Бальзак. Одинокий пасынок Парижа

* * *

Ну что ж, пора богатеть. Ха-ха, он всё понял. Чтобы в его деле разбогатеть, надо на время… стать печатником. Все эти ле пуатвены и канели – о, как они жалки, с их ненасытным желанием оседлать Фортуну, ничего не делая. Стать богатым можно, если начать вкладывать. Больше вложишь – больше получишь. Ещё одна аксиома (читай – формула) от Оноре.

И, усвоив это (главное – поверив!), Бальзак… покупает типографию. Наивный мотылёк, окончательно запутавшись, приговаривает себя к самоуничтожению. Ведь, начиная что-либо, следует хотя бы немного разбираться в том, с чем ты будешь иметь дело. То есть знать основные постулаты начинания, на чём всё зиждется. Иначе никак, иначе – катастрофа; не сейчас – так потом.

На пути к типографу у Оноре имелся ряд объективных препятствий. Так, для начала следовало получить некий «королевский патент» на печатание. Да ещё станки… помещения… Но, главное, финансирование! Всё это даже не препятствия – крепостные стены, возведённые как раз для неопытных и заблудших, путь которым за эти стены заказан.

Впрочем, не для нашего Оноре, который в тот момент напоминал, скорее, не наивного романиста, а кое-кого другого – например, Наполеоне Буонапарте. Да-да, именно так звали артиллерийского офицера корсиканского происхождения, коему впоследствии суждено будет стать императором Наполеоном. Так вот, когда однажды капитан Буонапарте очутился у стен осаждённого Тулона (в крепости засели англичане), он быстро понял, как можно оттуда выкурить противника: следовало бить в одну точку в крепостной стене до тех пор, пока та не рухнет. Он так и сделал и, ворвавшись с солдатами в образовавшуюся брешь, самолично пленил британского командующего и провозгласил Тулон французским.

Не будем забывать, мы ведём разговор о будущем императоре – Императоре Пера. Так что этот малый был не менее талантлив, чем Бонапарт: он добивался цели любой ценой! Даже ценой лишений и потерь. Поэтому молодой Бальзак, собираясь основать собственную типографию, брал быка за рога. Ведь рядом снова преданная Лора. Рекомендательное письмо г-на де Берни сыграло свою роль, и желанный патент типографа был получен.

Далее следовало найти опытного наборщика. Нашёлся и он – некий Андре Барбье, бывший мастер в типографии Тасту, издававшей Лафонтена. Опять же связи г-на де Берни позволяют получить необходимое разрешение на право заниматься книгопечатанием. Уф! Теперь дело оставалось за малым: придать типографской конторе некое поступательное движение, которое позволило бы выжимать из задуманного прибыль.

Ах да, помещение. Оноре уже давно присмотрел нужный дом, но как-то всё не получалось. Здание нашлось близ улицы Рив Бош[27], в узком переулке Марэ[28], в двух шагах от дома, где столетие с небольшим назад умер великий Расин.

Эта захудалая лачуга, которая, надо полагать, когда-то называлась типографией, давно просилась на слом, что в глазах её хозяина выглядело бы большой глупостью. Скажем, проделав в испорченном яйце маленькое отверстие и выпотрошив его до самой капельки, можно наполнить пустоту водой, а дырку заделать чем-то клейким. После этого яйцо может вполне сойти за свежее. И если найдётся какой-нибудь простофиля, то… Ну, вы меня поняли.

Так вот, мсье Лоран, как звали владельца развалюхи-типографии, был из тех, кто надеялся разбогатеть благодаря протухшему яйцу. А потому ждал и надеялся, надеялся и ждал… И вот однажды к нему заявляется некий разбитной малый и предлагает… ба! не может быть!.. Он, этот малый, предлагает купить убогую типографию всю без остатка! Со станками, прессом, столами, свинцовыми шрифтами… В услышанное просто не верилось. Был бы женщиной – упал бы в обморок. Однако мсье Лоран в обморок падать не стал, ибо быстро смекнул: его хотят обмишурить. В лучшем случае – посмеяться. А потому быстро собрался:

– Не продаётся! – холодно ответил хозяин, едва не вытолкав за дверь пришедшего к нему Оноре.

– Может, договоримся? – ответил удивлённый посетитель.

Точно, этот пижон явился поиздеваться, решил про себя мсье Лоран. Ну хорошо же, получай:

– Хотите купить, мсье? – упёрся он сердитым взглядом в весёлую физиономию наглеца.

– Ну да, – ответил тот. – Для этого сюда и явился…

– Хорошо, – напыжился хозяин. – Так вот, знайте, моя типография старейшая в округе, поэтому и цена… соответствующая.

– Ну? – не выдержал Оноре.

И тут продавец-хитрован, не ожидавший от себя ничего подобного, выпалил такую сумму, от которой готов был зажмуриться. Иногда с ним такое бывало. И при этом его оттопыренные уши-лопухи начинали гореть ярким пожаром. Вот и сейчас… Ну и что, сердился мсье Лоран, хотел – получай!

А далее произошло неожиданное. Дело в том, что посетитель… согласился. Несмотря на убогие помещения, битые стёкла, расшатанные станки и… и на всё остальное. Тут-то мсье Лоран не выдержал и как-то неуверенно привалился к грязной стене. Он вдруг понял, что продешевил…

Итак, благодаря ссуде, полученной от госпожи Жозефины Делануа (дочери банкира Думерка, у которого начинал молодой Бернар-Франсуа), типография на рю Марэ-Сен-Жермен была куплена. Оноре прыгает от счастья: наконец он отыскал то, что сделает его богатым. Нет, он просто гений!