Америго. Человек, который дал свое имя Америке

Следующее предложение также показывает, что у компилятора имелись такие сведения о Веспуччи, которые нельзя было получить из каких-либо источников того времени – нужно было знать его самого:

«Вашему Великолепию несомненно известно, что причина моего прибытия в эту область Испании состоит в желании заняться коммерцией, и что я упорно ею занимался примерно четыре года, в течение которых испытал различные превратности Судьбы и был свидетелем того, как она переменчива в своих привязанностях… и лишает человека того богатства, которое можно назвать данным взаймы. И когда я познал неустанный труд, которому мужчина должен упорно предаваться, чтобы добиться богатства, соглашаясь терпеть лишения и опасности, я решил оставить торговлю и посвятить себя чему-то более достойному и долговременному. Вот так получилось, что я решился путешествовать, чтобы увидеть часть мира и его чудеса»[237].

Учитывая риторические приукрашивания – образ Судьбы, поиски симпатий читателя, непризнание низких мотивов – предложение кажется мне замечательно точным описанием карьеры Веспуччи, насколько мы можем ее реконструировать по надежным источникам. И хотя образ Судьбы не является частым гостем в текстах Веспуччи, перипетии его жизни и настаивание на отсутствии меркантильного интереса в своих странствиях – темы, знакомые его читателям.

Так что традиционные возражения против аутентичности Письма к Содерини небесспорны и не являются истиной в последней инстанции; имеются нюансы, говорящие в пользу его подлинности, которые нельзя просто так отбросить, и оно содержит некоторые пассажи, которые звучат как Веспуччи’ipsissima verba[238]. И всё же данный текст читается с чувством растущего беспокойства, переходящего в уверенность, что это подделка, и лишь малая его часть может быть связана с предполагаемым автором. Читатель будто слышит щелканье ножниц и шлепанье капель клея, падающих на бумагу. Заметны стыки между пассажами, взятыми из других работ Веспуччи и иных источников и прилаженными здесь. Они столь же отчетливы в этой работе, как и в текстах недоучек-плагиаторов, испорченных Интернетом.

Например, в Письме к Содерини отчет о первом вояже разбивается надвое, причем первая часть относится к 1497 году. Пассажи из манускрипта о втором вояже перебрасываются к первому и украшаются деталями, касающимися привычек аборигенов, которые в свою очередь взяты из классических спекуляций об Азии и Африки или из отчетов других исследователей Нового Света, и прежде всего Колумба. Письмо включает в себя незапротоколированное «четвертое путешествие» – краткий пассаж, посвященный этому предмету и очевидно взятый из какого-то другого источника.

Компиляторы, похоже, «прошерстили» литературу о путешествиях того времени в поисках колоритного материала, и хотя нельзя сказать, что их подход совсем уж несовместим с литературными методами Веспуччи, всё же они в значительной мере выходят за рамки приписывавшихся ему свершений. Например, пассаж, в котором аборигены выражают свой страх перед каннибалами, очень близок к аналогичному фрагменту из сочинений Колумба[239]. Автор также берет эпизод из третьего путешествия Колумба в апреле 1499 года, касающийся «змеев в форме крокодилов» – или, по версии Письма к Содерини, создания, напоминающего «змея за тем исключением, что у него нет крыльев», которое путешественники нашли в связках или изрубленным на куски в лагере индейцев; испанцы, удерживаемые страхом или отвращением, оставили их нетронутыми[240]. Эпизод появился в печати 10 апреля 1504 года в Венеции в виде выдержки из перевода работы Петера Мартира, находившегося в процессе подготовки к печати[241]. Тот же текст послужил источником для описания в Письме к Содерини попытки захвата каноэ, которая действительно произошла во время вояжа Кристобаля Гуэрра и Пералонсо Ниньо[242], и, возможно, также для истории о жующих траву индейцах, что в отчете Петера Мартира о путешествии Ниньо – Гуэрра представлено как метод чистки зубов. Откуда взяты новые детали о диете аборигенов, выяснить не удалось, но история о пьющих только росу туземцах извлечена из хроник о конкисте Канарских островов, где завоеватели столкнулись с деревом dragonero, которое, собирая на своих листьях тяжелые капли росы, обеспечивало местных жителей питьевой водой.

Понятно, что ни один из этих материалов не связан с Веспуччи, хотя он мог, конечно, позаимствовать эти сюжеты у других авторов. И несколько строительных балок, выкопанных из фундамента его прежних текстов, неустойчиво поддерживают шаткое здание повествования. Многие из включений леденят кровь и потому отобраны для потакания вкусам читателей. Беспримерный отрывок, например, повествует о поедании каннибалами молодого моряка. Товарищи отправили симпатичного юношу на берег для установления дружеских контактов. Его окружили женщины, прикасались к нему, всячески проявляя свое любопытство. Это была ловушка. Отвлеченный их вниманием, он был сбит с ног ударом сзади, а лучники прикрыли отход всей группы. Моряки не могли ничего поделать, им оставалось только наблюдать, как «женщины разрезали христианина на части» и потом насмехались над зрителями, демонстрируя им куски мяса по мере изжаривания их на костре[243]. Стрела попала в цель; этот эпизод стал одним из наиболее цитируемых и иллюстрируемых в собрании сочинений Веспуччи (стр. 227).

И хотя Веспуччи мог быть ответственен за появление любого из этих посторонних включений или даже всех, трудно поверить, что он отбраковал все свои любимые темы. Решающий аргумент против его авторства состоит в том, что темы, наиболее близкие его сердцу, ни разу не всплывают в книжке. В ней почти ничего не сказано о небесной навигации и нет материалов по определению долгот. Не упомянута и география, исключая одну тему, которая не появляется ни в какой иной работе Веспуччи: дискуссия о птолемеевых климатических зонах[244]. Но самое замечательное – здесь нет ничего о новизне Нового Света. Даже слова о понимании того, что открыт новый континент, опущены из описания высадки на берег, которое в остальном взято из рукописного отчета о втором путешествии[245]. В работе, по сути, нет ничего о предшественниках и примате наблюдений над авторитетом как пути к истине. В ней намного меньше самовосхвалений, чем мог бы ожидать читатель Веспуччи (и он его к этому приучил), знакомый с его предыдущими работами. Компиляторы не разделяли его приоритеты. Они выкинули всё ученое и таинственное, что было дорого магу, как современный редактор выбрасывает из работы автора всё то, что ему кажется слишком заумным и не отвечающим запросам рынка.

По содержанию Письмо к Содерини заметно отличается от работ самого Веспуччи. Редакторы, кто бы они ни были, адаптировали значительную часть материала, исходившего от Веспуччи[246]; но я провел бо́льшую часть своей жизни, читая и изучая тексты того времени, особенно материалы исследователей, и этот текст выглядит, ходит и крякает как утка. Мотив подмены понятен; это коммерческий продукт, состряпанный издателем в надежде повторить успех Mundus Novus. В этом отношении проект окончился полной неудачей. Mundus Novus сразу стал бестселлером, появившись в 1504 году. С 1504 по 1506 год книга выдержала 23 издания. Письмо к Содерини на рынке так и не «выстрелило».

Ближе к концу мы обнаруживаем продуманный рекламный ход издателя. Автор несколько раз ссылается на готовящуюся работу, которую он называет «Четыре путешествия». «Я ее еще не публиковал, поскольку я так недоволен своими вещами, что не испытываю удовольствия от уже написанных, хотя многие меня и уговаривают ее напечатать»[247]. «В каждом из моих путешествий я заносил на бумагу наиболее примечательные события и свел эти записи в один том; и я озаглавил его “Четыре путешествия”… и пока не опубликовано еще ни одной копии, поскольку хочу еще раз написанное прочитать»[248]. В конце автор объясняет, что он не упоминает об аборигенах, встреченных им в последней экспедиции, потому что «я видел так много всего, что не хочу о них здесь рассказывать, а оставляю рассказ для книги о моих Четырех путешествиях». Можно предположить, что если бы Письмо к Содерини имело успех, эта прорекламированная работа была бы опубликована. Но этого не произошло. И вся идея пропала втуне.

Была, однако, малоизвестная немецкая версия Письма к Содерини, появившаяся в 1509 году и переизданная в 1532-м. В то же время использование Письма в 1507 году именователями Америки, опубликовавшими версию на латыни, чтобы помочь читателям разбирать и «читать» свои географические карты, спасло текст от забвения. Первая компиляция путешествий в Америку Paesi novamente retrovati (стр. 245), опубликованная в Виченце в тот же самый год, стала сенсацией на рынке книг о путешествиях[249]. Она практически убила независимые редакции писем Веспуччи, которые с середины века продолжали циркулировать главным образом в форме итальянских переводов в коммерчески сверхуспешном сборнике Рамусио, под названием Navigationi e viaggi опубликованном в Венеции в 1550 году. Но, несмотря на относительную неудачу Письма к Содерини, или, возможно, благодаря ей, Веспуччи занял на рынке литературы о путешествиях место между Колумбом и Кортесом. Половина из 124-х работ об путешествиях, опубликованных в тот период, посвящена ему[250].

Письмо к Содерини стало первой ступенькой в создании большой легенды. Большинство исторических фигур, достойных упоминания, суть длинная цепь из переплетающихся между собой звеньев-легенд; редко кому удавалось запустить процесс собственной мифологизации. Но, однажды запущенный, процесс становится неуправляемым. В середине 17-го века Джироламо Бартоломей Смедуччи написал поэму о Веспуччи, полную аллегорий и с посвящением Луи XIV. Исследователь в его представлении – символический путешественник, который обходит всю землю, но цель его – небеса. Много времени Америго проводит в Африке, где черт управляет землей, «погрязшей в пороках». Америго пересекает северные моря, бороздит просторы Тихого и Индийского океанов. Но его странствования носят духовный характер. Он занят поисками Истины. Трудно выдумать более неподходящий антураж для отошедшего от дел жуликоватого торговца-перекупщика.

Но история Веспуччи далеко не исчерпана. Колумб стал героем несчетного количества работ самого разного плана, начиная с пьесы Лопе де Вега, эпической поэмы Джоэля Барлоу, комических песен Фэтса Уоллера и Ирвинга Берлина, массы ужасных голливудских фильмов и полной вульгарных намеков британской комедии Carry on Columbus. Веспуччи уготована та же участь. Новые прочтения судьбы Америго не кончились с его смертью, а явленное им при жизни хитроумие удобрило почву для появления новых легенд.