положила руки на предплечья Ива. Ее пальцы чувствовали его пульсирующие вены. Она буквально ощутила его страх перед сценой. Ив старался держаться как можно более спокойно, выглядеть расслабленным и счастливым, одаривая улыбкой бывалого человека проходящих мимо него танцовщиц в коротких юбках. Но Эдит понимала, что его сердце под черной рубашкой почти разрывается от волнения. Однако пожатие рук было единственной поддержкой, которую она могла ему оказать в этот момент. Дальше ему придется самому позаботиться о себе: сконцентрироваться, чтобы выступление было успешным. Он выступит с тем же репертуаром, что и несколько недель назад в АВС, но Эдит горячо надеялась, что он вспомнит ее инструкции, когда выйдет к публике.

В уединении гостиничного номера они снова и снова разбирали каждый его шаг. Ив попробовал себя на маленьких сценах парижских пригородных кинотеатров и, как ей показалось, преуспел. Теперь только оставалось выступить в «Мулен Руж».

— Ты должен завоевать их всех, — подбадривала она его.

Несмотря на шум — болтовню девушек из балета, разговоры рабочих на сцене, звуки инструментов, которые настраивали музыканты, — она говорила очень тихо. Однако голос ее был энергичным:

— Ты должен обращаться к публике, сидящей на дорогих местах, так же, как и к слушателям, сидящим на дешевых местах. Только когда все они окажутся на твоей стороне, тебе достанутся их аплодисменты.

Ив одарил ее нежной улыбкой.

— Для этого мы и работали, не так ли?

— Мы еще далеки от завершения нашей работы…

— Слава богу, — отозвался он, и улыбка его стала еще теплее.

Она с трудом проигнорировала магию его голоса.

— Тьфу-тьфу-тьфу! — Встав на цыпочки, Эдит сделала вид, что плюет через его левое плечо.

Поддавшись порыву, она прижалась к его груди. Ощущение его крепких мышц, тепла и аромата было похоже на короткое, но сильное опьянение. Она разжала объятия, отступила на шаг и смотрела на него широко раскрытыми глазами, словно пытаясь взглядом передать всю свою волю, силу и мастерство.

— Зал полностью распродан! — провозгласил за ее спиной Анри. — Я выглянул в щелку и был поражен. Вы не поверите, даже… — он запнулся. Видимо, его смутила картина, представшая перед ним.

Лишь через несколько секунд Эдит осознала, насколько интимную картину он увидел. «Только влюбленные так смотрят друг на друга», — подумала она. Ей стало неудобно.

Она никогда бы не подумала, что так трудно будет скрыть от Анри свои чувства к Иву. Лицо ее сияло. Она повернулась к своему старому другу и возлюбленному. Ее руки, которые она убрала с предплечий Ива, внезапно похолодели.

— А что еще может быть, кроме аншлага? — Она рассмеялась слишком громко. — Помни, Анри, ведь это открытие «Мулен Руж», а я — звезда.

Она как-то порывисто обняла его и краем глаза заметила, как окаменело лицо Ива. Он ревновал. Это чувство совсем не стоит испытывать прямо перед выступлением. Но Эдит расценила его ревность как проявление любви к ней и почувствовала себя комфортно. Кроме того, Ив должен был так или иначе усвоить, что она не его собственность. Даже если она влюблена в него. Особенно в этом случае.

Сквозь смешение шарканья ног, множества голосов и гудения струн пробивались знакомые звуки аккордеона. Музыкант, похоже, уже настраивался для выступления звезды во второй части вечера. Из фойе доносился мелодичный звон, возвещавший о близком начале представления. Невольно сердце Эдит забилось сильнее.

Мимо них пронесся режиссер.

— Через пять минут, — крикнул он Иву.

Анри дружеским жестом похлопал молодого певца по плечу.

— Тьфу-тьфу-тьфу, мой друг!

— Спасибо, — сказал Ив. Его взгляд уперся в Эдит. — Будешь смотреть?

— Нет. Это твое шоу. Я пойду в гримерку и буду готовиться к выступлению.

Конечно же, она будет следить за его выступлением из тайного места где-нибудь за сценой! Или хотя бы посмотрит его часть. Триумф, который, как она надеялась, предстоит Иву, в конце концов, станет и ее заслугой.

Однако она не сказала ему об этом, так как боялась, что он будет нервничать еще больше, зная, что придется выступать перед своей учительницей. Она как бы случайно коснулась его руки.

— Увидимся позже, дорогой!

«Ему нужно собраться, — подумала она. — У него есть несколько минуток, чтобы сконцентрироваться». Именно поэтому она обратилась к Анри:

— Мы обязательно должны попробовать этот арманьяк, который прислал мне в гримерку один поклонник.

Спиной она почувствовала, что Ив смотрит им вслед. Она и не рассчитывала, что этот взгляд будет особо дружелюбным.

— Ты называешь его «дорогой», — заметил Анри с тихим упреком в голосе, когда они оказались вне пределов слышимости.

Она пожала плечами.

— Ну и что? Это ничего не значит… дорогой, — проговорила она самодовольно и подставила Анри руку для поцелуя.

— Если это так, я могу быть за тебя спокойным. — Он взял ее за руку и властным жестом притянул к себе. — Ступай, Малышка, я сейчас приду. Я просто хочу посмотреть начало программы Ива Монтана.

Последовал быстрый поцелуй, потом он отпустил ее.

— Расскажешь мне, как он держится.

Аплодисменты, раздававшиеся в зрительном зале, были слышны в коридоре, ведущем к гримерным. Мысленно Эдит представила, как музыканты вошли в зал и заняли места в оркестровой яме, затем пришел дирижер. Ив сейчас нервно переминался с ноги на ногу, закрыв глаза и сосредотачиваясь. Так она его научила. Невольно ее рука потянулась к маленькому золотому крестику, который висел на шее на тонкой цепочке. Она молча молилась святой Терезе. Она забыла об Анри и даже не заметила, как он отошел к сцене и спрятался за кулисами, чтобы Ив его не видел.

Эдит осталась на своем месте и прислушалась. В этой части музыкального театра в начале представления было так же тихо, как часа в четыре утра на площади Бланш[44], когда ночь закончилась, но день еще не наступил. Никто здесь сейчас не суетился. Все ждали своей очереди: осветители, музыканты, балетмейстеры и техники. Даже особый запах, типичный для помещений по эту сторону занавеса, казалось, испарился. Тем отчетливее в этой тишине доносились до нее звуки из зала. Мыслями и чувствами она была с Ивом, который в этот момент вышел на сцену широким шагом, но в размеренном темпе, именно так, как она его учила.

Луи Баррье ждал Эдит в гримерке. Когда она вошла в ярко освещенную комнату, он сидел в единственном кресле и сортировал на коленях какие-то листы дешевой бумаги, похожие на телеграммы или сообщения телетайпа. Он занимался этим так сосредоточенно, что не заметил прихода Эдит и вздрогнул, когда вдруг увидел ее стоящей перед собой. Бумажные стопки рассыпались, и листы полетели на пол, трепеща, как туманно-серые птицы. Прежде чем он успел остановить ее, она наклонилась за упавшими бумагами. С первого взгляда она поняла, что все это телеграммы.

— И что же это такое?

— Ты испортила мне сюрприз, — ответил он.

Его узкое доброе лицо, с ямочками в уголках рта, исказилось от разочарования.

Она стала обмахиваться подобранными телеграммами, как веером.

— И?

— Я хотел удивить тебя. — Лулу встал и сгреб оставшиеся бумаги. — Это всё новости от организаторов концертов, Эдит. Радуйся: твое турне по освобожденной Франции одобрено.

Лицо его просияло.

Она смутно припоминала, что некоторое время назад говорила с Анри о возможности ее выступлений на юге. Она уже и забыла. Это произошло до того, как Ив наполнил ее жизнь новым смыслом. Задумавшись, она опустилась на стул перед старым зеркалом, покрытым коричневыми пятнами, поставила локти на туалетный столик и закрыла лицо руками. Внезапно ей стало тяжело из-за новых опасений. Они не имели ничего общего с грозящим ей запретом на выступления, от которого она действительно когда-то хотела сбежать.

— Гастроли займут шесть недель, — продолжал ее импресарио. — Орлеан, Лион, Марсель… — он держал телеграммы из этих городов гордо, как трофеи. — Тулуза…

— Минуточку! — прервала она его. — Ты хочешь, чтобы я гастролировала больше месяца? Ты это серьезно?

Он озадаченно посмотрел на нее.

— Да, а почему бы и нет? Получится отличное путешествие. Может, и возникнут некоторые сложности, ведь железнодорожная сеть и многие мосты сильно повреждены, но, безусловно, твои выступления будут пользоваться большим успехом.

— Ладно. Хорошо. Предположим. Но кто будет выступать на разогреве? Ты внес имя Ива Монтана в мою предварительную программу?

Рука Луи, державшая телеграммы, опустилась. Она стала выглядеть странно безвольной.

— Нет. Не внес.

Не успев осознать свои слова, она выпалила:

— Без Ива я не поеду.

Вздохнув, она поняла, что эта ее угроза была совершенно серьезной — именно так она и думала. Она не удалилась бы ни на километр от Парижа без своего возлюбленного. От одной мысли, что они разлучатся более чем на несколько часов, ей перехватывало горло. Она решительно повторила:

— Я требую, чтобы он был у меня на разогреве, в противном случае о турне можно забыть.

Луи побледнел. Ей стало его жалко. Он всегда брал на себя любые обязательства, только бы она была довольна. Если бы она не встретила Ива, она следовала бы планам Лулу, не говоря ни слова. Мог ли Анри приложить к этому руку? Он хотел разлучить ее с Ивом? Не надо выдумывать ерунды, одернула она себя, тихо вздыхая.

— На какие числа запланировано турне? — спросила она, немного успокоившись.

— С двадцать девятого октября по девятое декабря, — ответил Луи почти беззвучно, чувствуя себя очень неуверенно.

— Сегодня у нас седьмое октября. — Она подсчитала про себя оставшиеся до конца месяца дни, затем объявила: — Итак, у нас есть еще три недели, чтобы Ив мог подготовить свою программу. Вполне можно успеть. Появится прекрасная возможность представить публике нового шансонье — Ива Монтана. Это должно произвести грандиозный эффект.

— Но, Эдит, тебе не кажется, что это слишком почетно для него? Ему бы лучше сначала в одиночку поездить по Южной Франции, отработать репертуар. Вот это правильный путь, не так ли?

— Нет и ещё раз нет!

— Его имя известно на юге. Я мог бы организовать ему выступления на небольших сценах, — добавил Луи, уже намного менее уверенно.

— Еще раз нет.

Как Лулу мог даже предположить, что она позволит Иву идти своим путем? Она была его Пигмалионом, только в женском обличье, он принадлежал ей, и только ей. Мысль о том, что он добьется успеха без ее участия и его будут преследовать поклонницы, соскучившиеся по миру и любви и слишком серьезно воспринимающие те песни, которые он поет, казалась очень неприятной. Настолько, что Эдит сама поразилась. Она крайне удивилась, когда поняла, что ее охватывает ревность. Когда Ив проявил свой страх быть брошенным, она только внутренне посмеялась над ним. Но теперь сама чувствовала себя именно так, и это чувство было столь же сильным, как и сама любовь.

— Ему будет тяжело в провинции, — с сожалением проговорил Луи. — Ты же понимаешь, что значит выступать у тебя на разогреве.

В раздражении она ударила рукой по туалетному столику. Звякнули стоявшие там незамеченными бутылка и бокалы.